Андрей Штерн

ТЕОНОМНЫЙ ЧЕЛОВЕК ПРОТИВ МИРОВЫХ СИСТЕМ

Современная антропология как никогда нуждается в определенности, в радикальной методологии, способной вскрыть бесформенность образа сегодняшнего, сформированного модными идеологиями «среднего человека» (очень близкого, как заметил век назад русский историк И.М.Гревс, к среднему человеку в обывательском смысле этого понятия).

Многих консерваторов сегодня искренне раздражает стремление современного мира нивелировать людей по половому, национальному, социальному или другому признаку – то, чего требует «политкорректное» поведение. На самом деле это не совсем верно. А.Кайпер как-то сказал в Принстонских лекциях, что незачем устанавливать различия между людьми сверх тех, которые установлены Богом (поэтому авторитет социальных и расовых теорий сегодня безнадежно - и справедливо - утрачен). И в такой оптике мы можем лишь поблагодарить пресловутую политкорректность, призывающую не замечать подобных различий. Множество различий между людьми, не установленных Богом, уходят, оставляя в неприкосновенности главное.

Речь идет о радикальном различии между людьми во всех сферах: религии, политике, экономике, культуре – поверх рас, религий, классов и культур. Оно так или иначе проходит через все мифы, религии, идеологии, пророчества, постепенно кристаллизуясь в истории. Различие тотальное, неустранимое – то, что Кумранская община (а за ней братья Нибуры) называла «борьбой сынов Света против сынов Тьмы». Меч Слова, который производит разделение между теми, кто избран Богом по Его благодати быть искупленным от греха, и теми, в отношении кого Бог по Своей суверенной воле не счел нужным этого делать, между следующими за Христом и остающимися в лапах сатаны…

Точка исходного (и окончательного) различия – это отношение к Другому и отношение к смерти.

Человек создан из ничто. Он не имеет бытия внутри себя. Вне Другого, Того, Кто создал его из небытия, он есть лишь всплеск на поверхности небытия и в это небытие возвратится. Он существует на границе бытия и небытия и не соскальзывает с нее только потому, что его удерживает от этого Другой. Это может быть Сам Бог, явивший Себя во Христе, это может быть Его избранник. Но это в любом случае «Не-Я», Иной.

Люди, отчетливо осознающие этот непреложный экзистенциальный факт, на самом деле ближе к библейской вере, чем они могут думать (из-за превратностей воспитания, ложных идеологий и т.п.). Неважно, как их называть: альтруисты, фаталисты, пассионарии и т.п. Просто возможно (есть некая вероятность, хотя гарантии, конечно же, нет), что Бог уже работает с их сердцем – например, посылая жизненные испытания и крест.

Другие (наивно, с нашей точки зрения) полагают, что они существуют не через Другого, а сами по себе, автономно. Они «верят в себя» (любимое выражение «совка»). Они считают для себя возможным в отрыве от Бога и ближнего «самореализовываться». «Идти к столу капиталистических яств, когда все места заняты» - расталкивая ближних руками, ногами и зубами. Как бы это ни называлось и не проявлялось, это и есть индикатор «мертвых душ». Если это есть, это верное свидетельство того, что у человека нет взаимоотношений с Другим. А значит, если так будет продолжаться до конца грешного «имманентного» земного существования, ему ничего хорошего и не светит после оного.

Падший человек тяготеет к самодостаточности (потому он и пал). Это самое опасное и самое неискоренимое заблуждение людей. На нем построен весь гуманизм Нового времени. Этому заблуждению и противостоит кальвинизм как реальное или анонимное братство тех, кто убежден, что он прежде всего радикально несамодостаточен. Людей, верящих не в себя, а в Другого.

Кальвинизм есть то состояние ума и сердца, при котором человек существует не сам по себе, а ТОЛЬКО через Другого. Оно достигается как непосредственно через власть Божию, так и опосредованно через власть социума. В последнем случае человек, пройдя иллюзию пути к индивидуальному процветанию и оказавшись на грани полной нищеты и краха, начинает понимать, что без Господа или по меньшей мере без общины верных Ему людей, также не мыслящих себя автономными, ему просто не выжить. Такие люди не вписываются в систему общества, построенного на автономии. Или оно гарантированно сомнет их как слабаков и неудачников на рынке, или они организуются и начнут сдвигать его с места.

Проблема в том, что современные религии дезориентируют человека относительно этой истины и, соответственно, подлинного смысла религии как таковой. Они повторяют бред Ренессанса и Просвещения, который Запад успешно отбросил в Реформацию и даже в светской мысли XIX – XX веков. Любители поговорить о «взаимной свободе человека и Бога», «синергии», «обожении» – как будто не слышали о западной традиции, утверждающей несамодостаточность человека, его неспособность противостоять власти объективной реальности. Об экзистенциализме, структурализме, даже марксизме. Можно подумать, они не чувствуют, что хозяева современного мира откровенно плюют на всякую реальную человеческую свободу, как и на Бога, милосердие и жалость, не говоря уже о «политкорректности». Мы явно имеем здесь дело не с попыткой возродить средневековое православие, а с весьма утонченным и все равно запоздалым рецидивом гуманизма.

Сегодня почти утрачено главное: ощущение, что ценности, без которых мы уже не мыслим жизнь, не только не порождены автономным гуманизмом, но не имеют с ним принципиально ничего общего. Кто-то привык и считает, что эти вещи – явление природы, а не культуры, и утратил всякую благодарность за них. Святость домашнего очага и достоинство честного труда, толерантность и правопорядок, гражданская свобода и частная собственность, уважение к человеку любой расы и нации, забота о женщинах и детях – все это не гуманистического и даже не античного (что заметили еще Кальвин и первые критики гуманизма), а иудео-христианского, в особенности - протестантского происхождения. Именно они, а не просто пресловутое протестантское материальное процветание, были подлинным даром Церкви Западу. Даже христианское Средневековье, тоже пораженное автономистским мифом, во многом не содержало его. Этот набор ценностей определил уникальное качество европейского Нового времени, отделив его от тысячелетней архаики. Но сегодня он стремительно уничтожается, и мы вступаем в эпоху, когда все явственнее надвигаются признаки новой глобальной мерзости запустения.

Откровение сообщает человечеству и всей твари, что автономно от Бога ничто не просуществует и мгновения. Те, кто избраны Им, понимают это. Те же, кто считает, что они рождены для счастья, как птицы для полета, и что у Царя миров нет другой задачи кроме как ублажать их, рискуют плохо кончить. Нет, они не вернутся в небытие, из которого созданы. Им грозит остаться на грани бытия и небытия – в присутствии тех, кто останется с Богом, но уже без малейшего сочувствия или сострадания с их стороны. Нечему тут сочувствовать. Мучения грешников в аду не будут горем для святых на Небесах (Д.Эдвардс).

И потому сегодняшний христианин должен как можно скорее избавиться от гуманистической демагогии. Он обязан понять, что пока он подлинно с Богом, он – еще и оппозиция построенной на автономии мировой системе, в отличие от Бога и Церкви чуждой всякого человеколюбия. Чем лучше и быстрее мы это поймем, тем лучше будет для нас и тем меньше понесем утрат. В том числе и невосполнимых.

2005 г., kuraev.ru