Зеркало — имитация воды, ведь вода это природное зеркало. Зеркало — распространённая основа для метафоры, но именно основа, потому что зеркало может давать и прямое, и косвенное отражение. Простейший пример последнего — щит Персея. Сама Горгона умертвляет, но отражение Горгоны не опасно. Отражение не равно оригиналу.
Вот Василий Великий пишет о Писании: «Пусть оно станет для тебя зеркалом твоего лица» (перевод Михайлова, 2018, стр. 50).
Пётр Михайлов считает, что эту мысль повторяет патр. Никифор: «Мы все с открытым лицом, отражая как в зеркале славу Господню, преображаемся в Его же образ».
Только ведь Никифор говорит совершенно о другом. У него человек не перед зеркалом, у него человек — зеркало. Если сделает усилия. Священное Писание — это усилие Бога быть открытым, это Бог с открытым лицом — только вот лицо это остаётся незримым.
Жизнь человека — это усилие человека быть открытым. Усилие неимоверное, потому что человек всё время закутывается, схлопывается — в том числе, от себя.
Насколько трудно быть открытым, видно из того, как современный казённый православный, отлично знающий древнегреческий, не понимает того, что читает. Вот Василий Великий сравнивает культуру, книги, слова с зеркалами, в которых отражается истина. Не полностью, но частично — в любом слове, поэтому надо быть открытым всем:
«Трудиться по мере сил, беседовать и с стихотворцами, и с историками, и с ораторами, и со всяким человеком, от кого только может быть какая-либо польза к попечению о душе».
Михайлов же резюмирует: «Предварением может служить определённый круг античных авторов». Да как раз неопределённый! Иначе бы общение не было трудом, а было бы механическим передвижением от одной порции интеллектуальной еды к другой. Кто-то разжевал, сварил, отфильтровал. Идеальный собеседник — компьютер с отшлифованной программой обучения. Но нет — зеркало, зеркало, в котором отражается то нечто скрытое в самом человеке, то Бог, то другой, то Бог в другом.