В США в одном университете разослали письмо с призывом не привносить в общение споров о войне в Украине.
Бывает такое и в корпорациях.
На мой взгляд, это недопустимо. Любые условия можно прописать в трудовом договоре и уволить за нарушение этих условий. Не проявлять антисемитизма, к примеру. Но поучать взрослых людей, потому что они твои подчинённые... Поучать тех, кто не может тебе возразить на равных, не боясь увольнения...
Данилова (Правмир) дали огромное интервью — нет, не со мной, конечно, а с о. Джованни Гуайта. Отчаянно смелое, по меркам конформистов РПЦ МП. Ни слова о том, что Россия вторглась в Украину, Гуайта (служит в центре Москвы, у Моссовета, сотрудник Иллариона Алфеева, которому запрещен въезд в Украину, рейдера при Гундяеве) - Гуайта не сказал. Слово "война" не произнесено. О бойне, которая устроила российская армия - ни слова. Единственное - "страшные события на территории Украины". Хорошо выучил русский - нашел формулировку, чтобы употребить "на", не сказал "в Украине", за это могут погрозить пальчиком.
Но зато очень много о том, какие тонкие душевные переживания сейчас у него и прочих эмпешников, как им трудно психологически, что они не могут быть вполне откровенны... Украинцев ему не жалко, им себя жалко.
Главный вопрос другой. Гуайту Алфеев рукоположил в 2010 году. Уже было вторжению в Грузию, в смысле, виноват, "страшные события в Грузии". Гуайта знал? Знал. Молчал? Молчал. Ну, мучался внутри, конечно, страшно.
Руссо ортодоссо, облико морале! И они этим хвалятся - и внукам будут рассказывать, как они смело себя жалели, прям вот публично, не боялись расстрела. Лекции в университете Гуайта читать продолжит, "окормление" хосписа продолжит. Загружена жизнь казенного священника! Всюду-то его посылают!..
Кстати о новоязе — оказывается, в английском тексте Будапештского меморандума не было слово «гарантии». Было слово assurance. Между гарантиями и заверениями такая же разница как между порнографией и эротикой.
А вот интересно — у слова фиаско есть английский матерный синоним, кроме примитивного на ф?
«Я не могу молчать». Иеромонах Иоанн (Гуайта)
30 МАРТА, 2022. ВЕРОНИКА СЛОВОХОТОВА
Нужно ли заявлять о своих взглядах
Фото: Татьяна Никитина
«Очень печально, если мы настолько боимся говорить правду, что готовы все отдать, лишь бы не рисковать», — сказал в своей проповеди иеромонах Иоанн (Гуайта). Вероника Словохотова поговорила с ним об этом.
«Священник призван недвусмысленно обличать зло»
— Что вы чувствуете в последние недели?
— Как у любого священника и монаха, у меня прежде всего продолжается молитвенная и пастырская жизнь. Людей в храме становится больше. Сейчас прихожане ощутимо чаще хотят исповедоваться, получить совет, принимая какие-то серьезные решения. Эти недели были очень непростыми и очень грустными. Атмосфера в храме изменилась, чувствуется сильное психологическое напряжение, люди обеспокоены — у некоторых на территории Украины есть родственники.
Я иностранец, но все-таки в России живу уже 36 лет и видел много исторических изменений: конец советской власти, перестройку, последние годы Ельцина, годы теперешнего правительства. То, что происходит сейчас, — это такие же судьбоносные события для России, для Запада и для всего мира.
Мне как итальянцу важно читать и слушать то, что говорят здесь, и то, что говорят на Западе. Это не только совершенно разные интерпретации событий, но и события как будто разные, иногда прямая противоположность. Я считаю своим долгом следить за новостями, обо всем знать и хотя бы молиться.
Иеромонах Иоанн (Гуайта)
— Каково вам принимать другую точку зрения своих прихожан и просто людей в сети?
— Есть две вещи, которые зрелый христианин должен стараться совместить. С одной стороны, открытость и уважение к чужому мнению; с другой — честность и четкость в выражении своего мнения. Всегда. В чем бы то ни было. Это важно и в делах, которые касаются Церкви и нашей собственной духовной жизни, и в том, что касается жизни социальной, гражданской, политической.
Христианин должен проявлять уважение ко всем, даже когда он абсолютно не разделяет чьи-то взгляды. Между христианами, между верующими одной и той же Церкви или одного и того же прихода могут быть самые разные позиции.
Но здесь, как мне кажется, есть еще один момент. Есть вещи, абсолютно несовместимые с христианством. Например, свет Христа несовместим с мраком насилия.
И тогда речь уже не идет о разнице во мнениях. Каждый из нас — и прежде всего пастырь — должен высказываться очень четко, но с уважением и любовью.
— Есть священники, которые считают, что не могут говорить о своих взглядах, потому что они должны сохранить единство среди прихожан. Что вы видите в таком подходе?
— Я согласен, что священнику не нужно агитировать за какую-то конкретную политическую партию, за какого-нибудь кандидата в случае выборов и так далее. Я считаю, это неуместно с его стороны. Быть открытым и терпимым — очень хорошо. Но указывать, что определенная идея, позиция и тем более поведение прямо противоположны христианству, священник не только может — он должен это делать.
Священник призван всегда недвусмысленно обличать зло. Если он этого не делает… Ну как сказать? Он уже в этом зле участвует. И если человек совершает, проповедует или даже просто идейно поддерживает насилие, он уже не христианин.
«Когда тебя окружает зло, хотя бы заяви, что считаешь его злом»
— «Очень печально, если мы настолько боимся говорить правду, что готовы все отдать, лишь бы не рисковать», — сказали вы в своей проповеди, которая длилась всего 41 секунду. Разве можно требовать от человека, чтобы он рисковал, и усугублять чувство вины?
— Бывают чрезвычайные ситуации в жизни отдельного человека, сообщества, страны, да и всего мира, когда по разным причинам полностью высказать всю правду не получается. Иногда говорить всю правду просто нельзя, потому что последствия могут быть еще хуже. Давайте возьмем совершенно другую ситуацию. Допустим, человек психически болен. Не всегда можно ему сказать: «Знаешь, ты больной». Потому что это немилосердно и, главное, ему не в помощь.
С другой стороны, бывают ситуации очевидного зла, перед которыми сохранить молчание безнравственно и преступно. Например, когда совершаются массовое насилие, война, геноцид. Я написал две книги о геноциде армян. Геноцид — гуманитарная катастрофа. И не говорить, что это преступление против человечества, — в каком-то смысле значит участвовать в нем. Здесь нужно очень серьезно задавать себе вопросы.
— Людей разрушает конфликт между совестью, желанием говорить правду — и страхом. Кто-то не хочет идти на риск, чтобы не потерять работу. Надо кормить детей, платить ипотеку… Какой здесь выход?
— Каждый должен определить меру проявления своей гражданской ответственности перед своей совестью и перед Богом и постараться увидеть, где он переходит некую нравственную грань.
Нужно понять, когда наше молчание печально и нет других выходов, а когда наше молчание преступно, когда оно превращается в потворство.
Мера — это действительно очень тонко. Это касается далеко не только священнослужителей, но и вообще всех, это наша гражданская ответственность.
Очень часто люди спрашивают мое мнение насчет того, выразить ли им открыто свое несогласие с происходящим или нет. Я считаю, это нужно решать перед своей совестью. Ситуация каждого человека исключительна. У кого-то, как вы говорите, есть маленькие дети, у кого-то пожилые родители, у кого-то ипотека. Зрелый христианин должен подумать и взвесить все плюсы и минусы. Это должен делать каждый, в том числе и священнослужитель. Но когда тебя окружает очевидное зло, хотя бы заяви о том, что считаешь его злом.
— Вы сегодня как-то ощущаете этот конфликт на себе?
— Я не могу сказать, что мне было по-настоящему страшно. Но я себе постоянно задаю вопросы о том, что я говорю, правильно ли я выражаю свою позицию. Думаю, в такое время спрашивать себя об этом — нормально.
Мне кажется, здесь важно сохранить достоинство и не идти на компромисс. Может быть, это даже дело моего характера… Есть ситуации, в которых я просто не могу молчать. У меня бы не получилось, даже если бы я захотел.
Но мы не должны друг друга осуждать, если у нас разный выбор. Один человек может недопонимать ситуацию другого. Даже единомышленники могут поступать по-разному, потому что находятся в разных условиях. И кроме того, мера ответственности бывает разная.
— Какая ответственность на мне, на вас — на конкретных людях, которые не могут ни на что повлиять?
— Христианин призван выражать свое мнение больше, чем человек, который не разделяет христианскую веру. У священника больше ответственность, чем у мирянина, еще больше у священноначалия. В любом случае, каждый отвечает за себя.
Я как священник могу человеку на исповеди сказать: «Я считаю, что вот этого не следует делать». При какой-то житейской ситуации, допустим, семейной — ну какой угодно. А дальше человек должен сам подумать, как ему быть. Я не могу не только его заставлять, я не могу даже решить за него. Я могу всего лишь вместе помолиться и дать совет.
И в сегодняшней ситуации ровно то же самое.
Что конкретно от меня зависит? Чтобы люди вокруг меня знали мою позицию.
Моя возможность влиять на решения очень высокого уровня весьма ограниченная. Но если я вообще молчу, тогда я отказываюсь от того немногого, что еще могу делать.
— А зачем людям знать, что я думаю?
— Это очень важно. Те, с кем мы работаем, живем, общаемся, судят о христианстве, глядя на нас. Так в любом контексте — и в более простых условиях, в каждодневной мирной жизни христианин несет эту ответственность. Иначе люди могут получить неадекватное представление о христианских ценностях, а в таких экстренных ситуациях — тем более.
«Мы переживаем болезнь всего общества»
— Многие сейчас устали от новостей и говорят, что на смену панике пришла окаменелость — кажется, что и совесть уже умолкает, становится просто все равно. Как с этим бороться и нужно ли?
— Психологическое оцепенение наступает от разочарования, очень часто оно может быть результатом страха. Мы это видим в Евангелии, например, когда ученики в Гефсимании оказались неспособны молиться с Господом даже один час. Это чисто психологический момент и в каком-то смысле естественный. Но это не значит, что оцепенение — хорошая вещь.
Надо реагировать, безусловно. Когда нас окружает зло, у нас есть один-единственный правильный ответ — активно творить добро. Очень активно. То есть не впадать в ступор, уныние или духовный паралич, а ровно наоборот — делать добро и тем самым готовить будущее. Доброделание — это и есть наилучший антидот злу.
Интересно, что страшные события на территории Украины происходят во время Великого поста. А что такое Великий пост? Разве это только время со знаком минус? Вот чего-то не есть, не веселиться, не ходить в театр или на концерты? Многие так себе и представляют пост — как время, когда надо самоограничиваться, и все. Мне кажется, такое понимание не очень верно. Великий пост — время со знаком плюс. И в нынешних обстоятельствах он становится для нас вызовом. Это вызов быть более последовательными христианами, применить нашу веру на деле и не забывать о тех, кто нуждается в помощи и нашем сочувствии.
— Люди сейчас находят утешение в культуре, это помогает им отстраниться. Некоторые говорят, что это непозволительно во время таких событий. Что думаете вы?
— Знаете, я бы сказал больше… Не только отстраниться. В культуре мы не только забываемся, отвлекаемся. На самом деле культура — это тоже духовная пища. Когда человек болеет, он принимает лекарства, но ему обязательно нужно хорошо покушать, выспаться. Вот здесь то же самое.
Конечно, мы должны прежде всего читать Евангелие и молиться.
Но все, что может нас подкрепить духовно — хорошая музыка, художественная литература, — это не только позволительно во время поста и в данных условиях, но и очень даже уместно.
Это как хорошая пища, которая вместе с лекарством помогает выздороветь. Очевидно, что в настоящее время мы переживаем болезнь всего общества. Поэтому все, что сегодня помогает нам быть человечнее, искреннее, — приветствуется.
— Не получается ли, что так мы убегаем и прячемся от происходящего?
— В том-то все и дело, что нет! Я не считаю это бегством. Так человек может сосредоточиться на хорошем и положительном. Но забывать о том, что происходят страшные вещи, и пировать во время чумы, без всякого сомнения, не стоит. Я говорю о том, что культура возвышает.
Лично мне помогают музыка и художественная литература. Другое дело, что мое время весьма ограниченно, потому что помимо прихода есть детский хоспис, который я окормляю, университет, где преподаю, и очень много другого. Никуда не исчезли последствия коронавируса — некоторые прихожане, особенно пожилого возраста, просят их причащать у себя дома.
— Как не потерять ориентиры, когда ценности оказываются перевернуты, а границы добра и зла размываются?
— Мне кажется, нужно правильно расставить приоритеты. Для христианина, безусловно, это чтение Евангелия и участие в молитвенной, литургической жизни, в таинствах. Отсюда мы черпаем не только духовные силы, но и психологические. Человек — сложное существо, он состоит из тела, духа и души. Эти три составляющие настолько связаны между собой, что, когда мы занимаемся нашей духовной жизнью, мощный положительный импульс получают и психика, и телесное здоровье.
Сам я стараюсь каждый день найти хоть немножко времени побыть наедине с Богом, чтобы не утонуть в суете и страхе о том, что случится завтра. Если почитаем жития святых, мы увидим, что они понимали, как это важно в моменты потрясений. И сейчас, когда просят дать какой-то совет, я всем рекомендую держаться за главное и отметать второстепенное. Главное, как я уже сказал, — это Евангелие, это таинства, это доброделание.
Вот если за них держаться и не терять надежду, Бог исправит любую ситуацию. Много примеров, когда Он совершенно неожиданным образом распутывал чрезвычайно сложные вещи — достаточно читать Библию, чтобы в этом убедиться.
Фото из личного архива иеромонаха Иоанна (Гуайта)
Проповедь такая:
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!
Дорогие братья и сестры!
На сегодняшний день переносится праздник, литургическая память первого и второго обретения главы Иоанна Предтечи.
Я не буду долго говорить.
Иоанн Предтеча — это святой и пророк, который поплатился жизнью за то, что он говорил правду.
Очень печально, если мы настолько боимся говорить правду, что готовы все отдать, лишь бы не рисковать.
Аминь.
