Я говорил, что скорбеть о Дугиной не буду, и замалчивать, что она была нацистка, не буду. Но что Папа её пожалел, мне как раз понравилось — это в нём человеческое прорвалось через расчёты. Жалко её и мне, не потому, что молодая — 29 лет это вполне взрослая дама, которая ещё и внешне стала лепить из себя такую арийку-эсесовку, в блондинку перекрасилась, хотя брутальности не прибавилось. Жалко, потому что ну жалко же. И убивать её — или её отца хотеть убить — такой же грех, как убить любого человека, ребёнка или взрослого, вооружённого или безоружного.