«Это тайные слова, которые сказал Иисус живой и которые записал Дидим Иуда Фома» (евангелие Фомы, 1).
Надо понимать, что евангелие Фомы не называет себя «евангелием». Как и большинство книг древности, оно вообще не имеет названия, а называлось в быту, видимо, по первым словам: «Тайные слова».
Есть в этом названии что-то, неприемлемое для христианина? Один из мифов нетерпимости — что всякая секретность в религии дурна, что честной девушке нечего скрывать. Но в любой религии обычно есть какие-то секреты — собственно, «священное» означает именно «скрытое», «запретное». В православном храме в алтарь пускают лишь избранных, как и в Храме Соломона, а в древности ещё больше было запретов — и не только в христианстве, в любой религии. Тору или «канонические» Евангелия тоже старались от посторонних беречь — чтобы ненароком не подвергнуть насмешке.
Иисус не говорил, что не должно быть «тайного», Он говорил, что в Его Царстве «тайное» должно становиться «явным» (ср. Мк. 4:22). Именно это чудо превращения тайного в явное совершается, когда слушают не только краем уха, но и сердцем, и передают другим, устно либо письменно. Поэтому противопоставление евангелие Фомы обычным только на основании того, что тут сказано о тайных словах Иисуса, неверно. Евангелисты часто отмечают слова Спасителя, сказанные тайно, избранным ученикам, но они так же отмечают, что эти слова Иисус завещал говорить явно. Да и большинство изречений евангелия Фомы вполне ортодоксальные.
«Евангелие от Фомы» очень непохоже на те произведения, которые сразу опознаются как «гностические». Вот для сравнения начало сочинения «Пистис София»:
«Было же, после того как Иисус воскрес из мертвых, он провел одиннадцать лет, говоря со своими учениками и поучая их только до мест первой Заповеди и до мест первой тайны, которая внутри завесы, которая внутри первой Заповеди, то есть двадцать четвертая тайна наружу и книзу, — те (двадцать четыре тайны), которые пребывают во втором Пространстве первой тайны, которая прежде всех тайн, — отец по подобию Голубя. И говорил Иисус своим ученикам: «Я исшел из этой первой тайны, которая последняя тайна, а именно двадцать четвертая», — и ученики не узнали и не поняли, что есть нечто внутри этой тайны, но они думали об этой тайне, что она — глава Всего и глава всех пребывающих, и они думали, что она — совершенство всех совершенств, потому что Иисус говорил им об этой тайне, что она — та, которая окружает первую Заповедь и пять Начертаний и великий свет пять Предстоятелей и всю Сокровищницу света».
Правда, единственную рукопись евангелия Фомы нашли в Египте, где они были закопаны в окрестностях одного из первых монастырей вместе с несомненно гностическими текстами. Но это лишь говорит о том, что в случае сомнений (а сомнения понятны, ведь биографии Иисуса в тексте нет) монахи древности предпочитали перестраховаться.
«Тайные слова» отличаются от евангелий Матфея, Марка, Луки и Иоанна лишь одним: в них ничего не говорится о жизни Иисуса, только Его изречения. Этому может быть два объяснения: либо автор предполагал, что о жизни Иисуса читатели и так знают, либо он считал эту жизнь менее важной, чем слова. Если первое, то «Тайные слова», евангелие от Фомы — это просто один из тех сборников изречений Иисуса, которые использовали авторы евангелий. Точнее, учёные сходятся на том, что был некий один сборник афоризмов Христа (такие сборники изречений учителя — классический жанр уже в древности), и на его основе возникли евангелия.
Конечно, «Тайные слова» — не в точности тот сборник, который использовал, предположим, Марк. Это явно не первоначальное собрание изречений Иисуса, но насколько дополненное, выяснить вряд ли возможно без новых источников. Чудо (в переносном смысле) уже то, что хотя бы один из серии уцелел.
«И он сказал: Тот, кто обретает истолкование этих слов, не вкусит смерти» (евангелие Фомы, 1)
Евангелие от Фомы открывается призывом к неустанному поиску — призыв, напоминающий о призыве Спасителя искать Царства Божия (Мф 6:33).
Однако, в этой же фразе есть и слова: «кто обретает истолкование этих слов, не вкусит смерти».
Это перекличка с Ио. 8, 51, где Иисус говорит: «кто соблюдет слово Мое, тот не увидит смерти вовек». На первый взгляд, разница большая: «истолкование» — занятие интеллектуальное, для книжника. «Соблюдение» — простое и понятное дело. Однако, полезно помнить, что в канонических евангелиях проблема понимания слов Иисуса — один из постоянных сюжетов. Евангелие от Иоанна вообще головоломка, проще уж щёку подставить, чем его понять — и о понимании там говорится пречасто, в том числе, совсем рядом с «соблюдёт» — «познаете истину, и истина сделает вас свободными» — 8, 32.
Истина — не абстракция, истина есть Иисус, поэтому её — как и всякого человека — нужно одновременно и умом понимать, и руками обнимать. В общении с людьми каждый должен быть и мыслителем, и делателем, и Марфой, и Марией, а уж в общении с Богом... Понять правильно значит правильно сделать, сделать верно значит верно понять.
