Не поспорил я с одним человеком, который мне предлагал, что вторжения не будет, а жаль. Я вообще не понимаю, как мог президент сверхдержавы назвать точную дату — это абсолютно недопустимо. Путин доволен и ржёт — обманул дурачков на четыреста кулачков. Зачем ему это понадобилось, неинтересно и неважно. Уважительная причина уже то, что поднял цену нефти, хотя подозреваю, что ему на это наплевать, да и расходы на содержание 100 тысяч силовиков в поле как бы не перекрыли такой доход. Важно, что есть синдром Люпуса: когда человек то и дело кричит «волки», ему никто не поможет, когда волки действительно прибегут. То есть, конечно, Запад должен был и оружие поставлять, и солдат перебрасывать, но делать это под сурдинку, и уж точно без разговоров с Путиным, тем более таких малоприличных, как вышло.
У Лескова есть чудный рассказ о том, как митрополит Филарет Дроздов даёт аристократке, дочери Дениса Давыдова, совет «не обращать внимания» на кляузника-диакона. Не поддаваться на шантаж, не платить. И в огромном количестве случаев «не обращать внимания» — это очень важный принцип коммуникации. Как программист, который ставит на ночь два стакана — один с водой, другой пустой, один на случай, если захочется пить, другой на случай, если пить не захочется. Мир это в основном пустой стакан. Сам по себе он не наполнится, его надо наполнять. А для этого надо работать, и важная часть работы — не давать пустоте затуманивать себе мозги. Конечно, можно и ошибиться, ну так на то и мозги в голове, чтобы сапиенс не дремал!
Бывший принц Эндрю (королева ведь лишила его права именоваться высочеством, значит того-с... бывший!) заключил досудебную сделку с леди, которая обвиняла его в сексплотации через Эпштейна. Народ малость возмущается: леди подставила ведь других несчастных жертв, потому что если бы состоялся суд, то была бы информация, которая им помогла бы в их исках. А я вот недоумеваю: не оказывается ли судебная система орудием шантажа? Мол, либо я тебя в тюрьму отправлю, либо ты мне платишь мульён? Как-то нехорошо... Ну и Эндрю хорош — боном в сделки не вступает. Боном, боном — а, это у англичан переименовали в «джентльмен»... Вечно эти островитяне всё коверкают.
Внучка Сахарова спросила, каким должен быть памятник Сахарову в Москве. В связи с чем Юрий Самодуров сделал обзор памятников Сахарову и спросил моего мнения. С моей точки зрения, все они не очень хороши; лучший — при МИФИ (на фотографии). Причем, все они открыты с 2003 года — начиная с памятника в Питере, который выполнен в той же противной манере, что памятник Окуджаве у почты, Чехову у Мхата: задохлик-интеллигент в ожидании пайки. Достоевский у Румянцевской библиотеки такой же — изможденный интеллигент сползает с толчка. Месседж понятен: твоё место, дистрофик, у параши, бухти мне оттуда про демократию и свободу.
На мой взгляд, все эти памятники — не Сахарову, а холопству. Ставить памятники Сахарову с разрешения Путина — это холопство. В 2003 году уже отлично знали, кто такой Путин — ну, Зимин и Быков им ещё восхищались, но 9/9/99 уже произошло и стало жёстким тестом: кто верует, что не Путин взорвал дома — тот с Путиным, кто понимает, что Путин взорвал — тот нормальный человек. Восхитительно, как молчит о 9/9/99 антикоррупционная оппозиция, как молчит о 9/9/99 «Новая газета», открывшая обман.
Тем более сейчас — я так понимаю, что родственники Сахарова попросили, а Путин разрешил поставить памятник. Не надо было просить и не надо ставить.
Это как если бы Гитлер разрешил поставить в Берлине памятник Моисею, продолжая уничтожать евреев. Зачем соучаствовать в «операции прикрытия»? Или ставить памятник на «закрытой территории», как в МИФИ? В кармане должны быть кукиши, а не Сахаров.
О 9/9/99 — я постоянно сталкиваюсь с тем, что это событие вытеснено из сознания людей. Ну да, оно слишком страшное. Пострашнее подлодки, Беслана, Норд-Оста. Предвестник уничтожения чеченцев, грузин, украинцев, сирийцев. Вся «российская оппозиция» дружно молчит об этом событии. А ведь памятник надо сперва ставить погибшим тогда с указанием, кто из погубил.
France and its allies agreed to withdraw their forces from Mali, a former French colony, as relations with a military junta that seized power last May deteriorate. French troops entered Mali in 2013 to stop al-Qaeda-linked militants from advancing to the capital, Bamako. They remained as violence spilled across borders in the region. But Paris said the situation has become untenable since the junta brought in Russian mercenaries and sought to postpone a return to democracy.