Из пророка Исайи читается триллер про отмщение за евреев, но в этом триллере есть золотые слова: «Сделаю то, что люди будут дороже чистого золота» (Ис. 13, 12). Вспоминается анекдот 1918 года: стук в квартиру: «Рабинович, поступил донос, что вы прячете от революции девять пудов золота!» — «Голдочка, золотко, за тобой пришли!»
Есть два способа сделать что-либо на вес золота: понизить предложение или повысить спрос. Вырезать людей так, что оставшиеся будут на вес злата Офирскаго, либо...
Об этом первый псалом. Вот люди собрались на совет нечестивых и льют лукавые речи. Фонтанируют! Цена этим людям и их речам — ломаная лепта. Нечестивцы! Блаженны честивые честивцы, которые яко древо, которое ничего не льёт, льётся Слово Божие, а человек запустил в это Слово руки, ноги, уши, мозги, нейроны и впитывает, впитывает... И Бог для него по-настоящему Один. И он по-настоящему неподвижен. Потому что неподвижность разная бывает. Всё зависит от точки отсчёта.
Если для человека точка отсчёта он сам — это ртутный человек, песочный человек. Мир-то не вращается вокруг эгоиста, мир проносится мимо эгоиста, и эгоизм — это неподвижность внутренней суеты, стабильность тростника, который шумит и гнётся. Чтобы скрыть это, он бронзовеет, вступает в коалиции с другими, но количество эгоистов не переходит в качество, просто заросли тростника захватывают новые поверхности.
Если для человека точка отсчёта — Бог или хотя бы другой человек, в котором тоже ведь образ Божий, то суета начинает притормаживать. Не внутренний шурум-бурум, а удивительное движение окружающего мира. Интересно становится жить, и уже нет страха — ой, миллиарды китайцев и мусульман щас меня задавят — а жажда, спрос — нет, не на китайцев или мусульман, а на людей. Они же на вес золота и при этом живее невесомых ангелов! Как серебряная струйка родника, пробивающаяся сквозь песок.
Замереть и созерцать Другого и Других, которые пересекаются вон в той точке — на горке, чем-то напоминающей череп, где наконец-то выстроились в ряд три крестика, победив все нолики мира. Александр Грин в повести «Золотая цепь» утверждал, что длительное созерцание золота может свести человека с ума. Золотого золота — может быть. Но золота человеческого — наоборот. Выглядывая человека, становясь золотоискателем-человекоискателем, мы обретаем ум, и ум этот — Божий.
