Рим и Церковь в IV веке: Казаков М.М.

Ивонин Ю.Е., Казаков М.М., Керов В.Л., Курбатов Г.Л., Федосик В.А. Очерки истории христианской церкви в Европе (Античность, средние века, Реформация). – Смоленск: Смоленский государственный педагогический университет, 1999. – С.24-44.

Опубликовано на сайте http://shu.ru/~mkaz/

IV век в истории христианства был временем столь важных для судеб этой религии событий, что их значимость сравнима, пожалуй, лишь с самим Священным Писанием. В это время происходит широкое распространение христианства по всему римскому миру и за его пределами и христианизация всех сфер жизни общества, формирование церкви как особого общественного политического социального и экономического института и оформление христианской догмы, вершившей умами миллионов людей на протяжении последующих веков, закладываются основные формы союза церкви и государства, которые определяют перспективы политического развития Европы и Византии в эпоху средневековья и создается основа для политического господства церкви, наконец, IV столетие, как всякая переломная эпоха, представило человечеству целую плеяду выдающихся деятелей церкви – ее отцов, немеркнущий свет авторитета которых озаряет всю последующую историю христианства.

Основной вехой в истории античного христианства принято считать 313 г., когда Миланским эдиктом христианству было предоставлено право легального существования в Римской империи. Появление этого эдикта было обусловлено тем, что к началу IV в. сложились объективные предпосылки для союза христианства и Римской империи. Во-первых, система домината, создание которой началось с правления Диоклетиана (284-305), нуждалась в новой идеологической опоре, качественно отличной от язычества, которое, будучи связанным с полисными ценностями, исторически изжило себя. Во-вторых, несмотря на репрессивную политику властей по отношению к христианству, популярность этой религии продолжала расти, а, следовательно, росла и опасность оппозиции внутри государства. В-третьих, социальный состав христиан и социальная доктрина христианства претерпели в течение трех веков существенные изменения, что сулило государственной власти приобрести в новой религии ценного союзника. В-четвертых, христианство располагало мощной организацией – церковью, которая могла стать для домината как бы дополнительным звеном управления параллельно бюрократии, деятельность которой не распространялась на духовные и идеологические сферы жизни. В-пятых, сама церковь испытывала острую потребность в легализации, так как в связи с распространением христианства расширение и укрепление материальной базы все труднее было осуществлять в условиях гонений.

Миланский эдикт 313 г., изданный Константином и Лицинием и развивавший постановление Галерия, изданное двумя годами ранее, давал христианам право открыто отправлять свой культ и владеть имуществом, возвращал конфискованное во время гонений имущество и запретил привлекать христиан к участию в общественных языческих жертвоприношениях.

В период своего правления Константин (305-337) продолжил политику, начатую Миланским эдиктом. Эту политику нередко именуют звучным словом "революция" и резко противопоставляют религиозной политике Диоклетиана, проводившего самые крупномасштабные гонения на христиан. Однако сущность религиозной политики обоих творцов домината, несмотря на противоположное отношение к христианам, была одинаковой: и Диоклетиан, и Константин искали идеологическую опору новой государственной системе. Но, если Диоклетиан в этих поисках оказался консерватором, ибо он попытался приспособить для новой системы старую религию, то Константин пошел действительно революционным путем, заключая союз с ранее гонимой религией. С точки зрения последующей роли христианства во всемирной истории эпоха Константина действительно была в определенном смысле революционной, так как положение христианства изменилось кардинальным образом и открылись все перспективы для дальнейшего распространения этой религии и роста могущества церкви. Вместе с тем, меры Константина явились лишь отправной точкой тех процессов, которые продолжались на протяжении всего IV в. и получили более или менее законченное оформление уже в правление Феодосия, который, как и Константин, был удостоен церковью почетного титула Великий.

Политика Константина по отношению к христианству отвечала потребностям времени, способствовала консолидации общества и укреплению системы домината, и в целом оказалась эффективной, но сам император был не во всем до конца последовательным. Одним из первых актов, последовавших за легализацией христианства, было освобождение христианских клириков от муниципальных повинностей, хотя, исходя из финансовых соображений, Константин запретил переход в клир куриалам, обладавшим большим состоянием. Церковь была освобождена от налога на недвижимое имущество, хотя этот закон пока не распространялся на церковные земли. Церкви было предоставлено право отпуска рабов на волю, хотя это можно было сделать только с доброй воли хозяина и при свидетелях. Церкви была дана судебная власть, хотя она распространялась только на гражданские иски. Христианские храмы получили право убежища, хотя таким же правом на протяжении веков уже пользовались языческие святыни. Самой значительной мерой Константина в пользу христианства стало распоряжение о том, чтобы сбор с определенной части податной земли каждого города отдавался местным церквам, что явилось очень существенным вкладом в формирование экономического могущества церкви.

Оказывая покровительство христианству, Константин всю свою жизнь формально оставался язычником и принял крещение лишь перед смертью. За время своего правления он не сделал ничего, что могло бы серьезно пошатнуть положение язычества. Он носил титул великого понтифика, являясь, таким образом, главой всего жреческого сословия, при нем сохранялся культ императора, к которому был присоединен культ его рода, его монеты сохраняли осторожную двусмысленность, которая позволяла подданным-язычникам понимать их символизм в традиционном духе, и даже его надзор за делами христианской церкви мог быть представлен как часть традиционных императорских обязанностей. И хотя Константин не останавливался перед беззастенчивым грабежом храмов для решения финансовых вопросов и для строительства новой восточной столицы – Константинополя, он никогда не лишал язычество той поддержки, которую старая религия на протяжении многих веков получала от государства.

Легализируя христианство и наделяя его привилегиями, Константин преследовал прежде всего политические цели – укрепить сильно расшатанный коллизиями бурного III в. государственный механизм империи, максимально расширить социальную базу режима, консолидировать общество и способствовать проведению мероприятий по укреплению системы домината. И хотя христианству Константин отдавал явное предпочтение, он отнюдь не намеревался сделать эту религию единственной официальной государственной религией Римской империи, и его религиозная политика в целом характеризуется довольно широкой веротерпимостью.

Легализация христианства вызвала негативные процессы внутри самой церкви, и IV век оказался особенно "урожайным" на ереси: так христианский автор Епифаний перечисляет 60 ересей, его младший современник Филастрий – 128, Августин в начале V в., использовав эти данные, привел цифру 87, а Феодорит в середине V в. насчитывал 56 еретических учений. Наиболее полным официальным списком ересей явился список Феодосия II, перечисляющий 22 еретических учения.

Наличие разногласий в христианстве не могло удовлетворить ни правящие круги Римской империи, ни императорскую власть, ни саму церковь. Для церкви догматические споры играли пагубную роль, ибо она претендовала на знание абсолютной истины, которая могла оставаться таковой только в случае ее незыблемости. Возможность дискуссии по религиозным вопросам вела к свободомыслию, которое могло подвергнуть сомнению существующие порядки, и, следовательно, угрожало господству правящего класса. В единстве церкви было заинтересовано христианизирующееся римское государство, которое стремилось найти в единой церкви с единой доктриной свою опору.

Разногласия и споры внутри церкви вызвали озабоченность уже у Константина, который, чтобы покончить с разногласиями, возникшими по поводу тринитарной формулы в связи с учением Ария, созвал 20 мая 325 г. в Никее собор, на который были приглашены предстоятели всех церквей империи. Этот собор вошел в историю как Первый Вселенский, и в его работе активное участие принял сам император. После споров и прений собор предал анафеме учение Ария, осудил защитников и распространителей этой ереси, лишил их церковных постов и отправил в заточение. На соборе был принят символ веры, который в дальнейшем стал называться "никейским" и явился основой ортодоксального христианства. Собор установил 20 канонов (правил) поведения клириков и мирян, а также установил единый день празднования Пасхи для западных и восточных христиан. В специальных посланиях по окончании собора Константин присоединился к его решениям и тем самым придал им характер государственной санкции. Хотя, надо заметить, с окончанием Никейского собора борьба с арианством отнюдь не закончилась и вскоре развернулась с новой силой.

Легализация христианства с особой остротой поставила вопрос об отношениях церкви и государства, которые в течение всего столетия нередко принимали форму то скрытой, то явной борьбы. Однако эта борьба велась не за победу одного общественного института над другим, а за выявление наиболее удобной и выгодной формы союза между ними, союза, который должен был обеспечить эффективное функционирование всей системы в столь сложную и противоречивую эпоху. Поиски таких форм велись на протяжении всего IV в. и привели к появлению двух доктрин – папизма и цезарепапизма.

Доктрина цезарепапизма была в известном смысле наследием языческого понимания роли религии в государстве, и первые ее признаки проявились сразу после легализации христианства. Константин сам стремился придать христианству статус государственного института, подвластного императорской власти и служащего ей. Он без колебаний вмешивался в дела церкви, созывал и распускал церковные соборы, способствовал избранию угодных власти кандидатов на епископские кафедры и смещал неугодных. Определенным вкладом в формирование доктрины цезарепапизма явилось произведение Евсевия Кесарийского "Жизнь Константина", в которой император описан как представитель бога на земле, назначенный претворить божественный план для человечества.

Цезарепапистские взгляды находили своих сторонников и в императорской среде, и в самой церкви, причем как на востоке, так и на западе. Именно западные епископы – донатисты - первыми обратились к Константину, чтобы он уладил внутрицерковные распри, просили его запретить лишение церковного общения епископов, а также согласились на его право созывать соборы и получать отчеты от них. Принципы абсолютной власти императора, в том числе и над церковью, были провозглашены африканским епископом Оптатом: никто не выше императора, кроме бога; церковь в государстве, но не государство в церкви и т.п.

Появление таких идей было закономерно и для востока, и для запада в первой половине IV в., пока христианство еще только набирало силу под покровительством государства. Но также закономерным было и то, что доктрина цезарепапизма во второй половине столетия поворачивает на восток и вскоре прочно там обосновывается. Запад оказался в конечном итоге чуждым цезарепапизму, что объяснялось не столько его приверженностью к никейской вере и традициями (монархия – восток, республика – запад), сколько ростом экономического и политического могущества церкви на западе в условиях сокращения государственного (императорского) сектора экономики и ослабления политической власти западных императоров.

Противоположная цезарепапизму доктрина – папизм – также берет начало со времени Константина. Провозвестниками ее явились те же донатисты, которые, получив неблагоприятный для них вердикт императора, выступили с лозунгом независимости церкви от государства. Однако при Константине эта идея не нашла широкой поддержки, и сам император достаточно ясно показал своей политикой, что ему нужна государственная церковь, а не церковь в государстве.

Таким образом, в эпоху Константина определились основные направления дальнейшего развития христианства после легализации:

Хотя первым христианским императором традиционно считается Константин, он принял крещение лишь перед самой своей смертью в 337 г. Реально же первым христианским императором оказался Констанций II (август с 337 по 361 г.), ибо он не только являлся крещеным императором, но и считал религию приоритетным направлением своей политики.

Прежде всего, Констанций продолжил политику раздачи привилегий христианскому клиру: освободил клириков от общественных повинностей и налогов в торговле. Другим направлением его религиозной политики стала серия репрессивных мер против язычества, среди которых выделяются законы против жертвоприношений и прорицаний. Один из законов Констанция от 356 г. даже предписывал закрытие всех храмов и определял смертную казнь всякому, кто был бы уличен в жертвоприношениях и поклонении идолам. Однако эффективность этого закона, как и других мер против язычества, была, видимо, весьма низкой, и не известно ни одного случая, когда была бы применена смертная казнь к язычнику, который был застигнут при исполнении своих религиозных обрядов. Да и сам Констанций оказался непоследовательным в проведении антиязыческой политики. Так, в 357 г. во время посещения Рима император-христианин восхищался красотой языческих храмов и статуй, исполнил обычные обряды верховного жреца, пост которого он все еще занимал, учредил обычные денежные пособия на языческие обряды и назначил представителей римской языческой знати на различные государственные должности. И лишь единственной мерой Констанция против язычества во время его визита в Рим был приказ удалить из сенатской курии алтарь Победы - символ древней религии и покровительства Риму со стороны языческих богов.

При Констанции во всей империи пышным цветом расцвело арианство, сокрушенное, как казалось, Никейским собором. В конце жизни к арианству стал склоняться сам Константин, а Констанций сделал его господствующим вероисповеданием. Благодаря императору-арианину вся империя оказалась втянутой в догматические споры, один за другим проходили церковные соборы, беспрестанно сменялись епископы, и церковные кафедры стали ареной напряженной борьбы. Примером беззаветного служения никейскому символу явился Афанасий Александрийский, который пять раз был низложен и принуждался к изгнанию, провел третью часть своего епископства за пределами своей епархии, но не отступился от убеждений. Изгнанию подвергался римский епископ Либерий и многие другие деятели церкви.

Однако полного преобладания во всей империи арианство, несмотря на поддержку императора, не имело. На западе вплоть, где до Констанция эта ересь не имела распространения, насаждение ее императором не только не способствовало ее популярности, но и вызвало протест. Хотя нельзя сказать, что запад не воспринял арианство совсем. Благодаря активной деятельности арианских епископов Урсакия и Валента, арианство распространилось в придунайских провинциях, Ульфила энергично пропагандировал эту веру среди варваров, большим влиянием пользовались епископы Авксентий, создавший оплот арианства в Медиолане, и Герминий, занимавший сирмийскую кафедру.

Отношения Констанция с церковью складывались в духе доктрины цезарепапизма, которая получила при нем наиболее полное воплощение. Вмешательство в дела церкви этот император возвел в ранг государственной политики, причем, в отличие от Константина, он поступал с епископами более бесцеремонно и сделал из этого вмешательства систему. Констанция называли богословом на престоле, но наиболее точно его позицию по отношению к ней характеризуют слова, вложенные в его уста Афанасием: "Что я повелеваю, пусть и будет считаться каноном".

Деятельность Констанция, в целом направленная на обеспечение единства церкви, вылилась в ссылки и смещения неугодных епископов, в принуждение их принимать нужные императору решения по церковным вопросам, в беспрестанные созывы и роспуски церковных соборов. Многие христианские авторы рассматривали правление Констанция как подлинное бедствие для церкви и тиранию над ее делами.

Вместе с тем, наряду с этим при Констанции получила дальнейшее развитие и доктрина папизма. Лозунг независимости церкви от государства в условиях тирании Констанция поддержали Афанасий, Иларий и их сторонники. Но, обличая Констанция как Антихриста и выражая идею независимости церкви, они, тем не менее, не отражали общих настроений того времени. Хотя притязания на независимость церкви от тирана и находили сочувствие, Констанция осуждали больше за следование арианству, чем за вмешательство в церковные дела. И все же Афанасий создал прецедент оппозиции лидера церкви императору, который никогда не был забыт и устанавливал пределы власти светского правителя.

В целом религиозная политика Констанция оказалась несостоятельной: раздоры в среде христиан усилились при нем настолько, что отвратили от христианства многих колеблющихся и даже новообращенных, а меры против язычества оказались малоэффективными. Попытка нанести удар древней религии в условиях ослабления внутренними раздорами и внешним давлением христианской церкви была обречена на неудачу и привела к противоположному результату – короткому, но яркому периоду возрождения язычества при Юлиане.

Правление Юлиана оказалось переломным в сосуществовании язычества и христианства и оказалось очень значимым для судеб последнего. Юлиан, по сути, дал понять христианским лидерам, что христианизация Римской империи не может произойти "автоматически", и заставил их всерьез задуматься над тем, к чему может привести "обращение" христианства в империю. Кроме того, Юлиан дал христианам образцы борьбы с враждебной религией в условиях "мирного сосуществования", причем об эффективности этих методов христиане могли судить на собственном опыте.

Меры Юлиана по отношению к христианству отнюдь не были столь же суровыми, как его предшественника в отношении язычества: он лишь отстранил христиан от общественных должностей и запретил христианским учителям преподавать в школах. Вместе с тем, Юлиан не только предоставил христианам свободу вероисповедания, но даже вернул из ссылки епископов, изгнанных Констанцием, не без основания рассчитывая ввергнуть церковь в новые междоусобные распри. Но Юлиан попытался сделать по отношению к христианству то, что спустя два десятилетия обрекло на гибель язычество, – он лишил церковь государственного субсидирования и отменил существовавшие на этот счет законы Константина – Констанция, а также все привилегии клирикам. Эти меры фактически приостановили процесс слияния государства и церкви. Действуя по отношению к христианству мудро, осторожно и расчетливо, Юлиан не дал повода даже церковным историкам назвать его гонителем христиан, хотя никто из них не отрицал его отступничества.

Политика Юлиана по отношению к язычеству может быть охарактеризована как попытка создания своеобразной государственной языческой церкви или как желание перекроить язычество на христианский лад. При Юлиане древняя религия в последний раз испытала все блага государственного покровительства: восстанавливались и строились храмы и алтари, возобновлялись древние обряды и празднества, жрецы и осыпались почестями и привилегиями, храмам возвращались отнятые у них деньги и хлебные запасы.

Однако торжество язычества было очень кратковременным. Реанимация древней религии в новых условиях не могла иметь успеха. Историческая инициатива была у христианства, которое обладало уже многим из того, чем хотел наделить язычество Юлиан. Вместе с тем, "языческая реакция" показала, что древняя религия еще обладает значительной силой и большим количеством сторонников, активно сопротивлявшихся христианизации. Правление Юлиана выявило также и нестабильность отношений церкви и государства и заставило лидеров церкви по-новому взглянуть на опасные стороны цезарепапизма.

Решительный разрыв с религиозной политикой Юлиана произошел сразу после его смерти. Император Иовиан (363-364) отменил антихристианские распоряжения своего предшественника, восстановил почти в полной мере привилегии христиан и вернул из ссылки "за не отступление от благочестия". Никаких репрессивных мер в отношении язычества предпринято не было. Напротив, Иовиан издал эдикт о терпимости, в котором гарантировалась безопасность отправления старинных обрядов.

Сменивший Иовиана император Валентиниан I (364-375) открыл своим правлением последний период религиозного мира. Хотя сам Валентиниан, по свидетельству источников, был ревнивым христианином и одним из немногих, сосланных за веру Юлианом, внешняя опасность со стороны варваров, внутренняя нестабильность империи и противодействие язычников христианизации заставили этого императора вернуться к принципу веротерпимости.

В отношении христианства Валентиниан действовал довольно сдержанно. Он снова разрешил христианским учителям преподавать в школах, подтвердил христианские иммунитеты и привилегии и запретил ставить воинов-христиан на посты около языческих храмов, а также постановил не принуждать христиан к участию в гладиаторских играх. Однако Валентиниан I из государственных соображений издал ряд законов, ограничивающих права христиан: было ограничено право убежища, возвращены в курии лица, вступившие в клир, чтобы избежать муниципальных обязанностей, обложены налогом клирики, занимавшиеся торговлей. Большой резонанс в среде христианского клира вызвал закон Валентиниана I запрещавший клирикам посещать дома вдов и сирот и объявлявший недействительными их завещания в пользу духовных лиц.

Язычество при Валентиниане I не подверглось каким-либо серьезным ограничениям и притеснениям, и политика его по отношению к древней религии определялась в первую очередь заботой императора о внутреннем мире в государстве и идеей веротерпимости. Хотя Валентиниан отобрал у языческих храмов имущество, возвращенное им Юлианом, он не отдал его христианским церквам, а присоединил все к государственным владениям. Подтвердив легальный статус язычества, Валентиниан, тем не менее, возобновил упраздненные Юлианом законы против тайных жертвоприношений, гаданий, предсказаний судьбы и приказал строго применять их, а также приравнял магические обряды к тяжким преступлениям.

Валентиниан I терпимо относился ко всем религиозным сектам, кроме манихеев, деятельность которых он считал вредной для государства. Безразличен он был и к ересям и воздерживался от участия в религиозных спорах, за исключением тех случаев, когда церковные распри прямо угрожали общественному спокойствию, как, например, во время борьбы за епископский престол в Риме Урсина и Дамаса, когда в столкновениях враждующих группировок только за один день погибло 137 человек.

Свою позицию невмешательства в церковные дела Валентиниан I отразил в законе, согласно которому в делах, касающихся веры, судьей должен быть человек церковного звания, и даже в других делах по обвинению епископа разбирательство предоставлялось суду епископов.

Тем временем лишенное государственной поддержки арианство на западе в этот период пошло на убыль. Однако на востоке, где правил соправитель Валентиниана I император Валент, проарианская политика продолжалась. Важнейшие епископские кафедры занимали ариане, и борьба с ними никейцев вступила в новую фазу.

В целом религиозная политика Валентиниана I вызывала одобрение как христиан, так и язычников. Аммиан Марцеллин характеризовал ее такими словами: "Славу его правления составляет та сдержанность, с какой он относился к религиозным раздорам: никого он не задевал, не издавал повелений почитать то или другое и не заставлял своих подданных по строгому принуждению склоняться перед тем, во что он верил сам, и эти дела он оставил в том положении, в каком их застал".

Однако если веротерпимость Константина имела целью расширить социальную базу режима домината и лишь открывала возможности для христианства, то веротерпимость Валентиниана I означала уже реализацию этих возможностей церковью за полвека и отражала примерное равновесие сил между язычеством и христианством в Римской империи. Валентиниан I был вынужден учитывать это равновесие в своей религиозной политике и не решился изменить баланс в пользу одной из религий, хотя сам испытывал явную склонность к христианству.

Поворот в религиозной политике при Грациане

Наследовавший Валентиниану I шестнадцатилетний Грациан (375-383) в первые годы следовал принципу веротерпимости своего отца. Отход от этой политики был вызван усилением христианства, которое успешно конкурировало с дряхлеющим язычеством. Церковь все более настоятельно требовала изменения своего статуса в государстве соответственно изменившемуся положению. Толчком для Грациана послужила Адрианопольская катастрофа, оказавшаяся серьезнейшим потрясением для всего римского мира. По мнению современников этих событий, язычество в качестве государственной религии не спасло империю от сокрушительного разгрома со стороны варваров, и теперь задача спасения связывалась многими именно с христианством.

Антиязыческая политика Грациана, которая в значительной степени формировалась под влиянием епископа Медиолана Амвросия, вылилась в 383 г. в комплекс мер, направленных на отделение старой религии от государства. Эти меры выходили за рамки всего, что было сделано против язычества до Грациана, и именно с этого времени начинается последовательное и неуклонное уничтожение древнего культа христианизирующимся государством.

Первым шагом Грациана был отказ от титула великого понтифика, который носили все его предшественники и который означал связь главы государства с официальным культом империи. Затем серией последовательных актов Грацианом были предприняты следующие меры:

Как показывает история IV в., процесс отделения старой религии от государства шел параллельно с христианизацией Римской империи. Рост могущества церкви неизбежно сопровождался потерями со стороны язычества. Однако вплоть до 383 г. язычество продолжало считаться государственной религией империи, хотя после Юлиана это было скорее данью традиции. Антиязыческие меры Грациана знаменовали отделение языческой религии от государства, но еще не запрещали поклонения старым богам и отправления культа. Эти меры были более политическими, чем религиозными. Император стремился завоевать расположение христианской церкви, но и язычество не было лишено права на существование.

Адрианопольская катастрофа заставила Грациана пересмотреть и политику по отношению к ересям, так как виновник поражения римлян – Валент проводил активную проарианскую политику. Сразу после битвы Грациан издал закон о терпимости к ересям, который был продиктован страхом императора перед возможными внутренними осложнениями в условиях внешней опасности. Некоторое улучшение внешней и внутренней обстановки, контакты с епископом Амвросием, оказывавшим влияние на императора, склонность самого Грациана к никейской вере привели к изданию в 379 г. закона, осуждавшего все ереси и особенно арианство и донатизм. В следующем году был издан другой закон, который предписывал конфискацию мест собраний еретиков и передачу их церквей сторонникам никейской веры.

Таким образом, начало 380-х годов ознаменовалось решительным поворотом в религиозной политике императорской власти. В отношении и язычества, и ересей были предприняты первые шаги, явно направленные на устранение с политической арены этих двух сил, противостоящих никейству.

Поворот, начатый Грацианом, был вскоре закреплен самой церковью, одержавшей внушительные победы в споре с язычниками об алтаре Победы и в конфликте с арианами из-за базилики в Медиолане. Эти победы свидетельствовали о коренном переломе в "завоевании" новой религией старой империи.

Последним императором, при котором Римская империя еще существовала некоторое время как единое целое, был Феодосий (379-395). При нем получили логическое завершение процессы, начатые Константином, и на время его правления приходятся события, ознаменовавшие окончательную победу христианства.

Борьба с ересями и Второй Вселенский собор

В 380 г. Феодосий принял крещение от епископа никейской ориентации и после этого издал свой знаменитый эдикт Cunctos populos. В нем император повелевает всем народам, находящимся под его властью, исповедовать никейскую веру, принятую на I Вселенском соборе. "Последователям этого учения, - говорится в эдикте, - мы повелеваем именоваться православными христианами, остальных же…присуждаем нести бесславие еретического учения, собраниям же их не приписываем имени церквей. Кроме приговора божественного правосудия они должны будут понести строгие наказания, каким заблагорассудит подвергнуть их наша власть, руководимая небесной мудростью".

Спустя год Феодосий созвал в Константинополе церковный собор, который вошел в историю, как Второй Вселенский. Его Вселенский характер объяснялся, прежде всего, тем фактом, что на нем был подтвержден никейский символ веры и расширен толкованием божественности Святого Духа. Отныне символ веры христианской церкви стал называться Никео-Константинопольским (или в Православной церкви – Никео-Цареградским), и в таком виде остается действующим до сих пор. На соборе решались вопросы о замещении епископских кафедр и были преданы анафеме евномиане, ариане и другие ереси. Собор также изложил несколько частных правил, относящихся к управлению церкви. Император Феодосий на этом соборе не присутствовал, но после его окончания постановил, чтобы все епископы, отступающие от константинопольского символа, были лишены епископства, и не только не были переводимы в другие места, но чтобы удаляемы были от церквей, городских стен и сообщества людей.

В 383 г. Феодосий созвал "собор всех ересей", на котором император заставил ересиархов представить ему письменное изложение их учений. Приняв от каждого такое изложение, Феодосий одобрил только ортодоксальное, соответствующее Никео-Константинопольскому символу веры, а остальные разорвал.

Таким образом, Феодосий возвел в ранг государственной политики охрану никейского вероучения и борьбу со всеми ответвлениями от него. За время своего правления он издал 17 законов против ересей, неуклонно контролировал ход церковных соборов и назначения на важнейшие кафедры. Борьба с инакомыслием, даже в рамках одной религии, становится с этих пор важнейшей функцией государства, и ереси начинают с этого времени рассматриваться как государственные преступления.

В этих условиях все попытки ариан завоевать расположение императора и сохранить свои пошатнувшиеся позиции не имели успеха. Арианские лидеры попытались склонить Феодосия к созыву нового вселенского собора, но православные восточные епископы во главе с епископом Константинополя Нектарием уговорили императора отклонить просьбу ариан. В 388 г. Феодосий издал закон, запрещавший собрания ариан, отправление их культа и публичные рассуждения о вере. В этом же году последовала смерть видных арианских лидеров – Ульфилы, Димофила и императрицы Юстины. Оставшиеся арианские лидеры удалились к готам. Последним упоминанием об арианстве на западе послужил закон Валентиниана II от 391 г., согласно которому еретики изгонялись из городов и их богослужебные собрания запрещались под страхом наказания. В законодательстве Феодосия таким последним актом явился закон от 392 г., по которому еретики лишались права назначать и утверждать епископов.

Однако арианство, как и многие другие ереси, не исчезло бесследно в IV в. Его продолжали исповедовать варвары и, несмотря не репрессии, часть населения Римской империи, особенно на востоке. Отголоски арианского кризиса давали о себе знать на протяжении всей истории церкви. "Христологические" дискуссии V в. (монофизитский и несторианский споры) и VII в. (монофелитская ересь) по существу являлись продолжением дискуссий о Троице и ее ипостасей.

В отношении язычества Феодосий действовал более осторожно и долгое время не предпринимал против него решительных мер, оказывая в то же время явное покровительство христианству. Лишь в 385 г., возможно как отголосок спора об алтаре Победы, был издан закон, который ужесточал эдикт о запрещении жертвоприношений, связанных с предсказанием будущего. Реакцией на этот закон считают беспрецедентную экспедицию по уничтожению языческих храмов, предпринятую преторианским префектом востока Цинегием и поддержанную фанатичными христианами. Однако и после этого Феодосий внешне оставался верен принципу веротерпимости: язычники назначались им на важные государственные должности, продолжали функционировать храмы и отправляться язычески обряды.

Обеспечив такой политикой относительно прочный мир на востоке, Феодосий провел победоносную кампанию против узурпатора Максима и с 388 по 391 г. находился на западе. Здесь Феодосий тоже на первых порах стремился угодить и язычникам, и христианам, что способствовало укреплению его позиций. К 390 г. император стал ощущать возрастающее давление на него со стороны церкви, бесспорным лидером которой на западе в то время был Амвросий Медиоланский. В конце 390 г. Амвросий вынудил Феодосия совершить публичное покаяние в церкви, и это событие правомерно поставить в связь с решительным поворотом в религиозной политике императора.

24 февраля 391 г., ровно через два месяца после покаяния, Феодосий адресовал префекту Рима закон, который запрещал как публичные, так и частные жертвоприношения, закрывал доступ в храмы, осуждал почитание изображений, созданных человеческой рукой, и определял штраф тем должностным лицам, которые уклонялись от исполнения этого закона. 16 июня того же года аналогичный эдикт был направлен префекту Египта, что послужило своеобразной санкцией для произвола и бесчинств христианских фанатиков, которые под руководством александрийского епископа Теофила разорили и разрушили знаменитый храм Сераписа.

Вскоре после отъезда Феодосия на восток в мае 392 г. при невыясненных до конца обстоятельствах погиб фактически уже отстраненный от власти Валентиниан II. Новым императором на западе был провозглашен Евгений, на которого и сделала свою последнюю ставку языческая "партия" римского сената. Одна за другой к Евгению были посланы три делегации сената с просьбой восстановить алтарь Победы, а с ним и привилегии языческого жречества и храмов.

Феодосий тем временем ясно продемонстрировал свою позицию по отношению к новому узурпатору: он отказался признавать его императором, а в ноябре 392 г. издал закон, который фактически упразднял языческий культ, запрещая все виды религиозной языческой практики. После этого Феодосий начал открытую подготовку к войне.

С оглядкой на Феодосия не спешила признавать Евгения и церковь. В этих условиях новому императору ничего не оставалось делать, как уступить язычникам. Хотя не было издано специального эдикта, Евгений щедро наградил просителей за алтарь Победы из собственных средств, то есть практически в замаскированной форме выделил государственные средства на языческий культ и частично вернул храмам утраченное. Одновременно Евгений направил средства и христианским храмам, демонстрируя полную веротерпимость. Однако этот жест был бескомпромиссно отвергнут Амвросием, направившим узурпатору специальное послание, являвшееся фактическим отлучением от церкви.

При потворстве Евгения язычники во главе с префектом Италии Никомахом Флавианом развернули активную деятельность по реставрации язычества на западе и особенно в Риме: восстанавливались пришедшие в ветхость языческие храмы, возрождались языческие обряды, праздники, игры, было объявлено прекращение всех дел на три месяца с целью "очищения" Рима и других городов Италии.

И Феодосий, и Евгений вели активную подготовку к войне. На востоке проводилась активная пропаганда с целью придать готовящемуся походу Феодосия против Евгения характер религиозной миссии для установления на западе "истинного благочестия", что позволило потом называть эту войну "крестовым походом христианского императора".

Феодосий выступил в поход в мае 394 г., а 5 сентября в долине реки Фригид в Северной Италии произошла решающая битва, в которой Евгений был разгромлен и казнен солдатами на глазах у Феодосия. Христианская пропаганда сразу же объявила, что эта победа одержана с помощью бога и что она означает торжество христианства над язычеством. Феодосий и сам придал религиозный оттенок своей победе тем, что не отпраздновал триумфа, подобно своим предшественникам, а первым делом совершил молитву и приготовил пожертвования христианскому богу.

Чувствуя твердую поддержку со стороны христианской церкви, Феодосий окончательно подавил последние явные очаги язычества на западе. На эту часть империи было распространено антиязыческое законодательство, были запрещены языческие обряды и закрыты храмы, их имущество конфисковывалось, а жрецы лишались всех привилегий.

Победа Феодосия над Евгением означала и окончательную политическую победу христианства. Язычество с конца IV в. утрачивает последние претензии на роль государственной религии, и языческая реакция с этих пор больше не находится в связи с политикой. Христианство становится теперь единственной официальной религией Римской империи, не терпящей никаких других культов. Христианизация римского общества еще не завершается этим окончательно, но теперь начинает осуществляться с помощью законов государства и под его покровительством, преимущественно насильственными методами.

Удар, нанесенный Феодосием язычеству, навсегда лишил старую религию возможности нового возрождения, хотя язычество как мировоззрение, образ жизни и традиция еще долго продолжало существовать и в народных массах, и в образованной среде.

Правление Феодосия также ознаменовалось и новым этапом в формировании отношений между церковью и государством.

Будучи на востоке Феодосий возвел отношение к христианству в ранг одного из важнейших аспектов государственной политики. Однако, отождествляя интересы церкви и государства, он отнюдь не намеревался поставить церковь в равноправное положение с государственными институтами. Он, подобно Константину, видел в христианстве государственную религию, то есть религию, служащую государству, а не наоборот.

Оказавшись на западе, Феодосий столкнулся с выражением прямо противоположного мнения об отношениях церкви и государства в лице Амвросия Медиоланского, уже сумевшего подчинить своему влиянию молодых императоров Грациана и Валентиниана II. Амвросий отнюдь не был смущен могуществом повелителя всей римской державы, и давление епископа Феодосий испытал уже с первых дней пребывания в Медиолане после победы над Максимом.

Первое серьезное столкновение между епископом и императором произошло по поводу очередной петиции сената о восстановлении алтаря Победы. Феодосий настороженно воспринял попытку Амвросий указать ему решение этого вопроса, на что епископ ответил бойкотом. В итоге Феодосий отказал сенаторам в их просьбе, но попытался представить дело так, что его отказ не зависел от настояний Амвросия.

В декабре 388 г., спустя всего несколько месяцев после появления Феодосия на западе, Амвросию удалось навязать ему свою модель отношений церкви и государства. Этот конфликт произошел в связи с приказом императора наказать виновных в поджоге синагоги в городке Калинник на Евфрате и построить синагогу заново за счет местного епископа, который подстрекал христиан к бесчинствам. Этот справедливый приказ вызвал негодование Амвросия, который не замедлил послать императору специальное послание, изобиловавшее моральными сентенциями и примерами из Священного Писания. Однако письмо не возымело должного действия, и тогда Амвросий подверг императора прямому шантажу прямо в церкви в присутствии паствы, отказавшись совершать евхаристию, пока Феодосий не отменит своего решения. Последнему ничего не оставалось делать, как уступить настойчивому епископу и отменить свое распоряжение.

Уступчивость Феодосия имела далеко идущие последствия. Прямым следствием этого эпизода стала новая вспышка религиозного фанатизма в отношении язычников и иудеев, храмы и собственность которых подверглись новым погромам. Но гораздо более серьезное значение имела политическая сторона победы Амвросия, которая явилась серьезным ударом по цезарепапизму. Амвросий заявил претензию на церковный контроль государственных дел и на право налагать вето на любую меру властей, которая могла повредить интересам ортодоксии.

В 390 г. в Фессалонике произошло возмущение народа против местных властей, вызванное их неуступчивостью в отношении публичных мероприятий. Узнав об этом, Феодосий отдал распоряжение жестоко наказать виновных. Собравшиеся спустя некоторое время в цирке по приглашению императора ничего не подозревавшие жители города были окружены солдатами, которые устроили беспощадную резню. По разным сведениям было убито от 7 до 15 тысяч человек.

На это злодеяние императора Амвросий среагировал весьма своеобразно: за три дня до приезда Феодосия он покинул Медиолан и из места своей добровольной ссылки направил ему письмо, в котором осуждал это бессмысленное кровопролитие, призывал императора к раскаянию и покаянию и в довольно мягких выражениях объявлял об отлучении Феодосия от церкви.

Получив письмо Амвросия, Феодосий не решился идти на конфронтацию с церковью и на некоторое время перестал посещать христианские храмы. Однако в конечном итоге после трехмесячного отлучения и переговоров с Амвросием император согласился на публичное покаяние в церкви. Как представляется, этот акт был совершен в узком кругу, и ни один источник, написанный при жизни Феодосия, не упоминает об этом событии. Впервые его предал огласке сам Амвросий в надгробной речи на смерть Феодосия. Но подлинную оценку покаяние Феодосия стало получать только с ростом папской власти и постепенно, по мере осознания его значения само событие стало обрастать домыслами и легендами.

Современные исследователи видят в факте публичного покаяния императора "триумф церковной власти над светской", "поворотный пункт в истории", "прогресс человеческий и гражданский", "установление жизненного принципа западного общества", "победу христианского морального порядка над волей правителя" пример того, что "власть и свобода клира доказала здесь способность быть бастионом общественной свободы и закона".

Давая оценку этому событию, не следует, однако, преувеличивать моральную сторону победы церкви, которая символическим актом прощала императору убийство многих невинных людей и давала понять, что нет такого преступления, которого нельзя было бы искупить, если оно не направлено непосредственно против самой церкви. Вместе с тем не следует полагать, что именно возможность покаяния развязала руки многим средневековым правителям для кровавых злодеяний.

Важность этого события состоит в том, что покаяние Феодосия наглядно показало саму возможность превосходства церковной власти над светской, хотя до полного торжества папизма было еще далеко. В покаянии Феодосия в этом смысле справедливо усматривать завершение того этапа христианизации Римской империи, который был начат Константином. После этого эпизода ни один император уже не мог, подобно Константину, назвать себя епископом среди епископов.

Установление морального контроля общества, выразителем которого являлась тогда христианская церковь, над деяниями человека, облеченного высшей властью, представляется крупным шагом на пути к цивилизованности. Торжество законности и общечеловеческой морали над волей правителя не стали с этих пор общим правилом. Человечеству и европейской цивилизации еще предстоял длительный путь, но начало было положено, и прецедент с Феодосием никогда не был забыт, являясь напоминанием властителям человеческих судеб об обязанностях перед обществом.

Таким образом, с окончанием правления Феодосия в основном завершается процессы, начатые Миланским эдиктом Константина. Римская империя к исходу IV в. становится христианской. Христианство проникает во все сферы жизни и овладевает умами и сердцами большинства населения империи. Сходит с исторической арены язычество, как политическая сила и опора государства, в разряд государственных преступлений попадают ереси, и всякое инакомыслие подвергается преследованию. Церковь становится самостоятельным институтом государства и выступает как значимая политическая сила, опирающаяся на крупные движимые и недвижимые богатства. Политика церкви становится частью государственной политики, и интересы церкви и государства отныне чаще совпадают, чем расходятся. С эпохой Феодосия завершается в целом и история античного христианства. Хотя христианство еще и в V в. существует в пределах Римской империи и позднеантичного мира, судьбы и перспективы его развития определились именно в IV столетии.

Казаков М.М.

ХРИСТИАНСКАЯ ЦЕРКОВЬ

И РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ В IV ВЕКЕ