Яков Кротов. История. Книга о том, как общение создаёт свободу, любовь, человечность

Оглавление

Брак. Дополнительные материалы. Сергей Троицкий. Христианская философия брака.

Глава 1. РЕАЛИЗМ И ИДЕАЛИЗМ В УЧЕНИИ О БРАКЕ

Реалистическая теория о потомстве, как цели брака в классическом мире, в иудействе, в Римско-католической церкви

Copula-tbeorie (теория брака) и теория промисквитета

Шопенгауэр

Идеалистическая теория о полноте бытия как цели брака

Мифы и мистерии

Платон

Древняя христианская письменность

Фихте, Гегель и Шлейермахер

В истории человеческой мысли встречаем две главные теории в учении о браке, красной нитью проходящие по всему ее течению. Одну можно назвать реалистической, другую – идеалистической. Первая смысл брака видит в размножении, в потомстве. Это воззрение, то в его чистом виде как стремление иметь в браке продолжение своего существования, то осложненное религиозными и патриотическими мотивами в виде стремления иметь заместителей в служении богам и хранителей могил предков или защитников отечества, мы встречаем как в древнеиндийских, греческих и римских законах, так и у классических писателей. Уже самое наименование брака у греков и римлян указывает на эту цель. Matrimonium, то есть matris munus (букв. обязанность материнства), сущность брака указывает в материнстве. Греческое слово gamos; происходит от корня gen – рождаться7. «Uxorem ne liberorum quaerendorum habes?» («Для рождения ли детей берешь жену?») – спрашивал римский цензор заключившего брак гражданина и только после утвердительного ответа признавал его брак как matrimonium justum (брак законный) 8. Есть свидетельство, что уже древнейший полумифический римский законодатель Нума Помпилий видел в детях продолжение существования родителей и главную цель брака9. Справедливо поэтому Августин, резюмируя взгляд римского законодательства на брак, говорит: «По принятым для брачных документов формам брак бывает для рождения детей»10. О детях как продолжателях культа упоминалось и в самой священной формуле заключения брака11.

Существовал такой взгляд и у греков. Грек вступал в брак ради законных детей12. «Гетер мы имеем для развлечения, конкубин – для телесного наслаждения, а жен мы имеем, чтобы иметь законных детей и хранительниц дома», – говорит Демосфен13, а Платон в своих «Законах» дает этой мысли широкую философскую постановку, видя в браке как бы продолжение борьбы за существование человека и после смерти, и выражает эту мысль в красивом образе факела жизни, который из рук в руки передается одним поколением другому14. Через много столетий повторяет эту мысль великий византийский законодатель Юстиниан в одной из своих новелл: «Брак настолько честен, что он как бы искусственно вводит бессмертие в род человеческий, и благодаря рождению детей поколения остаются обновленными»15. А позднее эту мысль повторил в своей новелле другой крупный византийский законодатель – Лев Философ16. Воззрение на потомство, как главную цель брака, отражалось и на частных пунктах брачного законодательства древности в виде обязательности, как брака, так и развода в случае бесплодия жены, и в виде закона о левирате.

Если цель брака – дети, а дети нужны для защиты отечества и продолжения культа, то брак является уже не делом свободы, а религиозной и гражданской обязанностью, нарушение которой карается законами. И вот, как в Греции, так и в Риме мы находим целый ряд законов, карающих безбрачие17 Последним из таких законов был знаменитый lex Julia et Papia Poppea, который так возмущал Тертуллиана18 и был отменен Септимием Севером (193– 211). Бездетного Епаминонда укоряли за то, что он плохо позаботился об отечестве19.

С другой стороны, если цель брака дети, то где нет надежды иметь детей, там нет и брака, и потому бесплодие жены было одним, а иногда и единственным из поводов к разводу.

Римский историк Геллий в своих Анналах сообщает, что в древнем Риме вследствие строгости нравов в течение нескольких веков не было ни одного случая развода и первым развелся с женой патриций Карвилий Руга вследствие ее бесплодия. Он горячо любил свою жену, но счел долгом развестись с ней, так как его клятвенное брачное обещание гласило, что он женится для того, чтобы иметь детей 20. То же рассказывает Геродот о двух спартанских царях21. Дигесты упоминают, что развод часто происходит из-за бесплодия жены22. По законам Ману в Индии развод с бесплодной женой по истечении восьми лет был обязателен23.

Чтобы обеспечить мужу потомство, древние законы не останавливались даже перед такими, по-видимому, непреодолимыми препятствиями, как бесплодие самого мужа и даже его смерть. В таком случае прибегали к фикции левирата. Отец или брат бесплодного или умершего мужа брал его жену, и потомство от этого сожития считалось потомством мужа. Так было в Индии24, так было и у древних греков25.

Существовал левират и у древних евреев (Втор. 25, 5. Ср.: Мф. 22, 23–32; Мк. 12, 19; Лк. 20, 28). Брак на жене брата был здесь строго воспрещен (Лев. 18, 16, 20, 21. Ср.: Мф. 14, 4; Мк. 6, 18), но когда нужно было дать потомство умершему брату, отказ от такого брака считался бесчестным делом.

Вполне правы были, поэтому древние христианские писатели, полагавшие, что почти все дохристианское человечество видело в потомстве главную цель брака, и объяснявшие существование такого воззрения редкостью населения, родовым характером древнего быта, отсутствием надежды на будущую жизнь и т.д.26

Подчинялись иногда этому взгляду и христианские писатели27, чаще на Западе. «Feminis haec (prolis) sola est causa nubendi» («Для женщин это (потомство) есть единственная причина замужества»), – пишет святой Амвросий Медиоланский28. В особенности важное значение имел тот факт, что этот взгляд защищал блаженный Августин, юрист по образованию. Например, он утверждает в своих трудах, что причина брака одна, а именно рождение детей и что там, где стремятся, чтобы детей не было, нет и брака29.

«Для чего нужна эта помощь» (мужу со стороны жены), – спрашивает он в толковании на Книгу Бытия и отвечает: «Кажется всего вероятнее, что для рождения детей». Напечатанные курсивом слова показывают, что блаженный Августин далеко не был убежден в справедливости этого учения. Действительно, у него встречается и совершенно другое учение о целях брака. Например, творение «De bono conjugali» (главы 3 и 18): он указывает на «святую дружбу» как главную цель брака30. Однако позднейшее схоластическое западное богословие за немногими исключениями стало на точку зрения первой теории. Ее развивает, например, сам корифей схоластического богословия Фома Аквинат. «Proles est essentialissimum in matrimonio» («Наиболее существенно в браке – потомство»), – пишет он. Правда, он знает и другие цели брака – взаимную помощь супругов и избавление от страстности, но эти две цели второстепенны и объединяются с первой.

«В Священном Писании, – рассуждает «ангельский доктор», – говорится, что жена должна была явиться в помощь мужу. Но здесь разумеется помощь не в другом каком деле, как утверждают некоторые, так как во всяком другом деле муж мог бы получить более сильную помощь от другого мужчины, чем от жены, а помощь в рождении детей»31.

Чрезвычайный авторитет, который имеют оба этих писателя Католической церкви, сделал то, что учение о деторождении как главной цели брака сделалось официальным ее учением32. «Matrimonii finis primarius est procreatio atque educatio prolis» («Главная цель брака состоит в рождении, и в особенности, в воспитании детей»), – читаем мы в новом официальном каноническом сборнике Римской церкви – Codex juris canonici (С. 1013), а современные католические богословы другие цели брака считают лишь следствием этой главной и, в сущности, единственной цели. Главная цель брака, то есть рождение детей, пишет один из них, настолько существенна, что, если она исключена, брак не может осуществиться. Вся моральная преданность супругов есть не что иное, как средство для этой цели. Кроме этой цели могут быть и другие, второстепенные цели: взаимная помощь и избавление от страстности, но и то и другое лишь следствия главной цели брака- деторождения. Тесное единение, которое производит первая и собственная цель брака, имеет своим следствием, что муж и жена должны помогать друг другу и любить друг друга как самих себя33.

Это воззрение отразилось и в законодательстве некоторых европейских государств. Например, «Ргеussiches Landrecht» гласит: «Die Hauptzweck der Ehe ist die Erzeugung und Erziehung der Kinder» («Главная цель брака есть рождение и воспитание детей»)34.

Близко стоит к этому воззрению так называемая Copula-theorie, по которой главная цель брака- родовые сношения. Эту теорию развивает Кант, дающий такое определение брака: «Брак есть союз двух лиц разного пола с целью пожизненного взаимного пользования их половыми особенностями»35.

Защищают ее и некоторые католические (например, Фрейзен)36 и протестантские (например, Зом)37 богословы, что вполне естественно, так как зачатие и рождение как чисто физиологические процессы от воли человека не зависят, и потому говорить о потомстве как главной цели брака – это значит, в сущности, защищать Copula-theorie.

У некоторых социологов Copula-theorie на исторической почве принимает форму так называемой теории промисквитета, по которой первоначально брак имел форму случайных половых связей между мужчиной и женщиной. Эту теорию защищают, например, Морган38, Макс Ленен39, Леббок40 и др.

Быть может, самую блестящую и убедительную защиту реалистической теории дает Шопенгауэр в своей «Метафизике половой любви».

В половой жизни Шопенгауэр видит борьбу за существование, но не индивидуума, а рода. Большое значение жизни рода в сравнении с жизнью индивидуума заставляет последнего во имя целей рода жертвовать своими интересами и даже жизнью, в чем и заключается источник трагического в половой любви.

Наряду с этой реалистической теорией, в истории человеческой мысли столь же устойчива другая, идеалистическая теория, которая видит источник половой жизни, и в частности брака, не в стремлении организмов к сохранению своего существования в роде, а в другом, более высоком стремлении органического мира – стремлении к развитию, совершенствованию, к полноте бытия. Оба эти основные стремления не только не тождественны, но иногда и противоречат друг другу. В борьбе за существование успевают вовсе не более развитые и совершенные организмы, а те, которые лучше приспособлены к окружающей среде. Наиболее примитивные организмы имеют более продолжительное существование в качестве рода.

На севере вымерли мамонты, но остались мхи и лишайники. Уэллс в конце своей фантастической «Машины времени» рисует грустную будущность, через миллионы лет грозящую Земле, когда останутся только примитивные пузыри, плавающие в море при зловещих лучах потухающего медно-красного солнца.

И вот объяснение брака как стремления к совершенству, к полноте Бытия мы находим уже на первых страницах Библии, объясняющей творение жены стремлением Адама получить себе восполнение. Эту теорию мы находим и в распространенном почти всюду сказании о творении человека как андрогина. Эту идею находим мы и в древнегреческих брачных обрядах и мистериях, в частности, в наименовании брака "telos» – конец в смысле завершения. «Афиняне называли брак telos, – пишет Псевдо-Ареопагит, – как заканчивающий человека для жизни»41. В древней философии эту идею развил тот же Платон в заимствованном им из мифологии образе первобытного андрогина. Брачная любовь «eros», по Платону, есть epitimia tu olu – влечение к целостности, возвышающее человека к изначальному совершенству, исцеляющее его и делающее блаженным 42.

«Люди еще не уразумели как следует силу Эроса, – говорит Аристофан в «Пире». – Между богами Эрос – это наилучший друг людей. Он для людей и помощник и целитель, и от его лекарства для человечества настанет величайшее счастье...» Затем, изложив миф об андрогине, Аристофан делает вывод:

«Поэтому всякий ищет свою половину, которая ему соответствует...» Причина этого заключается в том, что наша изначальная природа была такова и что мы были целыми. Это стремление и искание целого и называется любовью. И ранее мы были едины, но бог разделил нас из-за неправды. Если мы примиримся и сдружимся с богом, мы найдем и получим того, кого любили. Эрос, если мы будем богобоязненны, сделает нас счастливыми и блаженными, возвратив нам прежнюю природу и излечив нас».

В христианскую эпоху, когда реалистическая теория завладела Западом, идеалистическая получила господство на Востоке. Особенно подробно развивает ее корифей православного богословия святитель Иоанн Златоуст в период наибольшего расцвета своего таланта. «Тот, кто не соединен узами брака, – пишет он, – не представляет собой целого, а лишь половину. Мужчина и женщина не два человека, а один человек»43. «Свойство любви таково, что любящий и любимый составляют не двух разделенных, а одного какого-то человека»44. Эта теория включена и в официальные восточные канонические сборники. Эклога 740 года определяет брак как соединение двух лиц в одной плоти, в одном существе. Вместе с Эклогой это определение попало и в славянскую Кормчую45. Вальсамон определяет брак как «соединение мужа и жены в одно существо, в одного человека с одной душой, но в двух лицах»46 и делает отсюда вывод в отношении способа исчисления брачных степеней.

На этой точке зрения стоят и другие многочисленные канонические памятники Православной Церкви, усвоившие, как наилучшее, знаменитое Модестиновское определение брака, рассматривающее брак как всестороннее и полное объединение супругов, но вовсе не упоминающее о рождении 47.

Если же иногда мы имеем в православных памятниках указание на рождение детей как цель брака, то, во-первых, цель эта не является здесь основной и главной48, а во-вторых, мы имеем здесь обычное позднее заимствование из памятников западных. Таково, например, определение брака в 50-й (51) главе Кормчей книги49, точно переведенное из римского катехизиса 1566 г.50, или в катехизисе митрополита Филарета, взятое из Беллярмина 51.

Ту же идеалистическую теорию мы находим у немецких философов-идеалистов. Фихте определяет брак как «полное соединение в одно бытие двух лиц разного пола»52.

Подобное определение находим у Гегеля и Шлей-ермахера. Гегель говорит о субстанциональном слиянии в браке двух личностей (Personlichkeiten) в одно лицо (Person). Это субстанциальное единство служит основанием для моральных и частно-правовых последствий брака53.

О взаимном восполнении как основной цели брака, в котором два лица соединяются в одну волю и даже в одно существо, пишет и Шлейермахер.

Итак, оба взгляда представлены достаточно авторитетно на протяжении длинного ряда веков. Какой же из них нужно считать правильным? Вопрос этот имеет не только глубокий философский, но и крупнейший практический интерес.

Пусть наше поведение не всегда отвечает нашим воззрениям, все же наши воззрения – это тот компас, который определяет общую линию нашего поведения, и потому тот или иной взгляд на цель брака всегда так или иначе отражается на нашем морально-практическом отношении к нему и делает его или правильным, или ошибочным, что, в конце концов, отражается на благополучии или неблагополучии и всего общества. А затем, как мы уже заметили ранее, понятие цели известного правового института определяет всю его конструкцию, а потому то или иное решение вопроса о цели брака ведет к такому или иному построению всего брачного права и к ряду выводов громадного практического значения. Например, в вопросе о признании наличности брачного состояния, числа и характера препятствий к браку, поводов к его уничтожению и разводу и т.д.

К решению этого вопроса мы приступим в следующей, второй главе.

Это определение повторяется, например, в Номоканоне 14 титулов (Афинская Синтагма 1, 271; пер. Нарбекова. С. 452), в Прохироне (тит. 4, глава 1), в Базиликах (28, 4, 1, ed. Heimbach, 3, 166), в толкованиях Вальсамона на 72-е Трулльское и 41-е правило Василия Великого (Афинская Синтагма 2, 472; 4, 188), в Синтагме Властаря (Г, 2. Афинская Синтагма 6, 153, пер. Ильинского. С. 103), в Номоканоне Ар-менопула (4, 4, 1, р. 484), в Кормчей (48, 4, 1. Изд. 1816. 2, 60); в Пидалионе (Изд. 1908. С. 197, прим. 1) и др.

* * *

7 Авлий Гелий. Noct. art. 18, 6. Блаженный Августин. Contra Faust. 19, 26.

8 Макрабий. Sat. I, 16; Светоний. Jul. Caesar, 52 и др. Ср.: Августин. Sermo de cone, inter. Matthaeum et Lucam, cap. 22.

9 Феофан. Instit. de jure natur.

10Contra Jul. 3, 21, 43; Sermo 51, 13.

11 Менандр. Fragm. 185; Лукиан. Тимон, 17; Эсхил. Агамемнон, 1207; Апкифрон, 1, 16.

12 Эсхил. Агамемнон, 1207; Тимон, 17; Алкифрон, 1, 16.

13In Naeer, 122.

14О законах, 6. Ср.: Климент Александрийский. Строматы, 2, 23. Mg. 8, 1087.

15Nov. 22.

16Nov. 26; Corpus iur. civilis ed. Gothofredi, Lugduni, 1583, p. 440.

17 Ксенофонт. De rep. laced. 1, 8. Дионисий Гал. 9, 22; Цицерон. De leg. 3, 2.

18De monog. 10; Ad uxor. 1.

19 Корнелий Непот. Epaminondas.

20 Геллий, 4, 3; Валерий Максим II. 1, 4; Дионисий Галикарнасский 2, 25. Другой подобный случай – Корнелия Суллы.

215, 39; 6, 61.

22Dig, 24, 1, 60. Характерно, что Базилики (30, 1, 57, ed. Heimbach 111, 510), приводя этот фрагмент, упоминание о бесплодии опускают.

239, 81.

249, 69, 121, 146.

25 Плутарх. Перикл. Глава 37. Солон 20.

26См., например: Мефодий Патарский. Пир десяти дев. 1, 2–5; Евсевий Кесарийский. Praep. evang. 12, 12. Mg. 21, 942; Василий Великий. Правило 87; Амфилохий Иконийский. Слово о жене-грешнице. Mg. 39, 72.

27Вряд ли, однако, сюда можно причислить Афина-гора (Legatio pro christ. Mg. 6, 965). Утверждая, что христиане вступали в брак для рождения детей, апологет хочет лишь убедить противников христианства в том, что христиане признают лишь matrimonium justum и в браке соблюдают чистоту и воздержанность.

28In Lucam I, 45; Ml. 15, 1632 В.

29In Genes, ad litt. 9, 3–9. Ml. 34, 396 ел. Рус. пер., 144–152.

30См. также Contra Jul. Pel. 5, 12, 46, 62; De nupt. et concup. 1, 10–12; Sermo 51, 21; De consensu ev 2, 11; Contra Faust. 23, 8.

31Summa Theologiae, Supplem. 1. Q. 92, a 1. Здесь Аквинат повторяет блаженного Августина, Толкование на Бытие. Кн. 9. Гл. 3 и 5. Ml. 34, 396. Рус. пер., изд. 2-е. Ч. 1. С. 144–147.

32У униатских богословов находим иногда другое учение, где рождению детей отводится второстепенное место, а на первом месте ставятся нравственные задачи. См., например, Юлиан Никаноровш, «Церковное Право». Перемышль, 1872. С. 114, а также др. Василий Масцюх. Церковное Право супругов. Перемышль. 1910. С. 9–11.

33 Dr. Martin Leilner, Lehrbuch des Katholischen Ehe-rechts. 2. Aufl. Paderborn, 1912, 5, 10.

342 Then, 1 Titel, par. 1.

35Metaphys. Anfangsgriinde der Rechtslehre. p. 24. Konigsberg, 1497. p. 107: «Die Ehe ist die Verbindung zweier Personen verschiedenen Geschlechts zum leben-swierigen wechselseitigen Besitz ihrer Geschlechts-eigenschaften».

36Geschichte des kan. Eherechts. См. критику Шере-pa в Archiv f. Kath. K. R.; ответ Фрейзена там же: 1892, 5, 362 ел., 1891, 5, 353–360.

37Trauung und «Verlobung. Weimar. 1875.

38Die Urgesellschaft. 1891.

39Studies in Ancent History. 1876.

40Orgin of Civilization. 1870.

41 Поллукс 3, 33; Ареопагит, парафраз Пахимера // Mg. 3, 1184.

42Пир. Пер. проф. Карпова. Изд. 2. Гл. 4. СПб., 1863. Ср.: проф. Муретов. Новозаветная песня любви» /Богослов. Вестник. 1903. 3. 480.

43Беседа на Послание к Колоссянам 12, 5//Mg. 62, 387. Ср.: на Послание к Ефесянам 20, 9//Mg. 62. Изучая учение святителя Иоанна Златоуста о браке, приходишь к убеждению, что во вторую половину его литературной деятельности отношение его к браку радикально изменилось. Если в первых его произведениях, где он был еще под влиянием полученного им языческого образования (стоической школы), он отрицательно относился к браку, то в конце жизни, когда он проникся возвышенным учением о браке Послания к Ефесянам, он стоит всецело на идеалистической точке зрения.

44Беседа на 1Кор. 23, 3// Mg. 61, 289.

45Гл. 49, 8. Изд. 1816. 2, 123. По Эклоге (2, 12) брак установлен Богом «да в единыя яве в двойстве лицу едино плоти сочетание взаконит не сочетанное». Греческий текст в издании Zachariae, Collectio librorum juris gr. rom. pp. 1–52, или Momferrati, Athenis, 1889. Ср.: Ecloga ad Prochiron mutata. 3, 1. Ed. Zachariae, Jus graeco-rom. 4, 74, Lipsiae, 1865: της ηνομενης σαφώ, μιασεν δυαδι προσωπων σαρκός; τό αχώριστον και της συζυγιας νομοθετήση τό άδιάζευκτον.

46 ένα σχεδ όνόμόψυχον άνθρωπον έν δυσί θεωρούμενον ύποστάσεσι. Русский перевод этого труда («О браке с двумя двоюродными сестрами») Вальсамона дан в приложении к книге проф. А. С. Павлова «50-я глава Кормчей книги». М., 1887. Здесь интересующие нас места находим в таком переводе: «Ввиду этих слов (Быт. 2, 24; Мф. 19, 3–6) мы веруем и исповедуем, что супруги вследствие брака должны быть признаваемы почти одним единственным человеком, представляемым в двух субстанциях (ύποσιάσεσι – лицах? С. Тр.). Не дерзаю сказать, что супруги не одна плоть в двух лицах, чтобы не подвергнуться справедливому осуждению вместе с отвергающими писаные и неписаные предания» (с. 450–451). Греческий текст этого места см. Σύνταγμα… κανόνων, Αθήνησιν…, 1854, 4, 561.

47Dig 23, 2, 1; Instit. 1, 9, 9; Cod. 9, 32, 4; Брак есть союз мужа и жены и общий жребий на всю жизнь, общение божеского и человеческого права. – Nuptiae sunt conjunctio maris et feminae et consortium omnis vitae, divini et humani juris communicatio.

48Например, православное исповедание не дает определения брака и на вопрос: «что есть шестое таинство?» (вопрос-ответ 115) говорит о том, как совершается заключение брака: «прежде всего взаимным согласием сторон, затем заявлением перед священником и, наконец, подтверждением и благословением со стороны священника. Следующий вопрос-ответ (116) говорит о выгодах (commoda) брака: «Лекарство от блуда, потомство и взаимопомощь». (См. La confession orthodoxe de Pierre Moghila, Orientalia Christiana, vol. 10, №39, 1927, p. 68–69).

49О малой авторитетности этой главы, составленной частным лицом в XVII веке и включенной в Кормчую в практических целях, см. у проф. М. И. Горчакова: «О тайне супружества». СПб., 1880. С. 379–384.

50Кормчая, изд. 1816 г., 2, 138. Ср.: проф. А. С. Павлова. 50-я глава Кормчей. С. 188.

51Подобное определение брака находим и в катехизисе польского иезуита Канизия.

52Grundlinien des Naturrechts. Jena u. Leipzig, 1797, p. 174.

53Enzyklop. d. philos. Wissenschaften, par 519, Werke, Berlin, 1835, 2.

См.: История человечества - Человек - Вера - Христос - Свобода - На первую страницу (указатели).

 

Внимание: если кликнуть на картинку

в самом верху страницы со словами

«Яков Кротов. Опыты»,

то вы окажетесь в основном оглавлении,

которое одновременно является

именным и хронологическим

указателем.