Мф. 5, 41 и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два.

№50 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Просьба о помощи может быть не так страшна как помощь. А ведь бывает и такое что к тебе пристроится доброжелатель и будет идти и идти бок о бок. Тут уже не так важно, помогает этот доброжелатель реально или нет. Может быть, и помогает, но без спросу. А что пользы, если человек облегчает материальную проблему, но утяжеляет душевную - а непрошеная, навязчивая помощь лишь хуже делает. Обычно человек глядит на эту ситуацию со стороны именно "помощника": как не остановить слепого, если он идет в пропасть? Лукавство в том, что слепой как раз в пропасть не упадет, он идет с палочкой, идет осторожно. И под предлогом помощи слепому, идущему в пропасть, кому только не помогают: помогают воспитывать детей, писать диссертации, мыть посуду, вести хозяйство, искать Бога. В результате в пропасти оказывается и бедолага, который не нашел в себе силы отказаться от помощи, и помощничек. Да, и помощник, потому что такого рода доброхоты ожидают (хотя не всегда это высказывают) огромной благодарности себе, и за этим ожиданием они уже забывают самим благодарить Бога, забывают, что пропасть у всех людей одна и миновать ее никому не удастся, а потому лучше заниматься своим спасением, чем растворяться в помощи другим. Кстати, именно святые, умевшие помогать другим, делали это без той истерической самозабвенности и склочности, которая так отличает тех, кто прячется от жизни в милосердие как в сугроб.

Но есть нечто, неподъемное и для святых: а как еще назвать нежелание апостола Петра видеть Иисуса на кресте (Мф. 4, 10). и желание Марии видеть Сына в безопасности (Мф. 12, 48)? И если бы Петр обрадовался и закричал, хлопая в ладоши: "Ура, да здравствует распятие!" - был бы дурак и сволочь, а если Мария не пыталась увести Сына от толпы - была бы не Пресвятая Дева, а бессердечная и безалаберная баба. Но вот поди ж ты, все-таки даже здесь - и именно здесь - приходится останавливаться и страдать, зная, что есть дорога, которую Другой должен пройти, причем Один. Один Бог на небе, один Он и в Своем страдании.

*

Гелий Вишенчук: "Кто отрядит тебя на часть пути - пройди для него две части". Перевод этот хорош употреблением слова, родственному военному "отряд". Римские оккупационные войска не зверствовали. Когда им требовались носильщики, они брали местных жителей на полчаса - даже, точнее, на полтора километра. Понятно, что это реально только в городских условиях, потому что от деревни до деревни всегда больше. "По иронии судьбы", именно Иисус пришлось столкнуться с этим обычаем цивилизованных завоевателей, причем в весьма необычной ситуации: когда Он шел на Голгофу и устал нести перекладину креста, римские солдаты переложили эту тяжесть на плечи некоего Симона (евангелист пишет о нем как о своем знакомом). В Мф. 27, 32 даже употребляется тот же самый глагол "нести". Соблазнительно решить, что Иисус здесь все предвидел и эта заповедь - та же, что "возьми свой крест". Впрочем, это банально: ясно, что римские солдаты попросят поднести не кровать или бидон с медом, а какую-нибудь гадость. Только ли националистам неприятны были эти слова Христа? А разве только националистам неприятно рабство, подчинение родины чужому народу? Именно потому, что насилие неприятно всем, Иисус и давит на это место. Проблема в том, что насилие всем неприятно, когда оно - на тебя, а когда от тебя - пожалуйста! И вот здесь Спаситель устраивает короткое замыкание: а ты поставь себя на место этого солдата, поставь себя на место другого человека, которого запрягут, если ты убежишь или восстанешь. И не просто "поставь себя на место другого", а поставь двоих себя на место другого.

*

Все познается от противного. Заповедь о любви к ближнему - от очень противного. Противно в России, где есть люди, прилично ведущие себя на работе, в приходе и пр. - но те же самые люди, одетые в шикарные шубки и дубленки, европейски лощеные, с пирсингом и прочими атрибутами вестернизации, в магазине, в семье, в метро, на улице ведут себя как самые невоспитанные люди. Потому что это лишь кажется, что в приходе или на работе человек близок другим. Нет, там он далек от людей, и в этом смысле не стоит бояться, что в Церкви или, тем более, в конторе затопчут мою драгоценную индивидуальность. Там люди разделены высшими целями - в приходе самыми высшими, на работе пониже. Не то в семье или на улице - тут физическая близость, пожизненная (как в семье) или, напротив, сиюминутная (как на улице) делает людей действительно близкими, в евангельском смысле слова. В этом смысле все нравственные парадоксы Христа - не о политике, не о "высоком", не о том, подставлять ли щеку коллеге или начальнику (тут обычно, впрочем, и нет выбора - поневоле подставляем), а о том, как смиряться перед родными и перед прохожими (которые просят пройти с ними поприще...). Родной человек, с которым ты обречен до смерти быть близок, и случайный прохожий, который через несколько шагов исчезнет навсегда из твоей жизни - это две крайности одной шкалы, шкалы любви, и проверяется любовь именно по крайности, а не по "средней температуре больницы". Но большинство людей не имеют ближних, потому что в каждый отдельный момент отсутствуют мыслями - их нет здесь, рядом с братом или рядом с прохожим, они мыслями на работе или в храме, и посему спокойно давят ближнего.

*

Тишнер (2005, 2, 19) противопоставлял Одиссея и Авраама: один путешествует из отчаяния, другой - от веры, один направляется к оставленной земле, другой - к земле, которую никогда не видел, для одного встреченные на пути - преграда, которую нужно преодолеть, для Авраама встречные - посланцы Божии. Конечно, это преувеличение, и нетрудно увидеть и в "Одиссее" рассказ о человеке, который стремится к будущему, а не к прошлому, для которого встречи на жизненном пути - не тягость, а радость, и уж подавно нетрудно заметить принципиальное родство Одиссея и Авраама - оба из породы плутов, хитрецов и немножечко обманщиков. Встречая препятствия, оба не начинают возводить очи к небесам и молиться, а, кажется, даже приободряются, мобилизуются, становятся веселее. Бог помогает Аврааму не тем, что посылает на его жизненном пути фараона - фараон ничуть не приятнее Сциллы и Харибды вместе взятых. Бог помогает Аврааму не тем, что научает его молитве по чёткам, розарию или акафисту. Бог помогает Аврааму тем, что дарует ему дух собственной весёлой силы. Когда Иисус советует идти с первым встречным куда подальше, Он не обещает невыполнимого - что наполнит дорогу интересными встречами. Он обещает послать Духа, который изменит отношение к дороге, к людям на жизненном пути. Полифем и Цирцея - тоже посланцы Божии, хотя это и не означает, что нужно им сдаваться. Нужно с ними пройти, а потом расстаться - с ними расстаться, а не с Богом, который идёт по всякой дороге, кроме дороги уныния и озлобления.

*

Американский фантаст Эрик Рассел описал планету, которую превратили в идеальный мир потомки хиппи, называющие себя "гандами" (в честь Ганди). Планета, где нет насилия, единственным средством наказания является отлучение от общества - с тобой никто не общается, единственным видом денег являются "обы", "обязательства", которые возникают, когда кто-то делает нечто для другого. Эту планету оказывается невозможно завоевать: житель, которого заставляют что-либо сделать, просто усаживается на землю, как это делают во время некоторых демонстраций. Если ганду приказать пройти поприще, он просто сядет - в крайнем случае, придётся его нести это самое поприще. Высшая мудрость этой утопии: "Нет". Не сделаю, не буду повиноваться - и всё тут. Точка.

Иисус, кстати, имеет в виду очень конкретную вещь: римская армия оставляла за собой право мобилизовать любого еврея себе в помощь. Иисус не Ганди. Он не призывает к сидячей забастовке. Прямо напротив - сделайте, и даже вдвойне. Это, между прочим, не такой простой совет; кажется даже, это ехидный совет. Было бы нужно идти два поприща - тебе так бы и приказали. А два - не нужно. Как в конце Евангелия одного несчастного обязали тащить крест на Голгофу. А если бы он протащил крест намного дальше, распятие бы и не состоялось, то-то было бы хорошо!

Высшая мудрость Евангелия: "Да". Пронесу. Отдам. Отдам больше, чем просишь. Не чтобы ты подавился, а чтобы ты понял, как абсурдно твоё распоряжение. Не поймёшь - пройду ещё поприще. Эй, куда ты бежишь! Догоню!! Теперь ты не уйдёшь!!! Как та настырная бабка за несчастным судьёй - так я теперь за тобой... Конечно, это не означает, что нужно расстреливать двоих человек, если тебе приказали расстрелять одного - Иисус мог бы привести и такой пример. Речь о более простой вещи: человек легко ожесточается, и совершенно напрасно. Бойкот хорош как оборонительная тактика, не как наступательная - а Бог наступает, не обороняется.

*

Слова, которые звучат довольно мрачно, когда уже знаешь о крестном пути. Вот уж воистину - "пути господни неисповедимы". Интересно, а если тебя заставляют сесть в машину, а не идти? Садиться? Пустой вопрос, потому что автомобиль - это настолько более дорогой способ передвижения, что вопроса особенно и нет. "Если император предложит тебе подсесть к нему в колесницу..." Ну, это уже как если бы в самолёт бесплатно приглашают... Один автоинструктор написал, что автомобилист - это вообще особое состояние человека, что пешеходу стать автомобилистом это как обезьяне стать человеком. Само это утверждение доказывает, что автомобилисты такие же люди, как и пешеходы - заносчивые... только заносит их сильнее и результат печальнее...

Пешее хождение и автомобильное соотносятся, скорее, как дыхание и еда. Гордого автомобилиста смело уподобим задыхающемуся обжоре. К тому же, автомобилисту полезно помнить, что есть ещё лётчики. Что они думают об автомобилистах? Чем мощнее орудие, чем больше скорость, чем выше к небу, тем неуместнее и опаснее гордыня, тем жёстче контроль, тем тяжелее наказание за ошибку.

Жизнь со Христом начинается с согласия: "сочетаюсь со Христом", пусть Он сопровождает меня по жизни... как автоинструктор... Впрочем, разве это начало жизни со Христом? Это начало эксплуатации Христа. Но всё-таки Христос живой, не надо его эксплуатировать. "С нами Бог" - это всё-таки не Бог, оставляющий Свой путь и плетущийся рядом со мной, это не бравурная езда в автомобиле под Божьим руководством, это полёт... и летим прямо в гору... В Голгофу врезаться предстоит... И не надо сильно пугаться - Пилот жертвует собой за всех и лишь Он один погибает. А воскресают - все!

*

Страшненькие-то слова, если вдуматься. Это не призыв учиться компромиссам. Это не призыв быть интеллигентом - то есть, человеком щепетильным, щедрым, благородным. Фразочка может обернуться довольно чёрным юмором - просящему у тебя доноса напиши два. Речь идёт о враге - враг просит у тебя показать дорогу в Ипатьев монастырь, покажи ему дорогу и на Москву. Просит подтащить ящик с патронами - тащи два. Какое уж тут гражданское неповиновение, непротивление злу силою, сидячая демонстрация, абсентеизм и т.п. и т.д.

Вот где вера-то нужна.

Во-первых, вера в то, что ты - враг Богу. Враг абсолюту, враг добру, свету, истине. Вера в то, что Евангелие тебе нравится (если нравится) не потому, что тебя Дух Божий осенил, а потому что ты лицемерный козёл, готовый залезть в шкуру убитого Бога - нынче это называется "обожиться", "преобразиться". Каждый волк в овечьей шкуре мнит себя ходячим теозисом!

Во-вторых, нужно почувствовать в Боге врага. Бог - враг опасный, хитрый, стремящийся разрушить и уничтожить всю твою жизнь, какой ты её создал, какой ты её любишь. Куда там Ленину или Гитлеру. Этот - выбора не оставляет. Ада не будет, не отсидеться. Он и в ад сошёл, и в историю влез, и в тебя входит как хозяин.

В-третьих, нужно перестать видеть Бога в своих земных врагах. Они просто люди. На них не надо надеяться, их не надо и бояться. В сравнении с Богом они безобидны как бабочки.

После чего нужно, естественно, нужно идти к Богу и сдаваться. Идти с Богом жизненное поприще. Божье поприще, так его перетак, прямое как стрела, вот в чём засада. Человек же не стрела, закроем глаза - сразу с прямой свернём, а если глаза открыты, то на прямую и не встанем. Не врать, не лгать, не творить кумиров - матушки, кумиры-то чем Ему помешали! Они ж фальшивые боги, ненастоящие. Пустышки! Пустышечки!! И чем крупнее, чем приятнее их сосать, так вот нет же...

Единственный плюс - прямой путь прям по краям и кудряв между краями. Как творчество - жёсткий канон и безграничная свобода посередине. Иди с врагом поприще, но ведь главное - а каков ты, идущий это поприще? Что у тебя на лице, что ты думаешь, что ты сделаешь, когда положишь вражий гранатомет и пойдёшь к себе домой? Ну да, сотворил не прелюбы, а что ты из этой прелюбы сублимированной настрогаешь? Глаза разбегаются, и не нужно их выкалывать, а нужно ещё больше разбегаться. Главная ведь беда с пацифистами, хиппами, анархистами и прочими героями - они такие же плоские, без фантазии, прямолинейные, играющие на понижение, как их враги - милитаристы, мещанисты и деспотисты. А путь Божьего поприща - прям, но не прямолинеен, позвольте так перевести эйнштейновское "Raffiniert ist der Herrgot, aber boshaft ist er nicht". Два Божьих поприща могут быть короче одного человеческого, а одно райское длиннее миллионов ада. Без Духа и не разберёшься, да и не разбираться главное, а любить творчески, весело и без ущерба для других.

Ср. паломничество.