|
Заявление А.Бессмертного. - Из письма свящ. В.Никифорова. Мой текст "Семь ответов на семь вопросов о жизни Русской Православной Церкви" (Вестник РХД, 1982). Заявление А.Огородникова.
См. в целом очерк о Церкви и КГБ в 1960-1980-е гг.
С.Бычков опубликовал текст "КГБ против священника Александра Меня" (в интернете и в журнале Н.Струве "Вестник РХД"). Как и другие тексты этого автора о Мене, этот в основном является пересказом воспоминаний самого о.Александра, записанных на магнитофон В.Никифоровым.
Своеобразной сенсацией является публикация в этом тексте отрывка из допроса полковника КГБ Сычёва. Допрос происходил в мае 1992 года, протокол хранится в некоем "деле 60369". Бычков не отмечает, в архиве какого учреждения хранится это дело. В своей статье он использует также материалы Центрального архива ФСБ - возможно, там находится и этот материал. Само умолчание примечательно.
Вот что говорил полковник КГБ Сычёв в мае 1992 года:
"Лично с Менем Александром Вольфовичем я встречался эпизодически, всего раза три-четыре, не больше. Первый раз, когда он был допрошен по уголовному делу на Никифорова, и во второй раз мы с ним встречались в 1985 или 1986 году по поводу публикации в "Вестнике РХД" – "Семь вопросов и ответов о РПЦ". Автор статьи анонимный и я пытался выяснить у Меня, кто мог автором этой статьи. Авторами были Василенко, Кротов и Андрей Бессмертный. Их мы установили сами, не с помощью Меня, который знал о том, что они были авторами статьи, так как все трое были духовными чадами Меня. Речь шла в статье о Русской Православной Церкви, о происходящих в ней процессах, сама статья была клеветнического содержания. По этой причине авторы были анонимными, но зная содержание, мы установили их".
К этому тексту Бычков делает примечание:
"В 1981 году, на одной из последних встреч руководителей малых групп новодеревенского прихода, накануне "андроповского" гонения, я раздал участникам своеобразную анкету из семи вопросов. На нее откликнулись Андрей Анзимиров-Бессмертный, Леонид Василенко и Максим Кротов. Позже их ответы нелегально были пересланы в Париж и были опубликованы в "Вестнике русского христианского движения."
Здесь Бычков лжёт дважды. Во-первых, он передавал анкету не Максиму Кротову, а Якову Кротову. Обращался он ко мне при этом, как и всегда, как к Якову (по паспорту я тогда был "Максим"). Во-вторых, вопросы он мне передал при встрече с глазу на глаз, а вовсе не какой-то встрече "руководителей малых групп". Я никогда "руководителем" таких групп не был и на подобных встречах (если они и бывали) не присутствовал.
Следует отметить, что Бычков употребляет безличный глагол "были пересланы", когда говорит о том, как материалы попали Н.Струве. В моём, во всяком случае, он мне прямо говорил, что материал будет переслан лично им. Я свой текст передал С.Бычкову и никому более. Только С.Бычков знал, что я являюсь настоящим автором этого текста.
Когда в 1980-е годы меня начали допрашивать в КГБ, на вопрос об этом тексте я, по совету о.Александра, отвечал, что передал его на Запад через о. Сергия Желудкова.
Во время последнего допроса в мае 1990 года меня особо спросили, считаю ли я допустимым распространение в России "Вестника РХД", на что я отвечал утвердительно.
У меня сложилось ощущение, что люди, меня допрашивавшие, знают о моём авторстве, почему и задают вопросы о "Вестнике РХД". Однако, ещё раз подчеркну, прямо эта тема не затрагивалась. Каждый раз после допроса я рассказывал о.Александру Меню, о чём шла речь, и мы с ним были убеждены, что в КГБ знают об авторстве и моём, и А.Бессмертного. Мы не говорили при этом о С.Бычкове (мы с о.Александром в принципе избегали говорить о Бычкове), но логика подсказывала, что только Бычков мог раскрыть КГБ наше авторство.
А вот что сказал полковник Сычёв на своём допросе 1992 года:
"Василенко, Кротов и Андрей Бессмертный после их установления были в КГБ. Андрея Бессмертного пригласили первым, а после него пришли сами Кротов и Василенко Леонид. Все они подтвердили свое авторство статьи "Семь вопросов и ответов о РПЦ". Я лично беседовал с ними. Поскольку материал об этом событии был рабочим, рядовым, он был уничтожен в 1987 или 1988 годах".
Что я или Василенко пришли "сами" в КГБ - прямая ложь. Могу это твёрдо сказать в отношении себя. Уверен, то же сказал бы и покойный ныне Л.И.Василенко. Абсолютной фантастикой является сама формулировка "пришли сами". На все допросы я являлся по требованию сотрудников КГБ, последний допрос они провели прямо на моём рабочем месте (я тогда был заведующим музеем им. Пушкина в Больших Вязёмах). Кстати, точно так же - на рабочем месте - провёл последний допрос о.Александра Меня полковник Сычёв в июле 1990 года. Но об этом допросе Сычёв умолчал.
Ещё раз: я не "приходил сам" в КГБ, чтобы рассказать о том, что публикую антисоветские памфлеты за границей. Я не "подтверждал своё авторство".
Зачем понадобилось Сычёву сочинять такую очевидную ложь, причём заранее предупреждая, что документы, которые могли бы подтвердить или опровергнуть его слова, уничтожены?
Ответ очевиден: чтобы обелить того, кто действительно сообщил в КГБ о нашем авторстве. Это мог быть только Сергей Сергеевич Бычков.
Забота, с которой полковник Сычёв попытался отвести подозрения от своего агента, вызывает уважение. Однако, попытка произведена с той же степенью халтурности, с которой чекисты обычно отрабатывают свои деньги. Фантастическая картина двух диссидентов, ни с того ни с сего идущих в КГБ признаться в антисоветском преступлении, - не лучшее алиби Бычкову. В этом отношении остаётся непревзойдённым другое прикрытие - в начале 1980-х годов некрасивую семейную историю Бычкова использовали в фельетоне против о.Александра Меня для дискредитации его как пастыря.
В своей статье Бычков пишет: "Служа в Тарасовке, отец Александр познакомился со знаменитой пианисткой Марией Юдиной и писателем Александром Солженицыным. Я прекрасно помню атмосферу тарасовского периода, поскольку мое воцерковление в августе 1967 года началось именно там".
А я не менее прекрасно помню, как Наталья Леонидовна Трауберг вспоминала о том, как в 1967 году отреагировал отец Александр Мень на вопрос, зачем он общается с несомненным стукачом Бычковым как с обычным знакомым. Отец Александр сказал, что и стукач - тоже человек, у него тоже есть духовная жизнь.
Да, стукач - тоже человек. Однако, стукач, который пытается перевалить свой грех на других, поступает хотя и вполне логично, но всё же заслуживает отпора. Пожалеть человека Сергея Бычкова нужно. Особенно нужно его пожалеть теперь, когда после многих лет сочинения фельетонов против владыки Кирилла (Гундяева), когда к месту и не к месту Бычков в "Московском комсомольце" бранил епископа "табачным митрополитом", журналист Бычков аккуратно меняет курс. "Милые бранятся, только тешатся".
Агенты КГБ были в самых разных, зачастую конкурирующих церковных структурах, они воюют друг с другом, в том числе, публично обвиняют друг друга в стукачестве. Пожалеть их можно, но - не более того. Цеховая солидарность у них есть и проявляется она в том, что в стукачи и гебисты умеют объединяться, чтобы защитить своё царство от возможных разоблачений, чтобы исправно выполнять главную свою миссию - давить бунтарей.
Однако, ещё больше жалко тех православных из прихода о.Александра Меня, которые, будучи уверены в том, что С.С.Бычков - стукач и провокатор, выполнявший мелкие поручения КГБ, всё же продолжают поддерживать с ним отношения. Думается, тут два побудительных мотива: опасение гадостей со стороны Бычкова и надежда получить какие-то выгоды от знакомства с журналистом "центральной газеты".
Отец Глеб Якунин в 2006 году он так доказывал, что Бычков - не стукач: мол, "Отец Александр
... не стал бы рисковать, если бы у него были
подозрения, что Бычков работает на госбезопасность и является осведомителем. Так что вопрос о "стукачестве" Бычкова
отпадает". Якунин говорит о конкретном эпизоде - беседе с о.Иоанном Мейендорфом на квартире Бычкова. Полезно помнить, что тогда женой Бычкова была родственница Мейендорфа. Аргумент, конечно, не слишком убедительный. Сперва надо бы доказать, что о.Александр Мень избегал стукачей, тщательно отфильтровывал их, конспирировался. А он, конечно, конспирировался, но - по мере возможности. Есть такой предел, за которым благоразумие превращается в паранойю, доспехи не защищают, а удушают того, кто в них находится. Ничего противозаконного на встрече с Мейендорфом не обсуждалось, об этом сообщает сам о.Глеб. Организовать для людей в Москве заочное образование в США, - не преступление. Даже создание "независимой церкви", как это теперь интерпретирует о.Глеб, - не было преступлением, но речи об этом и не шло, Мейендорф бы не стал даже обсуждать такой возможности.
С.С.Бычков подождал, пока умрёт Л.И.Василенко, чтобы запустить дезинформацию КГБ о том, что якобы мы с Леонидом Ивановичем сами пошли доносить на свои антисоветские преступления. Состояние моего здоровья, видимо, достаточно хорошее, так что ждать моей смерти С.С.Бычков не счёл возможным. Что ж, как и всё гебистское, вышло криво и с обратным эффектом - стукачество С.С.Бычкова лишь получило ещё одно подтверждение. Впрочем, в наше время это - не позор, напротив, Бычков может смело претендовать на получение правительственной награды и уважения со стороны всех, кто наивно считает возможным использовать Кесаря и кого в итоге Кесарь так цинично использует.
Когда меня допрашивал следователь подполковник Владимир Семёнович Сычов, он, как мне помнилось, утверждал, что о моём авторстве «Семи вопросов и ответов о Русской Православной церкви» ему сообщил Владимир Никифоров. Однако, позже мне удалось вспомнить всё гораздо более точно. Теперь я со всей отвественностью могу заявиить, что Сычёв фамилии «Никифоров» в этом контексте не упоминал. Он сказал мне дословно следующее:
«Мы точно знаем о вашем авторстве «Семи вопросов и ответов», а также об авторстве Кротова и Василенко. Если вы не хотите новых неприятностей, вы должны сказать нам, через кого вы передали этот материал. Что до вашего авторства, повторю: не трудитесь его опровергать, нам оно доподлинно известно».
Я исходил из того, что нет никакого смысла антагонизировать следователя без каких бы то ни было действительно принципиальных и существенных причин, вследствие чего я признал своё авторство, добавив, что об авторстве других людей мне ничего не известно.
На последнее Сычёв скептически хмыкнул, но настаивать не стал. Далее я сказал следующее:
«Я передал свои ответы через покойного отца Сергия Желудкова».
Я ответил именно так потому, что отец Сергий Желудков незадолго до проводимого допроса скончался и был вне досягаемости КГБ. А также потому, что вовсе не был намерен сообщать, через кого я передал свой материал на самом деле. В ответ на моё «признание» Сычёв иронически всплеснул руками и сказал слово в слово:
«Старик от вашей лжи, наверное, в гробу переворачивается!»
«Нет, это правда, - возразил я. – Отец Сергий прочитал мои ответы и с присущей ему эмоциональностью воскликнул: “Отличные ответы! Оставьте мне экземплярчик, я передам его туда”».
«Да бросьте вы! - прервал меня Сычёв. – Неправда всё это. Ну ладно, закончим на этом. Будем считать, что вы передали материалы через Желудкова».
На этом вопрос о «Семи вопросах и ответах» был исчерпан.
11 апреля 2010 г.
С разрешения автора Я.Кротову.
Вопрос о моем католическом священстве был в принципе решен уже в 1978. Тогда я постепенно отошел от Новой Деревни и от о.Александра. Наши отношения с ним практически перестали быть близкими. Я устранился от приходских дел. Объяснить людям, почему я отошел, было невозможно, и люди мне звонили со всякими проклятьями. Типа рубль за вход, два рубля за выход. Новые люди, которые вокруг меня собирались, уже с Новой Деревней не были в контакте. От Вестника и православия я старался держаться подальше. После того, как я стал священником в 1981, я всех новодеревенских был вынужден отключить. Понятно, какие эмоции это все вызвало.
Ясно, что к моменту ареста в 1983 я уже лет пять как был не у дел в Деревне и мало что мог сказать. Да никто об этом особо и не спрашивал. Объясню, почему, немного позже.
Я, конечно, не отрицаю, что оступился и даже серьезно, в случае с Сандром Ригой, например. Другое дело, что после моего освобождения КГБ получило возможность приписать мне всю их агентурную и техническую информацию, что они с успехом и сделали. Встретил в Литве священника, который лучезарно улыбаясь сказал, что не держит на меня зла и.т.д. А его едва знал, никогда у него не был и ничего не смог бы сказать даже если бы и захотел.
Так и теперь. Сычев говорит, что я выдал Андрея. Я говорю, что в чем другом виноват, но не в этом. Кому верить? Боюсь, что большинство поверит Сычеву.
Другие подпольные священники в той же ситуации, что и я, отделались предупреждением. Мое же дело имело скрытую причину, о которой мало кто знал. Религия была только рычагом давления. Поэтому и занимался мной КГБ СССР.
Дело в том, что в 1981 я познакомился с капелланом дипкорпуса и он стал мне помогать, приходил регулярно, приносил книги, даже давал деньги. Он был канадец, но прикомандирован был к американскому посольству. Ясно, что среди его паствы были и ЦРУ и все остальные. Нетрудно представить, что его визиты стали быстро известны КГБ, они установили аппаратуру и всполошились, что я принимаю от подозрительного иностранца деньги, а также следую его советам.
У меня же, как назло, один друг юности имел регулярный доступ к разработкам военной техники. Другой, страшно сказать, был в команде, которая лечила политбюро. И вот как-то пришел он к нам и я его спросил, что с Брежневым, что-то мол не видно его. Тот засмеялся, сказал что Брежнев жив-здоров. Приходит капеллан и говорит что в посольстве подозревают, что Брежнев умер. Тут я и похвалился, что знаю наверняка, жив. Так мой поезд и ушел. Информация о здоровье Брежнева была совсекретной.
Видимо, после этого они уже никаких ресурсов не жалели. На допросе могли спросить. "такого-то числа утром вы сказали жене, что надо послать письмо в Амстердам. Кому это письмо предназначалось?" И так далее. Обычная процедура для шпионов, они все рассказывают, а КГБ сверяет со своими сведениями. Если совпадает, на первый раз могут простить.
Так что интересовали их, в первую очередь, иностранцы, а их у меня было много, и некоторые были на очень плохом счету и были связаны с политикой. Новая Деревня как-то не фигурировала сильно, спрашивали кого из иностранцев я там видел. Двух-трех видел, но давно, их и след простыл.
Были промахи, конечно, не отрицаю.
Теперь Бычков. У него репутация всегда была сомнительная и я с ним близко не сходился, личных отношений у нас не было, в группы свои его не приглашал.
Уже перед самым провалом КГБ пытались внедрить кого-то, так как у меня дома собраний не было, а мы места меняли, КГБ это было неудобно. Это не то что догадка, один из новичков рассказал, как его пытаются внедрить. Не получилось.
И в это самое время, неожиданно приезжает Бычков, который у меня никогда до этого не был. Взял с собой непонятно зачем Олега Степурко. И начинает он меня уговаривать принять в мою группу какого-то своего человека, который недалеко живет и умирает от отсутствия группы. Вася? Не помню.
Я, конечно, отказал ему, говоря что никаких групп не веду, время опасное. Но эпизод этот я вспомнил на допросе.
Когда привыкнешь, начинаешь от следователя тоже информацию получать. Упоминаю Бычкова, что вот мол, он должен знать больше или что-то в этом роде. Следователем у меня был Круглов, он кажется позже вел дело Новодворской во время путча 1991, я тогда слышал по радио Свобода. Так вот Круглов, конечно, не ожидал от меня такого хода и как-то замолчал. А потом говорит что Бычков им известен. И все.
Справедливости ради надо оговориться, что он действительно был известен, так как проходил по делу Якунина или еще кого-то, уже не помню.
Потом Бычков стал распространять версию, что я организовал убийство о.Александра. А я уже был давно за границей к тому времени. Я человек со многими грехами и недостатками, но все же придумать такое можно было только от страха, думаю.
Но, в конечном счете, все это ничего не доказывает. Может Сергей просто такой человек, что люди его не очень любят и во всем подозревают. Кто знает?
Записи магнитофонные бесед о.Александра я делал году в 76-77, точно уже не помню. Потом их кто-то обработал. Они были, как интервью, я задавал какой-то вопрос, он говорил. Помню, говорит, "когда придет свобода нам будет так стыдно, что придется бежать, завернувшись с головой в пальто". Завернувшись в пальто. Хорошо сказал, Царство ему небесное.
5 апреля 2010 г/
Post Scriptum
О ПОПЫТКАХ ОПРАВДАТЬ С.БЫЧКОВА
Попытки отвести от Бычкова обвинения в стукачестве после публикации расположенных выше текстов ограничились элементарным: мол, искать стукачей - паранойя, Бычкова "принимают" хорошие люди, а критикуют плохие. Да, искать стукачей - паранойя. Но утверждать, что стукачей вообще не существует - наивность. И я не искал. Я двадцать лет сдерживался, пока сам Бычков не перешёл границу - в печати обвинил покойного Лёню Василенко в том, что он добровольно пришёл на Кузнецкий мост и сам на себя настучал. (И меня заодно, но это не так важно). И все рассуждения про то, кто из приличных людей с Бычковым общается, разбиваются о простые факты, перечисляю от наиболее очевидных к менее. Абсолютно очевидные: (а) только Бычков знал авторов статей в ВРХД, переданных им, только он мог раскрыть их органам (б) Бычков сделал заведомо ложные утверждения о добровольном признании Василенко (и меня). Менее очевидные: (в) полковник Сычёв в 1992 году сделал на допросе абсолютно абсурдные заявления, цель которых одна - отвести подозрения от Бычкова (г) Бычков имел и имеет доступ к таким материалам Лубянки, к которым не подпускают более никого.
*
Вот пишет один "меневец", теперь "космовец", тот же, который пытается оправдать Бычкова :
"Мы живём другой жизнью, молитвенные группы, христианские приходские реколлекции, интенсивное изучение Слова Божьего и такие вопросы как, - был ли Бычков агентом КГБ, или нет - нас не мучают".
Что ж, нормальная позиция. Только одно "но": нельзя совмещать такую позицию с защитой Бычкова, с продажей книг, где подчёркивается, что о.Александр Мень был духовным отцом Галича и многих диссидентов, требовал возвращения Солженицына в Россию, когда это было рискованно, поддерживал Якунина, сам не был конформистом. "Умерла так умерла". Аполитичность - так в обоих направлениях. Иначе, извините, выходит не очень красиво.
Есть ведь нормальные люди, которые говорят: "Я рядовой православный, ни во что не мешаюсь". И - не мешаются. Ходят, исповедуются, причащаются, сторонятся всяких дискуссий. Эта позиция последовательная. Да, она индивидуалистическая, пиетистская, но кто сказал, что пиетизм плохо? Ах, всякие ультра-православные ругали пиетизм? Но это их проблемы. А вот св. Тихон Задонский был вполне пиетистом и при этом православным, и ничего, не дурее нас. Ну, индивидуализм - и что такого? Не прелюбодеяние, не воровство. Нет заповеди "не будь индивидуалистом". Попахивает протестантизмом определённого сорта, распадом церковности-соборности? Опять же - ну и что? И такого рода православные протестанты - христиане. Всё-таки не Христос для церковности, а церковность для Христа. Христос без церковности лучше церковности без Христа. Среди тех же "космовцев" большинство, надеюсь, такие индивидуалисты, трезво смотрящие на своё положение, немного стыдящиеся его и не нападающие на тех, кто смеет идти не в ногу.
Критерий отличия подловатого конформизма от здорового индивидуализма прост, как критерий отличия отца "Овода", епископа Монтанелли, от Бога Отца. Оба жертвуют сыновьями. Только архиерей пожертвовал сыном ради карьеры, а про Отца Небесного такого не скажешь.
Многие бывшие "меневцы" конформисты не просто так, а за храм в центре Москвы, за возможность пользоваться важными привилегиями "дозволенной религии", "системного либерализма", начиная с привилегии быть защищёнными от тех атак милиции, которым подвергаются "альтернативные православные", кришнаиты, иеговисты, старообрядцы и т.п. Многие же "индивидуалисты" ничего особенно не имеют за свой индивидуализм. Лишатся храма - не будут ворчать, поищут другой или будут дома Богу молиться.
8 августа 2006 года, Интерфакс - http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=13117
В советское время Сергей Бычков был засланным в Церковь агентом КГБ, заявляет известный диссидент-правозащитник. Сам Бычков это отрицает
Москва. 8 августа. ИНТЕРФАКС - В советское время журналист Сергей Бычков был заслан в Церковь спецслужбами для осуществления провокаций, утверждает Александр Огородников, правозащитник, в прошлом - диссидент, который долгие годы провел в тюремном заключении.
"Впервые я услышал о нем от отца Александра Меня в 1974 году. Я с ним несколько раз встречался и речь шла о создании подпольной семинарии. Первое, что он мне сказал: "У меня есть в приходе такой человек, как Сергей Бычков, от которого я не могу избавиться. Опасайтесь его, не реагируйте на его предложения. Он стукач, агент КГБ", - заявил А.Огородников в беседе с журналистами.
При этом он отметил, что у отца Александра "как у духовника, человека опытного были основания так считать".
По словам А.Огородникова, идея подпольной семинарии не состоялась только из-за С.Бычкова, который "после литургии постоянно находился возле храма, и люди понимали, что это (идею о семинарии - "ИФ") сложно будет скрыть от него, и власти узнают".
А.Огородников охарактеризовал С.Бычкова как человека крайне активного в те годы, который "везде лез, и, чтобы втереться в доверие, он даже устраивал рождественские представления".
"Но его никогда не посвящали в приходские тайны. Отец Александр Мень, естественно, как пастырь его вел, но при этом учитывалось, что этот человек из КГБ, специально заслан и здесь существует только для того, чтобы осуществить какую-либо провокацию, потому что власти тогда не могли ничего найти против отца Александра", - сказал А.Огородников.
Говоря об этом, он отметил, что в итоге создал христианский семинар по проблеме религиозного возрождения уже вне связи с отцом Александром.
Характеризуя деятельность С.Бычкова как журналиста, А.Огородников заявил, что его статьи о Церкви являются "грязными и заказными". "Люди, которые знают церковные реалии, уверены, что эта позиция проплачена, даже известно, кто ее проплатил, что, помимо гонорара от издания, он получает деньги от тех, кто хочет дискредитировать Церковь", - отметил А.Огородников.
Он также полностью поддержал замглавы Отдела внешних церковных связей Московского патриархата протоиерея Всеволода Чаплина в заочной дискуссии с С.Бычковым. "Следовало давно уже выступить и поставить его на место, потому что он чувствует свою безнаказанность под прикрытием новых хозяев", - сказал А.Огородников.
В заключение он добавил, что если состоится судебный процесс между С.Бычковым и отцом Всеволодом, то готов будет дать свидетельские показания против журналиста.
В свою очередь сам С.Бычков сказал "Интерфаксу", что заявления А.Огородникова о том, что он был агентом КГБ, беспочвенны. "А какие могут быть основания? Комментировать эти фантазии было бы очень странно", - сказал журналист.
|
