У старости — ну, 62 года, но по-русски, это примерно 75 лет по-США — оказался один любопытный плюс. Полностью ушли тщеславие, конформизм, интерес к тому, что о тебе думают другие. Не наплевать, а просто. Возможно, если бы я был в структуре — например, в МП — этого бы не произошло, но ни от кого независим, так что вот как-то так. Ощущение огромного простора. Попутно сострадание. Я то и дело натыкаюсь на такие идолопоколоннические воздыхание о разных учителях — такой-то был замечательный, другой был замечательный... Солженицын там, еще кто-то... Не обо всех! И вижу закономерность: идолопоклонничают перед людьми замкнутыми и в замкнутых структурах. Конкретно? Перед профессором в университете Воробьева — млеют. А перед Вяч. Ивановым — не млеют. П.ч. у Воробьева — замкнутая тоталитарная структура с жестким делением ролей, где профессор — это Професссор! А Вяч. Иванов — ну, Кома и Кома. Человек забуривается в мысль, а не вещает... Так что идолопоклонство — оно вина не только идолопоклонника, но и идола... Значит, ты тормоз, если тебя мир словил! Если ты 30 лет общаешься с человеком и он перед тобой преклоняется — ты сволочь, а не он дурак!
Хотя помню — одно из последних воспоминаний об отце Александре — как он стоит в кабинетике, ещё наверху, потрясает бумагой в адрес Вяч, Иванова, которую составил менеджер лекционных курсов, и — что очень редко — сердится — «Ну нельзя же так, с переправленными опечатками, посылать членкору!» :-)
Был такой чудный анекдот: Брежнев просыпается, подходит к окну — там солнышко встает. «Здравствуй, солнышко!» — «Здравствуйте, дорогой Леонид Ильич!» Брежнев перед сном подходит к другому окну — там солнышка закатывает: «Спокойной ночи, солнышко!» — «А пошел ты, старый хрыч! Я уже на Западе!»
Ну вот, я уже на Западе возраста. Ну, чего-то не успею (почти всего не успею, это ясно, я ж в 1975 году задумал в одиночку сделать то, что нынче называют википедией). Ну и не успею, тоже мне проблема!
У меня всегда было важное преимущество перед другими авторами, которые с 1990-х годов начали писать о религии. Я раньше начал. В 1975 году. И это не просто 15 лет на старте, а 15 лет под гнётом, год за два идёт. Поэтому многими болезнями я переболел, которыми сейчас только начинают массово болеть — самая очевидная это защита христианства через прошлое, в котором якобы у нас были большущие достижения, и попытка отмыть добела разных кобелей, тогда как один Бог бел. Я, правда, остался маргиналом, но и это оказался плюс: голова трезвее. А теперь у меня появилось ещё одно преимущество: я ближе к смерти. Ну, статистически. Память о смерти как антифриз — остужает и помогает работать.