Бог по имени Имя

Дважды два четыре, кто бы ни сложил два и два. Это может сделать мужчина, может — женщина. Можно складывать два и два с предъявлением паспорта, можно — без документов, в маске и без маски. Результат один.

Такова сила цифры — сила материи, сила физическая.

«Саша», — это имя. Может быть и не имя собственное, а «любимый», «дорогой». Эти звуки прозвучат совершенно по-разному и означать будут совершенно по-разному в устах разных людей. Один и тот же человек скажет «Милый» сто раз — и ни разу сказанное не будет означать одного и того же. А если будет, то это будет не слово человеческое, а звук материальной природы, как хрустнувшая в лесу ветка. Большинство слов, которые издают люди, и есть лишь псевдо-слова, а по сути — хруст, щелчки. Это и есть грех — грех небытия человеком, грех превращения в прах.

Вот почему один и тот же текст звучит и прочитывается по-разному, если он опубликован от своего имени или анонимно. Если это текст, а не формула. Далеко не всегда «анонимно» означает «плохо». Если человеку угрожают, он имеет право на анонимность — горе тому, кто угрожает. Но горе анониму, если ему никто не угрожает — тогда его анонимность падёт на его голову, как и всякая паранойя или, что хуже, как желание ударить и остаться безнаказанным. Все пышные титулы, высокие звания, чины и должности, — маски, призванные защитить тех, кто за ними укрываются, от возмездия за творимое зло.

«Да святится Имя Твоё» есть рождение меня, произносящего эти слова. Из дерева в лесу я превращаюсь в человека в раю, человека с именем. Из шумящей обезьяны я становлюсь говорящим сапиенсом не тогда, когда кричу «дай», а когда говорю «у Тебя есть имя, и я люблю Тебя в Твоём Имени, и Имя Твоё люблю, потому что оно есть недостающее звено между нами».

Так же в покаянии кается человек, опустившийся до греха, а потому потерявшийся, оставшийся без имени, которое парит в небе и ждёт его, и прощение есть возвращение человеку его имени.

Я только тогда вполне произношу имя Другого, когда произношу не анонимно, не безлично, не из-за занавески гордыни или стеснительности. Магическое сознание переносит акцент на «знание», на то, как важно точно произнести имя любимого, словно это не имя, а число. Иисус не сообщает имени Отца — да у Отца и нет имени, как и у Спасителя нет имени настолько, насколько Он и Отец одно. Иисус дарит возможность и силу выговорить «Имя Твоё» от себя. Акцент не на том, что это — Имя Божие, открытое в безукоризненно точном звучании, а на том, чтобы произнести его в Духе, в любви, освободившись из тюрьмы магизма, безликости, насилия.