ПРЕПОДОБНЫЙ
СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ
И СОЗДАННАЯ ИМ
ТРОИЦКАЯ ЛАВРА
Часть вторая
К оглавлению
VII
БОЛЬНИЦА МОНАШЕCКО-СТРАННОПРИИМНАЯ
И КЛАДБИЩА
Кладбище явилось в лавре, разумеется,
с первым в ней покойником, а больница в собственном смысле слова
(после больницы в несобственном смысле слова – для «старичков»,
о которой см. выше, с. 217) заведена в ней только в весьма недавнее
сравнительно время. Но не имея никакой связи по времени, или хронологической,
они имеют тесную связь между собою по существу: лежащий в больнице
должен помышлять о кладбище, и большая часть лежащих в больнице
действительно и отправляется на кладбище.
До Петра Великого у нас совсем не было
врачей (за исключением врачей иностранных, которые выписывались
из-за границы для самих государей), а поэтому вовсе не могло быть
у нас и больниц в собственном смысле слова. Со времени Петра Великого,
заведшего обучение медицине при трех учрежденных им главных военных
госпиталях – Московском, Петербургском и Кронштадтском, – у нас
явились свои врачи. Но в продолжение всего ХVIII столетия, несмотря
на основание в 1755 году Московского университета с медицинским
факультетом, размножение числа врачей шло весьма небыстро, вместе
с чем весьма небыстро могли размножаться в России и больницы. Первый
врач явился в лавре не столько для самих монахов, сколько для учеников
заведенной в ней семинарии. Этот семинарский врач упоминается под
1747 годом (в ведомости расходов лавры на сей год, причем о большой
еще редкости врачей у нас в то время дает знать огромное получавшееся
им жалованье – 400 рублей в год против 230 рублей, которые получали
ректор и префект)1.
Но после приобретения врача далеко не вдруг явились больницы, и
именно спустя очень значительное время после сего явилась больница
семинарская, и спустя довольно значительное время после семинарской
больницы явилась больница монастырская: первая заведена была в 1797
году, а вторая – после первой (с 1814 г. ставшей больницею академическою),
в 1828 году. Монастырская больница помещена была в Донском, или
Варваринском, корпусе.
При самом преподобном Сергии и долгое
время после него, до 1556 года, братские келлии стояли в монастыре
довольно тесным четвероугольником вокруг Троицкого собора. Должно
со всею вероятностию думать, что братия монастыря и сторонние лица,
желавшие погребаться в монастыре, были погребаемы не по-за кельями,
или, так сказать, на задворках монастыря, а внутри четвероугольника
келей, вокруг церкви, и что вышли из этого четвероугольника келей
лишь тогда, когда уже совсем не стало в нем места (известны некоторые
примеры погребенных в монастыре до 1556 г. в таких местах, которые
должны были приходиться вне четвероугольника)2.
Когда в 1556 году братские келлии были отодвинуты к стенам монастыря
и когда между тем число мирян, желавших погребаться в монастыре,
очень увеличилось, то, можно сказать, весь монастырь, за исключением
северной его стороны, превратился в одно сплошное кладбище. В XVI–ХVII
столетиях весь монастырь, за исключением северной стороны, на которой
были монастырские житницы, дворец государев, Оружейная палата и
кузница, покрыт был рядами могил, между которыми оставались только
дороги для прохода (представляла из себя сплошное кладбище и вся
та обширная площадь, которую заняла построенная в конце ХVII столетия
нынешняя трапеза, ибо она была поставлена не на месте прежнего корпуса
келей – линию последнего указывает остающийся от него Варваринский
корпус, – а впереди, на незастроенной и сплошь занятой могилами
площади перед корпусом).
Оставался монастырь сплошным кладбищем
и до не особенно давнего времени. И однако вовсе почти совсем нет
в нем теперь надгробных памятников не только древних, но и старых.
Простое объяснение сего есть то, что он очищаем был от памятников.
В 1722 году (12 апреля) Петром Великим был выдан указ, чтобы у приходских
церквей и в монастырях надгробные каменья сравнять с землей, и во
исполнение сего указа должно было последовать очищение монастыря
от памятников. После Петра, когда указ его пришел в забвение, монастырь
снова сделался было сплошным кладбищем. Но новое очищение его от
памятников, по предписанию ли высшего начальства или сам собою и
только по дозволению митрополита, произвел наместник Антоний в начале
своего наместничества, когда он вообще очищал монастырь от грязи,
доставшейся ему от его предшественника.
В настоящее время в монастыре четыре
кладбища – у Смоленской церкви, у Успенского собора, с восточной
стороны Духовской церкви, и по южной стороне трапезы против Михеевской
церкви. Три последних кладбища суть старые кладбища (середнее из
них, у Духовской церкви, остается без особой ограды), а первое кладбище
есть новое, устроенное в начале сороковых годов ХIХ века. Несколько
старых надгробных памятников сохранилось на Успенском кладбище (против
западной половины южной стены)3.
В прежнее время именитые и богатые люди
имели великое усердие к тому, чтобы быть погребенными в Троицком
монастыре, у преподобного Сергия. Вследствие сего в Троицком монастыре
было погребено по тому или другому количеству лиц из множества знатных
родов. Но людей известных исторически погребено у Троицы очень немного.
Из старого времени можем назвать четверых. Это, во-первых, князь
Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, сначала слуга Тушинского царька, а
потом товарищ князя Пожарского по освобождению Москвы от Поляков,
скончавшийся 24 июня 1625 года и погребенный под западной папертью
Троицкого собора (в третьей от входа с юга палатке)4.
Во-вторых, Прокопий Петрович Ляпунов, убитый казаками под Москвой
22 июля 1611 года, сначала погребенный в Москве при Благовещенской
церкви, на Воронцовом поле, а к Троице перевезенный сыном (а может
быть, и по распоряжению царя Михаила Федоровича, ибо вместе с ним
перевезен и погибший вместе с ним его защитник от казаков Иван Степанович
Ржевский) в 1613 году; могила его находилась у паперти Успенского
собора, которая была у сего последнего с западной стороны и именно
во втором ряду на правой руке от лестницы на паперть, бывшей с южной
стороны (в одном XVII века списке надгробных надписей читается:
«идучи из паперти церкви пречистыя Богородицы, т. е. Успенскаго
собора, у лестницы, на левой стороне род Булатниковых; в другом
ряду от мосту, т. е. от той же лестницы, Дмитрий Федорович Скуратов,
представися 136 (1627) году ноября в 26 день, Прокофей Ляпунов да
Иван Ржевской, убиты 119 (1611) года, июля в 22 день»). В-третьих,
боярин Михаил Борисович Шеин, мужественно защищавший Смоленск от
Сигизмунда в 1609–1611 годах, но в 1634 году (28 апреля) за неудачное
ведение войны против сына Сигизмундова Владислава казненный (по
мнению некоторых – несправедливо) как изменник; его могила находилась
подле алтарной стены Духовской церкви5.
В-четвертых, правнук предшествующего, боярин и полководец Петра
Великого Алексей Семенович Шеин, скончавшийся 12 февраля 1700 года;
его могила находилась близ могилы прадеда. Из новых известных людей
можем назвать одного – Ивана Сергеевича Аксакова, скончавшегося
24 января 1886 года; могила его на Успенском кладбище. Из людей
известных не вообще, а в сфере духовной может быть назван протоиерей
Петр Спиридонович Делицын, бывший профессором академии в продолжение
45 лет и скончавшийся 30 ноября 1863 года; могила его также на Успенском
кладбище (о других академических см. в главе X, академическое кладбище)6.
1 При враче (лекаре) бывали для обучения
лекарскому искусству из семинаристов три человека, которым по их окладам
полагалось не видно, всем вместе или каждому порознь,
44 рубля. В реестре состоящим за лаврою дворовым местам, садам и пр.
от 27 октября 1768 года упоминается "лекарский двор с огородом",
который по плану лавры 1779 года находился на Переяславской улице,
на левой руке идя от монастыря, первым выше Белого пруда (где теперь
недавно купленный монастырский дом).
2 Преподобный
Михей, скончавшийся ранее самого преподобного Сергия, нет сомнения,
погребен был Сергием вблизи Троицкого собора. Если же после палатка
его оказалась в некотором отдалении от собора, то со всею вероятностию
должно понимать это так, что когда преп. Никон приступил к строению
каменного собора, то перенес кости Михея на новое место.
3 У одной старой
сохранившейся надгробной каменной плиты отпилен верх, вершка 4 ширины,
и лежит у плиты отпиленный, будучи к ней приставлен. Об этом памятнике
с отпиленным верхом ходит легенда. Говорят, под ним похоронен человек,
которого Петр Великий хотел за что-то ошельмовать мертвого, и что
для этого его ошельмования и приказал отпилить верх у его памятника.
К возникновению легенды для объяснения странного обстоятельства,
что отпилен верх у плиты, нужно думать, подало повод то, что под
плитой погребен Лопухин. Но погребенный под плитой Лопухин не отец
царицы Евдокии Федор Абрамович и не брат Абрам Федорович (первый
и второй с детьми погребены в Московском Андрониковом монастыре),
а дед Абрам Никитич, в схимном иночестве Александр, скончавшийся
2 августа 1685 года, то есть за четыре года до женитьбы Петра на
Евдокии, и шельмовать его последнему было совершенно не за что.
Надпись, находящуюся на плите, см. в Вивлиофике (т. XVI, с. 322)
и в надписях Троицкой Сергиевой лавры, изданных архим. Леонидом
(№ 146). Относительно странного обстоятельства, что отпилен
верх у плиты, вероятно думать, что почему-нибудь и для чего-нибудь
был надпилен верх у нее, что в щель попала вода и что зимой и разорвало
морозом надпиленное место. Покойный И. М. Снегирев, не знавший о
надписи на плите, передает в своих Путевых записках о Троицкой лавре
вариант легенды о ней: "на южной стороне Успенскаго собора
у одного надгробнаго камня над схимником из стрельцев отпилен и
приставлен приголовок онаго в царствование Петра I" (с. 34
нач.).
4 А. Н. Муравьев
в первом издании своего "Путешествия по святым местам русским",
напечатанном в 1836 году, говорит, что для высоких дум и великих
воспоминаний наместник Антоний послал его под своды Трапезной церкви,
на гробы подвижников земли русской великого и несчастного
защитника Смоленска боярина Михаила Шеина и славного освобождением
Москвы князя Дмитрия Трубецкого (с. 59). Что касается Шеина, то
нужно понимать дело так, что наместник, сняв его памятник с его
могилы, положил его (памятник) под галлереей Трапезной церкви; но
памятник Трубецкого, погребенного под трапезой Троицкого собора,
наместник не имел никакой причины выносить из-под трапезы собора,
где он и теперь находится, и должно думать, что А. Н-ч присоединяет
Трубецкого к Шеину просто для того, чтобы представлять себя размышляющим
не над памятником одного знаменитого человека, а над памятниками
двоих (если только не было так, что памятник выносим был из-под
трапезы Троицкого собора временно, по случаю починки или переделки
находящихся под ней палаток).
5 О нем см.
в "Истории" С. М. Соловьева (т. IX, с. 236) и в
"Русской старине" (1898, декабрь) статью Д. И. Иловайского.
1 О погребенных в лавре
см. "Список надгробий Троицкого Сергиева монастыря, составленный
в ХVII веке", напечатанный Ундольским во 2-м номере
Чтений Общ. Истор. и Древн. Росс. за 1846 г. и перепечатанный архим.
Леонидом в числе приложений (№ VIII) к "Историческому
описанию Свято-Троицкия Сергиевы лавры" А. В. Горского,
и "Список погребенных в Троицкой Сергиевой лавре от основания
оной до 1880 года" (Москва, 1880). Михаил Глинский, дядя Елены
Васильевны, жены великого князя Василия Ивановича, похоронен у Троицы
(Карамзин, т. VIII, с. 10 нач.).
|