БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
Конфликт вокруг почитания икон в VII-VIII вв.:
717 год: боролся ли с иконами император Лев?
752 год, демонстрация папы Льва.
1789 год: иконоборчество Французской революции.
Иконоборчество не есть кощунство (о котором см. отдельно). Иконоборчество как раз есть борьба с кощунством - с тем, что иконоборец считает кощунством.
Для историка богословской мысли, для историка Церкви как конторы VIII век есть история иконоборчества, становления папства (папского государства), и для особо въедливых - испанского адопцианизма. Русские историки часто сравнивали иконоборчество с культуркампфом, подчеркивая, что императоры утверждали свою власть на богословской почве. Но борьба велась не против икон вообще, а против того иконописания, которое было до 8 в., и которое весьма не походило на современное и было еще дальше от “образности”, нежели “итальянщина”, “живопись”.
Любопытно, что светская власть и на Востоке, и на Западе выступает против икон (ибо позиция Карла, как бы неграмотна она ни была, вполне совпадала с позицией иконоборцев поведенчески). Казалось бы, при огромной символизации жизни икона была желанным гостем. На практике, икона как раз противоречила средневековой символизации, ибо икона была реальным образом, напоминала о неотмирности Царства Божия, тогда как остальные способы символизации жизни (жесты, риторика, ритуалы) скорее затушевывали различие. Икона не нуждалась в государстве, освобождала поклоняющегося ей от включенности в земную иерархию, и тем самым взрывала теократическую идиллию, строившуюся вокруг персоны императора, живой человеческой иерархии. Защитники икон противостояли не только светской власти, но и церковной: церковная иерархия не нуждалась в иконах. То, что папы всё-таки выступали в поддержку иконопочитания, говорит не столько об их богословской грамотности (на Востоке тоже иерархи были грамотные, а иконы отвергли), но о том, что папство, как бы властолюбиво оно ни было на земле (патримоний Петра), хранило сознание рубежа между двумя градами.
Иконоборцы были не менее религиозными людьми, а даже более. Они видели в природных бедствиях наказаниях за отступления от заповедей, в военных успехах - поощрение за истребление икон. Ветхий Завет их лишь поощрял. Средневековая символизация вообще отсылает именно к ветхозаветной, с прямой и автоматической связью между буквальным исполнением заповеди и наградой. С богословской точки зрения, иконоборцы продолжали линию Халкидонского собора, утверждая невозможность изображать лишь одно естество - ведь естества нераздельны.
См. история изображения Христа.
