(до разделения Церквей - 1054 г.)
К оглавлению
В истории Церкви первых трех веков более всего приковывает
к себе внимание борьба Церкви за завоевание себе места под небом,
определенного положения в мире. Мир ненавидел и гнал христиан: non
licet vos esse (вам не должно существовать)! Церковь закрепляется
в мире — сначала при помощи чрезвычайных знамений и чудес, разнообразных
действий Св. Духа (I в.), благодаря своим безбоязненным "свидетелям"
за имя Христово (μάρτυρες)
также, конечно, воодушевленных Св. Духом. Победа, которой, наконец,
достигло христианство над иудейством и язычеством, над сильнейшим
государством древнего мира и всею его культурою, и одержало эту
победу именно без внешней силы, а только чрез нравственную мощь
веры и любви, терпения и постоянства — есть одно из возвышеннейших
зрелищ истории и вернейший аргумент за его Божественный характер.
Первый период жизни Церкви справедливо называют временем мучеников
и апологетов. Этот период героический. Решался вопрос: быть
или не быть христианству, и Церковь ответила на него "свидетелями"
крови — мучениками, исповедниками и устами великих апостолов.
Идейное значение мученичества, при помощи филологического анализа
слова μάρτυς прекрасно выясняет проф.
Болотов. "Мученичество," говорит он "в высшей степени характеристичное
явление "... Слово "мученик," которым переводится у славян греческое
" μάρτυς " (соб. свидетель), передает
лишь второстепенную черту факта и явилось как бы отзывом непосредственным
человеческого чувства на повествование о тех ужасных страданиях,
которые переносили μάρτυρες.
Такой перевод указывает, что в мученичестве эти народы больше всего
поражены истязаниями мучеников, а не свидетельством за веру. Но
христианин-грек смотрел на явление с другой стороны. Мученики —
это борцы (’αθληταί) веры; их
мучение — это подвиг, с оттенком торжественности, ’αγών.
Μάρτυς, следовательно, не пассивный
мученик (прич. от прош. страд.), страдалец, а герой —
деятель. Сам Иисус Христос называл Себя "μάρτυς,"
— свидетелем верным (Откр. 3:14; 1:5; ср. Евс. Ц.И. V, 2-3) и мучеников
по славянскому словоупотреблению своими свидетелями (Откр. 2:13.
’Αντιπας ‘ο μάρτυς
μου ο πιστός μου
ср. Откр. 17:6; Деян. 22:20). Но Христос называется также и Апостолом
исповедания нашего (Евр. 3:1) и на апостолов возлагает служение
быть Его свидетелями — μάρτυρες
(Деян. 18;Ср. 24. 16-22). И апостолы называют свою миссию την
μαρτυρίαν И. Христа
(Откр. 1.2). Итак, мученичество есть продолжение апостольского
служения в мире. Задача этого служения состояла в том, чтобы
пробудить уснувшую и исторически изжившуюся религиозную совесть
окружавшего христиан язычества, заставить их серьезнее взглянуть
на свои религиозные обязанности, своим личным примером высокого
самоотвержения показать окружающему их миру, что религия есть дело
настолько важное, что в известных случаях приходится лучше пожертвовать
самою жизнью, чем поступаться ею. Мученики, не прибегая ни к каким
аргументам, предлагали свою кровь вместо доказательств той истины,
в которой они были убеждены, которая для них "свидетелей "имела
очевидность факта. Если вместо холодной интеллигенции стояла простая
масса, то одушевление мучеников поражало её более, чем представителей
первой, и заставляло её относиться к совершившемуся факту с тем
безмолвным благоговением, которое было половиною обращения. Слова
Тертуллиана "semen est sanguis christianorum" выражают глубокую
психологическую истину и вместе и исторический факт.
Гонения на христиан со стороны иудеев. Иудеи открыли гонения
на христиан естественно раньше, чем язычники, ибо христианство явилось
в недрах иудейства. Причина гонений на христиан со стороны иудеев
явно выражена уже в обвинении первомученика Стефана; оно состояло
в том, что христианство, не отрицая божественного характера Моисеева
закона и Храма, доказывало отмену их с пришествием Иисуса Христа
(Деян. 6:11, 13-15). Эта верная мысль тенденциозно воспринимается,
как "хульные глаголы на Моисея и на Бога, на место святое сие и
закон." Значит христианское свидетельство, что Иерусалимский Храм,
Моисеев закон, словом весь Ветхий Завет Бога с евреями, с пришествием
Иисуса Христа утратил свое значение — вот что раздражало иудеев
и возбуждало их к истреблению, убиению всех христиан. Открывшееся
гонение на христиан вслед за убиением Стефана, первоначально коснулось
лишь единомышленников его, т.е. христиан из эллинистов. Апостолы,
по-видимому, были в безопасности и оставались в Иерусалиме (Деян.
8:1).
Новое гонение на христиан в Иерусалиме предпринял Ирод Агриппа I,
желая угодить иудеям. Он казнил Иакова, брата Иоанна Зеведеева,
и посадил в темницу Петра (Деян. 12 гл.). После апостольского Собора,
вражда иудео-христиан и иудеев была направлена исключительно против
ап. Павла, этого "апостата" иудейства, учившего не исполнять Моисеева
закона. 2-ое послание к Коринфянам, послание к Римлянам проникнуты
горькими упреками апостола по адресу иудействующих. Иудействующие,
по книге Деяний, буквально ходили по следам, по стопам ап. Павла
и всюду, насколько и как могли, противодействовали ему и разрушали
плоды его деятельности (как в Антиохии, Галатии, в Ефесе и др.).
Известны их происки в Коринфе пред судом проконсула Галлиона (Деян.
18:12-17) и особенно их успешная работа в Иерусалиме, по возвращении
ап. Павла из 3-го благовестнического путешествия, когда последовало
взятие ап. Павла римскими властями и его кесарийские узы (Деян.
21:20-38). Иудействующие, по-видимому, сопровождали Павла и в Рим.
Нероновское гонение, поднятое на христиан в Риме, обычно рассматривается,
как последнее иудейское преследование христиан. С падением Иерусалима,
враждебная деятельность иудейства против христиан ослабела; но она
не прекращалась до окончательного разрушения Иерусалима при Адриане
в 135 г.
"Язычники и христиане чужды друг другу" (Тертуллиан).
Гонение язычников на христиан в общем продолжалось около 3-ех веков.
Оно имело свои причины, которые можно подразделить на а) общественные,
б) религиозно-государственные и в) политические.
А. Причины общественные. Языческие писатели и христианские
апологеты единогласно свидетельствуют, что появление и распространение
христианства в греко-римском обществе было встречено со стороны
последнего единодушною ненавистью — как со стороны низших слоев
общества, так и образованного класса. "Чем мы вредим вам, Эллины?
Почему вы ненавидите, как самых отъявленных злодеев, тех, которые
следуют слову Божью? "спрашивает Тертуллиан. "Сколько раз враждебная
к нам чернь, говорит Тертуллиан, нападала на нас, бросала камни
и сжигала наши дома. Не щадят христиан даже мертвых, вытаскивают
трупы из гробов, чтобы над ними надругаться, чтобы растерзать их
на куски. "Heнависть народной толпы против христиан особенно возрастала
во время каких-нибудь общественных бедствий.
Не только простой народ, а и высшие интеллигентные классы также
ненавидели христиан. Тацит называет христиан "ненавидимыми
за их мерзости "(per flagitia invisos), проповедующими пагубное
суеверие (exitiabilis superstitio) и виновными в ненависти к человеческому
роду (odium humani generis) и христианство выставляет как зло (malum),
которое наряду с другими гнусностями и бесстыдствами (atrocia et
pudenda) притекло в Рим. По Светонию христиане "род людей
нового и зловредного суеверия "(genus hominum superstitionis novae
et maleficae). Вифинский чиновник Плиний, допрашивавший многих
христиан под пыткою, официально заявляет, что у них он ничего не
нашел, кроме грубого и безмерного суеверия (prava et immodica superstitio).
В сочинениях Цельса, Апулея, Лукиана и др. христианство изображается,
как зловредная и бесстыдная секта людей, для которых не существует
никаких — ни божеских, ни человеческих законов. Эта ненависть и
простого народа и интеллигенции к христианам находит свое объяснение.
Язычники, делаясь христианами, изменяли свой образ жизни. Их религия
требовала от них не только разрывать с прежними верованиями, но
обязывала их и бороться с ними. Чрез это они становились в глазах
язычников атеистами и врагами богов. В семейном и домашнем быту
они естественно начали удаляться от всех тех обрядов и обычаев,
которые были связаны со служением языческим богам. Что касается
собственно христианского богослужения и быта, то они тщательно скрывались
от язычников, хотя едва ли так было с самого начала (Ср. 1 Кор.
14:23-25). Может быть, под влиянием преследования со стороны иудеев,
а потом и язычников, христианские общины обращаются в разные религиозные
общества. "Посвящение в наши таинства — говорит Тертуллиан (Апол.
с. VII) даже и для благочестивых людей, сопряжено с удалением непосвященных.
"Изолированная, замкнутая жизнь христиан стала казаться подозрительною.
Простолюдины живут в тесном общении друг с другом, открыто соблюдая
одни и те же нравы и обычаи и мало различаясь друг от друга в своих
потребностях и средствах их удовлетворения. Между тем христиане
скрываются. Значит, они допускают в своей жизни что-то предосудительное,
или прямо преступное, что действительно надо скрывать. О христианах
стали думать не хорошо. Народ начинает обвинять их в безбожии —
αθεότης, impietas. Это обвинение
находило для себя повод в том факте, что христиане не имели статуй
богов и не сооружали в первое время храмов. Затем обвиняли христиан
в так называемых теестовских вечерях. Третье обвинение, возводимое
на христиан — обвинение в эдиповских смешениях. (В основе лежит
известный миф о браке Эдипа с матерью). Так отображались в представлении
язычников рассказы о вечерях любви. "Нас обвиняют," говорит Афинагор,
"в трех преступлениях: в безбожии, в ядении человеческого мяса,
подобно Теесту, и в гнусных кровосмешениях эдиповских." И ненависть
образованного класса к христианам находит свое объяснение в отрицательном
отношении последних к культурным благам античного мира. Желая довольствоваться
одною верою, некоторые из первых христиан с ужасом смотрели на философию,
считая её опасною, вредною, матерью всех ересей. "Нет ереси, говорит
Тертуллиан, которая не имела бы начала в учении философов: Василид
был платоник, Маркиан — стоик, вечная материя идет от Зенона, отрицание
бессмертия от Эпикура." Татиан пишет: "Ваше (языческое) красноречие
есть ничто иное, как орудие неправды, ваша поэзия воспевает только
ссоры и любовные проделки богов на пагубу людей, и глупцы и льстецы
были все ваши философы." При таком отчуждении христиан от языческого
общества и осуждении ими всех культурных достижений античного мира,
их жизнь стала казаться отречением от цивилизации и возвращением
к жизни народов диких, варваров. Поэтому христиане назывались "hostes
populi Romani." Отсюда понятно их обвинение в "ненависти к человеческому
роду" (odium humani generis), т.е. к образованному цивилизованному
классу. Тем более, дело иногда не ограничивалось теоретическими
отрицаниями, а некоторые (христиане), фанатически настроенные, часто
разбивали статуи языческих богов, как седалище демонов.
Эта, столь понятная, ненависть язычников к христианам сыграла громадную
и дурную роль в деле гонения, и была побуждением для правительства
гнать, преследовать христиан и создавала благоприятную обстановку
для гонения. Замечательно, общество и народ были особенно враждебны
к христианству до времени Каракаллы (Tertul., Апол. II; Иустин.,
Диалог, 2). Тогда правительству приходилось выступать на защиту
христиан. Можно сказать, все узаконения, отдельные эдикты и указы
со стороны римской администрации до времени Марка Аврелия учитывали
это народное возбуждение против христиан, их ненависть и имели в
виду ограничить её, положить ей преграды и ввести в русло. Однако
время сделало свое... Язычники, присматриваясь внимательно к христианам,
ближе знакомясь с ними, убеждались не только в полной невинности
христиан в отношении ко всем возведенным на них обвинениям, но и
в высоких достоинствах христиан и добродетелях их жизни, начали
любить христиан, массами обращаться в христианскую Церковь. Вот
почему в начале IV в., во время гонения Максимилиана Дазы, возможны
были такие случаи, как повествует Св. Афанасий (Historia ad monach.
64), что язычники укрывали христиан.
Б. Причины религиозно-государственные.
Христиан преследовали (власть, правительство) не потому что их ненавидело
общество, а потому, что христианство оказалось в противоречии с
основными законами Рима касательно религиозной жизни его граждан.
Сложившийся гораздо ранее появления христианства правовой порядок
империи предъявил исповедникам его такие требования, которых последние
не могли выполнить, оставаясь христианами... Древние государства
знали только национальные религии, принадлежащие известному
народу, имеющие свой культ. Все значение религии сводилось лишь
к внешнему культу, церемониалу. Служение богам рассматривалось,
как государственное дело, или обязанность. В Риме — Сенат, а в провинции
— проконсулы и вообще местный магистрат ведали религиозными делами
на основании того же права, во имя которого вели и общие дела. На
римском юридическом языке это право обозначалось техническим термином
— "Jus coercendi," т.е. понималось как право, данное представителям
государственной власти, всеми способами принуждать к соблюдению
ими государственных повинностей. Религия, таким образом, носила
государственный характер. Другою отличительною чертою её
был консерватизм; у римлян было инстинктивное уважение ко
всему древнему. В связи с консерватизмом всегда находится формализм,
как уважение к старой форме и соблюдение её.
Благодаря завоеваниям, в Римском государстве, рядом с национальным
культом, появились новые религии. Они были разделены на три группы:
1) К первой группе были отнесены все национальные религии,
религии других народов, живших на своих территориях и имевших свой
культ. Ко второй группе принадлежали тайные культы не носившие
на себе отпечатка какой-либо национальности, с темным происхождением
и сомнительным содержанием. Таковые культы иногда запрещались. Когда
в 188 г. до Р.Х. римское правительство узнало о существовании в
столице особой тайной ассоциации в честь Вакха, члены которой собирались
по ночам, устраивали пиршества и затем совершали разные безнравственные
и преступные действия (подделывали подписи или целые документы),
то все члены, в количестве 7.000 ч., были казнены. Нечто подобное
произошло и с культом Изиды. К третьей группе относились религии
запрещенные, нетерпимые государством (religiones illicitae).
Таковы были религии — еврейская и христианская, не подходившие к
типу других религий. Но все же, религия иудеев опиралась на национальный
и территориальный базис; при том, она славилась своею древностью,
а Рим с глубоким почтением относился к древности. Поэтому Рим предоставил
иудеям свободу в отправлении богослужения "religio licita"; но иудеям
была запрещена пропаганда своей религии среди римских граждан. После
разрушения Иерусалима (69-70 г.), римская власть издала распоряжение,
чтобы иудеи, вместо Храма своего вносили свою подать на Юпитера
Капитолийского; чрез это иудеи как бы признавали римскую национальную
религию.
Иное положение заняло христианство. Оно не имело своих исповедников
известного народа: его последователи набирались или из иудеев, или
из язычников, и в то же время, оно безусловно исключало все другие
религии и, сверх того, чуждо было националистических тенденций иудейства,
будучи универсальной религией. У христиан не было ни храмов, ни
статуй богов, ни жертв, ни курений, т.е. не было того, в чем язычники
полагали сущность религии. Вследствии этого, римская власть и народ
рассматривали христианство, как отрицание всякой религии, нечестивое
учение, враждебное богам и ниспровергающее основные законы государства
об обязанности религии для каждого подданного. Эта nova religio
есть prava et immodica superstitio (грубое и безмерное суеверие).
Неизбежность гонения на христианство лежала, таким образом, в самом
существе языческого государства и отличительных особенностях христианства,
как религии абсолютной, исключающей все другие культы. Для этого
вовсе не было надобности в каких-либо особых специальных указаниях
касательно непозволительности христианства. Весь строй языческого
государства восставал против христиан и требовал их уничтожения.
В. Политические причины гонений. Римляне издревле привыкли
подозревать политические опасности в том случае, когда какой-нибудь
чужестранный бог без позволения Сената, контрабандным путем проникал
в Рим и соединял около себя группы людей. Меценат по Диону Кассию
говорил перед императором Августом: "сам почитай богов непременно
по отеческим законам и других принуждай почитать таким же образом.
Тех же, кто вводит что-нибудь чуждое, преследуй и наказывай не только
за то, что они презирают богов и все другое, но и за то, что они,
вводя новые божества, соблазняют к принятию новых законов; отсюда
происходят потом заговоры и тайные союзы." Во времена принципата
(империи), когда появились статуи императоров, после обоготворения
их, римская религия в значительной степени совпала, отождествилась
с культом императоров. "Презирать храмы — значит отвергать императоров
"говорит Пруденций. Вследствие этого на суде над христианами религиозный
процесс легко переходит в процесс политический и христиане становились
"hostes caesari "и "hostes rei publicae," т.е. преступниками политическими.
Первоначально христиане составляли незначительный процент населения
и разумеется никак не могли возбуждать мысли о политической опасности.
Эта опасность в глазах язычников начинает возникать с конца II в.,
когда христиане организуются из разрозненных общин в Церковь, как
сплоченный вселенский союз всех христиан. Это совпадает с первыми
Соборами (Евс. Ц. И. V, 16). Цельс отмечает это явление: "христиане
образуют тайные союзы между собою вне законного порядка "(с. Celsum
1,1). Кто вступает в союз сепаратный, отдельный от государства,
тот этим выражает недовольство государственными уставами и оскорбляет
"majestas populi Romani," — юридическое понятие, введенное в язык
еще Суллою. Когда Юлий Цезарь устранил республиканский строй, то
"все коллегии — сообщает Светоний — распустил, кроме учрежденных
в древности" (Lex Julia). Все коллегии естественно распались на
два класса: "licita и collegia illicita." К первому классу принадлежали
коллегии, освященные древностью и имевшие исключительно экономический
или религиозный характер; ко второму — все новые, подозрительные
коллегии (Траян не позволил Плинию устроить в Никомидии пожарное
общество из 150 человек). Закон "Lex Julia," в течение первых двух
веков, послужил ко благу христианских обществ и церквей. Христианские
общества, вызванные к жизни необходимостью погребения умерших и
принявшие религиозный характер, подпали под узаконение collegia
funeraticia. Но вот со времени Марка Аврелия Церковь впервые
выступает в своем внешнем единстве, и Собор является выразителем
этого единства, как орган, создающий постановления, обязательные
для всех общин. С этого времени из языческого общества начинают
раздаваться голоса, указывающие на незаконность сосуществования
христианских общин и опасность их для государственного спокойствия.
С точки зрения государства, Церковь являлась тогда обществом враждебным
существующему порядку вещей. Преследование христианства, как противогосударственного
общества, оказалось неизбежным, и оно должно было стать всеобщим
и систематическим. Такие преследования открылись со времени Декия,
т.е. в середине III в.
В трех отдельных случаях христиане, казалось, являлись нарушителями
римских законов: 1) как члены тайного общества, 2) как противники
государственной религии (sacrilegium) и 3) как не почитатели культа
Цезарей (crimen laesae majestatis). Впрочем, два последние преступления
трудно или даже почти нельзя разграничить между собою. Но в чем
же состояла криминальность христианства? Ведь одно дело — юридическое
положение и другое — фактическое. Нужно знать, что римский закон
наказывал не убеждения, а действия. Речи и сочинения против
религии, осмеяния и порицания не составляли преступления. Св. Иустин
имел в Риме школу и проповедовал там о христианском Боге. Вот уклонение
от чествований следуемых богам, как обязательное дело для всех граждан,
— есть преступление, — sacrilegium, как majestas есть уклонение
подданного высказывать свое почтение к императору в известных случаях
или действиях. Факт религиозного преступления мог быть установлен
только официальным лицом, т.е. римскою администрацией. Вина могла
быть определена или accusator'ом, или в приемах coercitio. Христианство
- это была легкая возможность совершения преступления, а не само
преступление, как доказанный факт. Каждый христианин мог быть привлечен
к суду за нарушение закона о почитании Цезаря, но он наказывался
не как христианин и не за христианство, а как только противник культа
цезарей, как человек виновный в majestas. Звание христианина тогда
лишь было наказуемо, когда оно фактически доказывалось отказом
от совершения церемоний в честь римских богов и императора. Вплоть
до Декия, по Гарнаку, "преследований в строгом смысле со стороны
государства не было." Римский юрист Ульпиан, во времена Каракаллы,
собрал все рескрипты и эдикты римских императоров по делам христиан;
но он их не поместил в уголовное право, а в "De officio proconsulis,"
которое имело в виду чрезвычайные случаи и полицейское право. Уже
отсюда видно, что христианство не подлежало обычному криминальному
процессу, а полицейской коерциции. В силу особых полномочий, полицейское
coercitio, невзирая на Траяново положение о христианах "conquirendi
non sunt" — да едва ли это и относилось к coercitio, — имело право
само возбуждать процессы о христианах без всяких accusator'ов. Вот
почему гонение на христиан было непрекращающимся фактом и до Декия;
мученики были всегда и везде, и при императорах, расположенных к
христианству. Однако, римские проконсулы, магистраты, убедившись
в фактической безвредности христиан, оставляли их в покое. Св. Ириней
около 185 г. писал: "мир наслаждается спокойствием чрез римлян,
и мы — христиане движемся без страха по улицам, ездим по морю куда
хотим." Однако, было бы ошибкою представлять положение христиан
вполне сносным. Юридически над каждым христианином висел Дамоклов
меч. Фактически число мучеников не было значительным до половины
III века. Ориген хотя и в полемических видах против Цельса (III.
8) заявляет о Мучениках: ολίγοι κατα
καιρούς και σφόδρα
ευαρίθμητοι
— немногие по временам и легко исчислимы.
История гонений на христиан в римском царстве. В течение
всего 1-ого века христианской эры, представители римской власти
не подозревали существования христианства, как отдельного от иудейства
религиозного общества. Христиан не отличали от иудеев, а иудейская
религия была licita — дозволенною. Поэтому, пользуясь образным выражением
Тертуллиана, говорят, что христианство в течение 1-ого века существовало
sub umbraculo judaicae (licitae) religionis. У римских властей были
столкновения с христианскими проповедниками или самими христианами,
но последние не квалифицировались как таковые (Деян. 18:12-15; 21:31-35;
22:28-30; 23:15-35). Даже сами кесари сталкивались с христианами,
однако не могли отличить их от иудеев. Уже приведен выше эдикт Клавдия
против бунтовавших в Риме иудеев, на самом деле, по нашему мнению,
против споров иудео- и языко-христиан, о значении Моисеева закона.
Второе известие о христианах в римских источниках мы встречаем у
Тацита (115 г.) в его Анналах XV, 44 по поводу пожара, бывшего в
Риме в 64 г. В этом году имело место первое великое гонение на
христиан при Нероне (Евс. Ц. И. II, 25, 33). Существует вероятное
предположение, однако нет данных выдавать его за факт, что сам император
Нерон велел поджечь Рим, а потом, испуганный народным возбуждением,
отклонил от себя подозрение, указав на христиан, как виновников
пожара (Tacitus, Annales, XV, 44 "...jussum incendium crederetur.
Ergo abolendo rumoiri Nero subdidit reos et quaesitissimis poenis
affecit..."). Пожар начался в ночь с 19 на 20 июля 64 г., бушевал
6 дней и 7 ночей. Из 14-ти кварталов Рима остались не поврежденными
только четыре. Как уже сказано, источники считают гонение при Нероне
последним иудейским гонением на христиан. Предполагают, что иудеи
именно чрез императорскую наложницу Поппею, может быть даже прозелитку
иудейства, навели Нерона на мысль обвинить христиан. Прежде всего,
по Тациту, были схвачены те, которые сознавались (в чем? — не ясно)
("Сознавались" — В чем — или se incendium fecisse, или se christianos
esse), а затем, по их указанию, великое множество... Многие христиане
были одеваемы в шкуры диких зверей и растерзаемы собаками; другие
бросаемы в Тибр, или, обмазанные смолой, горели по ночам в садах
Ватикана. Жертвою нероновского гонения пали апостолы Петр и Павел.
Твердую дату смерти их определить очень трудно; её полагают между
64-68 г. Павел был обезглавлен, как римский гражданин, по дороге
к Остии; Петр был распят головою вниз (Евс. Ц. И. III, 1). Петр
был погребен к северу от via Cornelia, при подошве ватиканского
холма, Павел же на via Ostiensis, в равнине между дорогою и Тибром.
Церковное предание от II в. полагает одновременное убиение обоих
апостолов в один и тот же день (Евс. Ц. И. XXV, кон. гл.). Что касается
праздника в честь апостолов 29 июня, как дня общей их кончины, то
таковой появился лишь с 300 года; на самом деле 29 июня есть
день перенесения реликвий, мощей апостолов Петра и Павла в 257
г. в S. Sebastiano (Holl. Die Entstehung der vier Fastenzeiten.
Berlin. 1924. — ср. H. Lietzmann, Petrus und Paulus im Rom. S. 81.
Болотов, Лекции по Истор. древней церкви).
После Нероновского гонения, которое ограничилось Римом и не имело
дальнейших последствий, христиане сравнительно спокойно жили еще
до Домициана. Но некоторые перемены должны были произойти с того
времени, как бывшая подать на Храм иерусалимский была перенесена
на Юпитера Капитолийского, когда (при Домициане) получили место
постыдные расследования (fiscus judaicus). Притом же высшее управление
не могло не заметить, что христиане стали в совершенно иное положение
к иудейской катастрофе, чем иудеи, и последние непрерывно преследовали
их, как врагов. Но само то правительство и после падения Иерусалима
не преследовало еще христиан. Оно преследовало лишь тех, которые
сбивались (по Д. Кассию εξοκέλλοντες)
в иудейские обычаи, не сделав о том предварительного заявления (improfessi).
Гонение на христиан началось только в последние 8, месяцев царствования
Домициана (81-96 г.). В самом начале 96-го года был казнен проконсул
прошедшего 95-го года Тит Флавий Климент, по обвинению в "αθεότης,"
которое состояло в уклонении в иудейские обряды (εις
τα των ιουδαίων
έθη). Казнены были за это и другие (άλλοι),
а жена его Флавия Домитилла была сослана на остров Пандатерию или
Понтию. Этот Тит Флавий Климент был двоюродным братом Домициана,
который сына его прочил в наследники престола. Таким образом, хотя
и не вполне еще ясно, но к концу царствования Домициана христианская
религия начинает сознаваться в своем обособлении от иудейства, как
religio nova illicita. Положение христиан с того времени стало определяться
общими и созданными ранее христианства законами о "новых религиях,"
а не какими бы то ни было новыми эдиктами, специально изданными
относительно христиан.
Гонения начинаются на Востоке, ибо там христианство прочно утвердилось
еще в течение 1-го века. Доказательством служат два памятника: а)
христианский Апокалипсис, написанный в 1-ом веке (ср. Евс. Ц. И.
III, 12) и б) письмо Плиния Младшего к императору Траяну, 112-113
г. Нужно заметить, что к концу 1-го века почитание императоров заменило
собою всякую другую религию. Отсюда процесс против Малоазийских
христиан мы должны представлять себе в следующем виде: в силу установления
для иудейства особой подати в честь Юпитера Капитолийского и связанной
с ним обязанности каждого иудея записать свое имя в синагогальные
списки, христиане резко выделились от иудейства; при празднествах
в честь Цезаря, христиане были привлекаемы к участию в них, и как
скоро они отказывались почитать изображение Цезаря установленной
церемонией, они были осуждаемы и наказуемы, как сакрилеги, или,
как уличенные в crimen laesae majestatis, т.е. в оскорблении величества,
на основании общих законов о государственном богопочитании. "Я видел
"— говорит автор Апокалипсиса — "души убиенных а слово Божие и за
свидетельство (μαρτυρία),
которое они имели" (6.9). Христианская кровь начала литься на Востоке
еще задолго до того, как император Траян издал первое распоряжение
касательно христиан. Одного из таких первомучеников Апокалипсис
называет по имени — это Антипа Пергамский, умерщвленный за имя Христово
там, где живет сатана, т.е. в том Пергаме, где особенно сильно процветал
культ цезарей и где был построен первый храм во имя царствующего
императора. Случилось это, вероятно, в правление Домициана, т.е.
в последнее десятилетие 1-го века, когда в самом Риме продолжали
еще считать христианство отраслью иудейства, как это показывает
процесс против Тита Флавия Климента.
II век. Другим замечательным
документом, свидетельствующим о гонении на христиан ранее издания
какого-нибудь закона о них, является известная переписка проконсула
Плиния с императором Траяном. Плиний был наместником Вифинии с 111
г. и состоял в должности полтора года. Он написал Траяну всего 60
писем. Одно из них для нас чрезвычайно важно, мы приводим его полностью:
"Для меня обычно, Государь, обращаться к тебе с вопросом о том,
что возбуждает во мне недоумение. Ибо кто может направить меня лучше,
когда я медлю, или научить, когда я оказываюсь незнающим? Я никогда
не присутствовал на христианских процессах (cognitionibus de Christianis);
поэтому не знаю, что именно и в какой степени подлежит тут наказанию
и является предметом расследования. Я находился в немалом затруднении
а) придавать ли какое-нибудь значение различию возрастов, или же
несовершеннолетние не должны быть отличаемы от взрослых, б) давать
ли за раскаяние прощение, или тому, кто был христианином и отречение
не приносит пользы, в) подвергать ли христиан наказанию за самое
имя, помимо каких-либо преступлений, или же за преступления, стоящие
в связи с именем (nomen ipsum, si flagitiis careat, an flagitia
cohaerentia nomini puniantur). Я между тем поступал следующим образом
с теми о которых мне доносили, как о христианах. Я допрашивал их,
христиане ли они, когда они сознавались (confitentes), я спрашивал
их во второй и третий раз, угрожая казнью; тех которые упорствовали,
приказывал отвести на смертную казнь (duci jussi). Ибо я не сомневался,
что каково бы ни было то, в чем они сознавались, во всяком случае
уже их упорство и непреодолимая нераскаянность заслуживают казни.
Других подобных же безумцев, так как они были римские граждане,
я предназначил к отсылке в Рим. Как только началось дело, как это
бывает обыкновенно, обвинение приняло сложные и разнообразные виды.
Подан был анонимный донос, и в нем перечислены имена многих, которые
заявили, что они не христиане и никогда не были христианами. Когда
они вслед за мною обратились с воззванием к богам, воздали поклонение
твоему изображению, которое для этой цели я приказал принести со
статуями богов, чрез воскурение перед ним фимиама и возлияния вина,
и когда сверх того произнесли проклятие на Христа (действительных
христиан, говорят, нельзя принудить ни к одному из этих действий),
я нашел возможным отпустить их. Другие, поименованные в списке,
признались, что были прежде христианами, но теперь уже не принадлежат
к ним; одни перестали быть христианами за три года перед тем, другие
несколько раньше, некоторые даже лет двадцать тому назад. Все они
почтили твое изображение и статуи богов и прокляли Христа. По их
словам, вся вина их или заблуждение состояла в том, что они сходились
в известные дни, рано утром, вместе и пели песнь Христу, как Богу;
клятвенно они обязывались не на преступление какое-либо, но к тому,
чтобы не красть, не грабить, не прелюбодействовать, быть честными,
возвращать вверенные залоги; после этого они расходились и (затем
собирались) снова для вкушения пищи, обычной однако и невинной;
впрочем, и это перестали делать когда я своим эдиктом, согласно
твоему повелению, запретил гетерии. В виду этого я счел тем более
необходимым допросить под пыткою двух служанок (ancillae), которые
назывались ministrae (?диакониссы), чтобы узнать, что тут есть истинного.
Но я не нашел ничего другого, кроме суеверия грубого и безмерного
(supersstitionem pravam, immodicam). Поэтому, отложив дальнейшее
разбирательство, я и обратился к тебе за советом. Дело, мне кажется,
заслуживает внимания, особенно в виду большого количества замешанных
в нем. Множество людей всякого возраста, положения, и мужчин и женщин,
вовлечены в опасность, будут и потом подвергаться ей. Зараза этого
суеверия распространилась не по городам только, но и по селам и
по деревням, хотя, кажется, можно остановить её и поправить дело.
По крайней мере известно теперь, что опустевшие было храмы начали
опять привлекать поклонников, прекратившиеся на долгое время жертвоприношения
возобновились, и стал находить сбыт корм для жертвенных животных,
имевший доселе весьма лишь немногих покупателей. Отсюда легко можно
заключить, какое множество людей может быть приведено к порядку,
если дать место раскаянию."
Так как письмо Плиния о христианах и ответ Траяна помещаются близко
и концу сборника (под № 96-98, а всего писем 113), то инцидент с
христианами полагают в конце его полуторагодового наместничества,
т.е. в 112-113 г., по всей вероятности, при поездке в восточную
часть — Понтию.
Траян отвечал Плинию: "При разборе дела о тех, на которых тебе было
донесено, как на христиан, ты, мой секунд, поступил, как должно.
В этом случае и невозможно установить какое-то общее, вполне определенное
правило. Разыскивать их не следует (conquirendi non sunt);но если
выступают с доносами и обвинениями против них, нужно казнить их
(На прямой вопрос Плиния: казнить ли христиан за самое имя или за
преступления, связанные с именем — Траян прямого ответа не дает;
но как вывод следует, что по Траяну, нужно казнить за одно имя или
звание христианина). Однако, если кто не признает себя христианином
и докажет это самым делом, чрез поклонение нашим богам, тот за раскаяние
получает прощение, хотя относительно прошлого он находился под подозрением.
Бессмысленные доносы не должны иметь место ни в каком процессе;
это было бы самым трудным примером и недостойно нашего века."
Письмо Траяна не было императорским эдиктом в техническом смысле,
т.е. постановлением для всеобщего сведения и наставления. Но и такие
рескрипты, когда делались общеизвестными, могли получать значение
правовых норм. Можно думать, таким значением стал пользоваться и
рескрипт Траяна, после того как Плиний издал его несколько лет спустя
вместе с прочей своей перепиской. По крайней мере в духе этого рескрипта
слагаются дальнейшие отношения к христианам римского правительства
до Декия.
На время царствования Траяна падают три знаменитых мученичества
— Св. Игнатия, епископа Антиохийского, Климента Римского и Симеона
Иерусалимского.
После смерти Траяна (117 г., 11 авг.) вступил на трон его усыновленный
родственник Адриан (117-138 г.). Насколько Траян воплощал в себе
дух древнего римлянина с его величием и предрассудками, настолько
в Адриане выступает тип космополита, проникнутого духом новых общечеловеческих
чаяний своего времени. Лучшим доказательством толерантного отношения
Адриана к христианству является его письмо к Минуцию Фундану, малоазийскому
проконсулу. Содержание его следующее: "Я получил письмо знаменитого
предшественника твоего Серенния Грациана и не считаю возможным это
дело оставить без ответа, чтобы и людей не подвергать тревоге и
клеветникам не давать повода грабить. Если жители провинции открыто
желают вести дело против христиан и в состоянии будут на суде уличить
их, то я им этого не запрещаю; только крики и вопли не дозволяются
(precibus autem in hoc solis et acclamationibus uti eis non permitto
— cp. vanae vocis populi). Во всяком случае, если кто пожелает обвинить
их, то нужно справедливо расследовать возводимые на них обвинения.
Таким образом, если кто обвинит вышеупомянутых людей и докажет,
что они делают что-нибудь противозаконное, то ты наложишь наказание,
смотря по силе преступления. Но, если кто обвинит кого-нибудь из
них и окажется клеветником, клянусь Геркулесом, ты должен наказать
его за такое негодное дело." Подобно Траяну, Адриан хочет новым
своим узаконением поставить процесс против христиан в строго-формальные
рамки и этим ограничить их число, уничтожая наказуемость христианства
по существу. Против христиан бывали взрывы народной ненависти. По
ним не нужно учинять процесса против христиан. Траян, ограничивая
процесс против христиан (conquirendi non sunt) оставил способы обвинения
не разъясненными. Адриан идет дальше и, отвергая вопли (acclamationes)
и клевету, узаконивает единственно правильную формулу обвинения
чрез accusator'a, ограждая наказанием возможность клеветы (calumnia)
с противной стороны... Мучеником при Адриане был 7-ой римский епископ
Телесфор (Евс. Ц. И. V,6).
Преемником Адриана был Антонин Пий (138-161 г.), человек
мягкий и доступный для всех. Об отношениях его к христианству имеется
два свидетельства:
1) Сульпиций
Север говорит (Chron. II, 46): "Pio imiperante pax ecclesiis fuit
— в правление Пия церкви пользовались миром; 2) в апологии Мелитона,
еп. Сардийского, читается (обращение к Марку Аврелию — Евс. Ц.И.
IV, 26): "Твой отец, когда ты уже разделял с ним правление, писал
к различным городам и между прочим Лариссянам, Солунянам, Афинянам
и всем грекам (προς πάντας
τας έλληνας),
чтобы относительно нас они не предпринимали ничего нового" (μηδεν
νεοτερίζειν),
вероятно в латинском рескрипте стояло — novae res facere, которое
по-гречески было бы перевести более правильно ταραχην
εμβάλλειν — чинить
смуту. По свидетельству Спартиата, империя перенесла в царствовании
Антонина Пия много бедствий "голод, язву, землетрясение, разлитие
Тибра." Возбуждение толпы против христиан было понятно. Не все начальники
оказались на высоте Адрианова рескрипта. И Антонину Пию пришлось
повторить или подтвердить незыблемость Адрианова рескрипта жителям
Лариссы, Солуни, Афин и прочих греческих городов. Насколько толпа
принимала участие в преследовании христиан, — это показывают подробности
мученичества Св. Поликарпа Смирнского — 23 февр. 156 г. (Евс. Ц.
И. IV, 15).
Преемником на троне Антонина Пия был Марк Аврелий (161-180
г.), не столько правитель, сколько философ — стоик. При нем фактическое
положение христиан в империи несомненно ухудшилось, но это ухудшение
было вызвано именно тем перевесом, какой получили при нем крики
толпы и развитие христианских процессов. Евсевий свидетельствует,
что при Марке Аврелии "с большою силою возгорелось в некоторых странах
земли гонение на нас, от восстания черни по городам" (Ц.И. V, предисл.).
"Восстание черни" Евсевий относит к 17-му году царствования Марка
Аврелия и, сверх того, заключает, что к концу правления его и эти
столь поздно начавшиеся гонения прекратились. Доказательством гонения
служат два документа: 1) послание Галльских Церквей Малоазийским
о бедствиях гонения в первых (Евс. Ц. И. V, 1) и 2) отрывок из апологии
Мелитона, поданной в 170 г. Марку Аврелию по поводу гонения в Малой
Азии (у Евс. Ц. И. IV, 26); значит, М. Азия и Галлия суть те области,
какие разумеет Евсевий под своим выражением о "некоторых странах
земли." Мелитон пишет: "Ныне, чего никогда еще не было, преследуется
новыми указами (καινοις δόγμασι)
— род богобоязненных людей; бесстыдные доносчики и искатели чужого,
основываясь на распоряжениях (διαταγμάτων)
явно разбойничают, днем и ночью, грабят жителей ни в чем неповинных.
Если это делается по твоему повелению, пусть делается так; если
же это определение и новый указ вышли не от тебя, то мы просим не
презирать нас среди столь явного грабительства" (IV, 26). Δόγμα
— это постановление, имеющее силу общего и обязательного закона
и потому исходящее от духовной власти. Διάταγμα
же есть частное распоряжение местного представителя верховной власти,
приказ проконсула, основанный на императорском эдикте. Из слов Мелитона
с несомненностью следует, что поводом к гонениям на малоазийских
христиан послужили именно διαταγμάτα.
Во всяком случае указ — δόγμα — не содержал
в себе прямого распоряжения о гонении на христиан. Отсюда-то и возможна
была такая дилемма: "Если, говорит Мелитон, это делается по твоему
повелению, то пусть делается так; если это определение вышло не
от тебя, то мы просим не презирать нас." В юридическом сборнике
— Дигесты — сохранилась часть эдикта, приписываемого Марку Аврелию.
"Божественный Марк приказал ссылать на острова всякого, кто чрез
суеверные обычаи будет приводить в смятение слабые души людей."
Указ этот был вызван появлением при Марке Аврелии множества разного
рода бродяг — волхвов и чародеев. Указ этот совсем не имел в виду
христиан и их религию. Но не имея в себе ничего специально противохристианского,
этот закон Марка Аврелия, в условиях времени, мог быть применен
и к христианам. Малоазийский проконсул и сделал специальное приложение
этого императорского эдикта к христианам. Послание Галльских Церквей
доказывает, что отнюдь не было общего узаконения Марка Аврелия против
христиан; гонение там произошло вследствие взрыва черни. Послание
касается гонений в Лионской и Вьенской Церкви летом 177 г. Пострадали
еп. Пофин, Аттал, римский гражданин, диакон Сонат, и Бландина с
15-тилетним своим братом Понтиком.
Преемники Антонинов, занимавшие трон империи до половины III в.,
в большинстве случаев были люди низшего сословия, совершенно чуждые
по духу Риму, национальной римской религии и всем традициям. Септимий
Север (193-211 г.) был одним из лучших императоров данного периода.
Человек деятельный, справедливый, он сначала проявил много милостей
христианам. По Тертуллиану, он был исцелен от болезни христианином
Проклом, которого повелел содержать во дворце до самой смерти. В
10-ый год своего царствования, во время своей поездки по Востоку,
где было так много христиан, он издал закон, которым под страхом
тяжелых наказаний запрещал принятие христианства (и иудейства):
"Judaeos fieri sub gravi poena vetuit idem etiam de christianis
sanxit" — говорит о нем его биограф Спартиан (с. 17). Закон Севера
тяжело отразился на новообращенных в христианство; Церкви — Александрийская,
Карфагенская, Римская и христиане Малой Азии пожертвовали этому
указу многими своими новыми членами. Особенно пострадала Александрийская
Церковь, где было огласительное училище. В Африке пострадали св.
жены — Перпетуя и Фелицитата и др.; в Египте — Леонид, отец ученого
Оригена, девица Потамиена с её матерью Марцеллою и многие другие.
Причислять Св. Иринея к мученикам данного времени нет исторических
оснований.
Максимин Фракиянин (235-238 г.), по словам Евсевия (Ц. И.
VI, 28), воздвиг гонение на христиан и повелел истреблять одних
представителей церквей, как главных распространителей евангельского
учения. Ко благу христианской Церкви, он не долго царствовал.
Половина III века открывает собою новый третий и последний период
гонений на христианство в собственном и строгом смысле этого слова.
Римское правительство теперь берет само на себя инициативу в преследованиях
христиан. Оно издает специальные законы против христиан, определяет
способ их применения и следит за точностью исполнения. Оно вносит
в преследования христиан характер систематичности, делает их всеобщими
и повсеместными. Начало этому радикальному перевороту в отношениях
между христианством и империей полагает император Декий (249-251
г.), оставивший по себе в истории славу хорошего государя. Он был
первым на троне убежденным противником христианства, хорошо понимавшим
его универсальные стремления и их несоединимость с римской идеей
о государстве. Эдикт Декия против христиан был издан, вероятно,
в январе 250 года. О нем говорят Киприан и Дионисий Александрийский,
но не сообщают его текста. Путем вывода из исторических данных можно
заключить, что эдикт предписывал, чтобы все державшиеся христианства
открыто отреклись от него и самым делом засвидетельствовали свое
признание национальных богов. Правителям, по-видимому, вменялось
в обязанность разыскивать христиан. Но, привлекая всех христиан
к ответственности, эдикт, главным образом, направлялся против представителей
Церкви. Киприан называет Декия "infestus sacerdotibus Dei" — врагом
священников Божьих. При нем пострадали смертью мучеников — Фабиан,
еп. римский, Александр Иерусалимский, Вавила Антиохийский. Киприан,
Григорий Неокесарийский чудотворец, Дионисий Александрийский скрылись
от преследования. Замечательно доброе отношение к святителю простых
людей при укрывательстве Дионисия.
Органами преследования при Декии явились комиссии из 5 человек.
Они собирали сведения о христианах и назначали дни для обнаружения
их религиозных верований. Если кто из привлеченных исполнял церемонии
пред языческими богами, то таким выдавались удостоверения "Libelli,"
которые служили гарантией от всяких новых преследований. Материалом
для них служил папирус. Шесть экземпляров таких свидетельств сохранилось
до нашего времени. Папирус — материал не прочный; поэтому эти свидетельства
в некоторых местах имеют повреждения (дырочки) и буквы или даже
целые слова исчезли с них; но они легко могут быть восстановлены
по контексту. Длина такого свидетельства около 7 сантиметров, а
ширина до 3 сантиметров. В папирусном материале, вывезенном из Египта
Бругшем и подаренном Берлинскому Музею, ученый Кребс восстановил
в 1893 г. и прочитал такое свидетельство: "Избранным (Разумеется
5-тичленная комиссия. Свидетельства все однообразны. Значит, на
заранее изготовленных бланках с общим текстом делались дополнения.)
ради жертв в селении Александров остров. От Аврелия Диогена, сына
Сатабова, из селения Александров остров, 72-х лет, с рубцом на правой
брови. Я всегда приносил жертвы богам и теперь также по (императорскому)
приказу в вашем присутствии пил и вкусил от жертвенной снеди и прошу
удостоверить это. Будьте здоровы. Подал это я, Аврелий Диоген."
Далее следует заверение, в котором разобраны следующие слова: "что
Аврелий Σύρος Диоген вкушал вместе с нами
— удостоверяем." Потом хронологическая дата: "В первый год самодержца
Кесаря Гая Мессия Квинта Траяна Декия, благочестивого, счастливого,
почитаемого" (26 июня 250 г.). Такие свидетельства получали не только
изменявшие своей вере христиане, но и язычники, подозреваемые в
христианстве. Падших было очень много. Из верных было более исповедников,
чем мучеников. По-видимому, Декий пробовал добиваться всякою ценою
возвращения отпадших к почитанию языческих богов, а не узаконивал
смерти даже в случае крайнего упорства. Мученики времен Декия умирали
чрез пытки, а не прямо были казнимы. Историческая важность указанных
папирусных свидетельств чрезвычайно велика. Они подтверждают что
известно из церковных источников о гонении на христиан во времена
Декия. В эти времена пострадали, как уже сказано, главным образом
епископы, как то Фабиан, Александр и др.
Дальнейшую попытку принудить христиан к подчинению государству в
области религиозной предпринял второй преемник Декия, император
Валериан (253-259 г.). В первые годы своего правления император
Валериан относился к христианам очень благосклонно. По недостаточно
выясненным до сего времени причинам, Валериан издал летом 257 г.
указ против епископов Церкви и богослужебных собраний христиан.
Под страхом тяжелых наказаний предписывалось всем христианским епископам
исполнять государственные церемонии, не устраивать своих христианских
собраний и не посещать усыпальниц. По характеру этот эдикт совпадает
с Декиевым: oн, поражая епископов, имел в виду разрушить христианскую
организацию. Значит, правительство не считало более христиан стоящими
под законом Collegia funeratica. Жертвой гонения стал только один
римский епископ Сикст — за то, что он не переставал посещать
гробниц. Дионисий Алекс, и Киприан были отправлены в изгнание. Летом
258 года последовал новый эдикт, точный текст которого, как и первого
не известен; но он может быть приблизительно восстановлен. Было
приказано: "епископов, пресвитеров и диаконов забирать под стражу
и казнить мечем; сенаторов, высокопоставленных лиц и всадников римских
лишать достоинств и отбирать от них имущество, и если они и после
этого останутся твердыми в христианстве, то отсекать им головы;
благородных женщин по лишению имущества ссылать в изгнание" (мучен.,
акты Св. Киприана). В силу этого указа был казнен Киприан
Карфагенский 14 апр. 258 г. и Фруктуоз, еп. Терраконский.
Император Галлиен (260-268 г.), сын Валериана, сразу изменил
политику своего отца в отношении к христианам. Он возвратил им кимитирии
— места для совершения богослужений, как это определенно говорит
Евсевий (Ц. И. VII, 13). Некоторые историки (напр., Гаррес) преувеличивают
значение этого эдикта, видя в нем предвосхищение Миланского эдикта.
Император Диоклетиан (284-304 г.). Последняя битва язычества с христианством
падает на самый конец правления одного из замечательных римских
императоров Диоклетиана. Как могло явиться решение гнать христиан
у императора, в течение почти 20 лет индифферентно относившегося
к ним? Этот вопрос начал занимать христиан с самого древнего времени.
Лактанций (нач. IV в.) виновником гонения считал зятя его — Галерия.
Новые историки предполагают, что гонение на христиан было последним
параграфом в политической программе самого Диоклетиана (В административно-политическом
отношении он разделил империю на две половины — восточную и западную;
во главе каждой его половины стоял август: на востоке он сам, а
на западе его соправителем был Максимиан Геркул).
Раз признавши необходимым подвергнуть христиан преследованиям, Диоклетиан
пошел по этому пути со свойственною ему неуклонностью и систематизацией.
Гонение открылось тем, что великолепная христианская церковь в Никомидии,
резиденции императора, была разрушена до основания. На другой день
был объявлен и первый всеобщий эдикт, подписанный обоими августами
и кесарем Галерием. Повелевалось разрушать церкви, отбирать и сжигать
священные книги и всех упорствующих в христианстве объявлять лишенными
гражданских прав. За этим эдиктом последовал пожар во дворце в Никомидии
и появились два претендента на императорскую корону — в Армении
и Сирии. В этом же 303-ем году были изданы еще два эдикта: одним
предписывалось всех предстоятелей христианского клира — епископов,
пресвитеров, диаконов и даже чтецов заключать в темницы; 3-им по
общему счету эдиктом требовались пытки над упорствовавшими.
В конце 303 г. император праздновал 20-тилетие своего царствования
и, уступая традиции, растворил двери темницы для всех не уголовных
преступников, в том числе и для христиан. Но в начале 304 года был
издан 4-ый эдикт, вынуждавший всех христиан к отпадению от веры.
Своею задачею диоклетианово гонение имело совершенное подавление
христианства, искоренение самого имени христианского. "Nomen christianorum
deleto — да погибнет имя христианское." Ни одно еще гонение не ставило
себе столь радикальной цели, как это, и ни одно не отличалось такою
беспощадною суровостью и жестокостью. Был обезглавлен Ником, епископ
Антим, пресвитер Памфил (304 г. 16 февр.), за отказ
выдать священные книги был убит Феликс, еп. африканский.
Были казнены высшие придворные чиновники — Дорофей, Горгоний, Петр.
Диоклетиан отказался от власти 1-го мая 305 г. Максимиан также вынужден
был последовать его примеру. Прежние кесари стали августами. Но
Констанций Хлор ограничился прежнею своею областью, а все
остальные страны занял Галерий, который игнорировал Максенция,
сына Максимиана Геркула, и Константина, сына Констанция и назначил
кесарями для Италии и Африки — Севера, а для Азии — Максимина.
Но уже в 306-ом году были объявлены государями Максенций в Риме,
а Константин, после смерти своего отца, в его области. Последнего
Галерий признал лишь кесарем, а против Максенция послал Севера.
Последний, оставленный своим войском, был убит. В 307-ом году Галерий
взял себе в соправители Ликиния. На Востоке Галерий продолжал жестокие
гонения на христиан. Ему соревновал кесарь Максимин Даза. Тогда
умерли как мученики епископы Петр Алекс., Филей Тмуитский
и еще три египетских епископа — Гезихий, Пахомий и Теодор,
пресвитер Пелей и Нил, Лукиан Антиохийский,
Зенобий Сидонский, Сильван Эдесский.
Только тяжелая болезнь сломила упорство Галерия и вынудила у него
толерантный эдикт относительно христиан в 311 г. Он сохранился у
Лактанция и Евсевия в греческом переводе: "Желая все направить согласно
древним законам и общественному строю римлян, мы раньше сего озабочены
были тем, чтобы христиан, которые оставили образ жизни своих предков
(sectam parentum) возвратить к благим мыслям; ибо этими христианами
почему-то овладело такое настроение, их поработило такое безумие,
что они не следовали тем древним установлениям, какие учредили,
быть может, древнейшие (primi) их предки, но соблюдали произвольные
законы и кто какие хочет, вследствие различия (законов) составляли
различные общества. Между тем, когда было издано нами повеление,
чтобы они возвратились к древним установлениям, многие подверглись
опасности, а многие и погублены были; но так как большая часть их
осталась при своем настроении, и мы увидели, что они ни богам должного
поклонения и служения не воздают, ни христианского Бога не почитают,
то решили простереть к ним всегдашнюю нашу снисходительность, так
что пусть снова будут христиане (et denuo sint christiani) и пусть
составляют свои собрания, с тем однако, чтобы ничего не предпринимать
против общественного порядка... За нашу милость христиане должны
молить своего Бога о нашем здоровии и благосостоянии общественном
и своем собственном, чтобы и государство во всех отношениях благоденствовало
и сами они спокойно обитали в своих жилищах." Значит, на всех своих
политических планах Галерий поставил крест, признал бесполезным
ужасное кровопролитие и в муках своей болезни он подозревал мщение
христианского Бога. Указ составлен крайне туманно. Основная схема
его, по-видимому, такова. Христиане, это язычники уклонившиеся от
религии своих отцов, создавшие себе особую религию и произвольные
законы, разбившиеся на секты. Государство предпринимало различные
меры вернуть их к религии отцов. Поэтому многие из них пострадали.
Однако, все оказалось бесполезным. Во избежание новых мук, страданий
и смертей, государственная власть объявляет свою снисходительность
— прекращает решительными мерами привлекать христиан к религии их
отцов, позволяет им следовать их новой религии, под условием молить
своего Бога о здравии императора и о благосостоянии всего государства.
Акты мучеников и акты Святых.
В самой тесной связи с гонениями стоит вопрос о мучениках. Древняя
христианская Церковь ясно сознавала все величие подвига своих "свидетелей
крови," чествовала их и хранила память о них, помещая сказания о
них в особых сборниках. Наименования Acta martyrum и Acta
sanctorum употребляются, как синонимы, хотя первые древнее,
и "кровавое свидетельство" за веру отличается от благочестиво, аскетически
прожитой жизни в обычных условиях.
Как самые древние и подлинные источники для истории древнехристианских
мучеников считаются официальные протоколы, хранившиеся в архивах
проконсулов или других римских судилищах о допросах над ними и состоявшихся
приговорах. Такие римские (языческие) процессуальные акты (Проконсульские
акты или судебные записи) (Acta proconsularia, praesidialia, judiciaria)
в своем неизменном первообразе в подлиннике не дошли до нас, но
не мало повествований о мучениках, написанных христианскою рукою,
покоится на них, включает их, или содержит извлечение из них, —
ценное и историческое зерно. Например, в предисловии к актам о пострадавших
при Диоклетиане в 304 г. мучениках — Таррате, Пробе и Андронике
говорится, что автор купил за дорогую цену — 200 динариев — нужные
акты у одного из официальных чиновников. Заcлуживает также внимания
в повествованиях о мучениках то, что сообщается об аресте христиан,
ввержении их в тюрьмы, допросе пред судьями, об ответе их, приговоре
над ними и казни их — все это носит более или менее стереотипный
характер, напоминающий подлинное ведение дел.
Мученичества, опиравшиеся на официальные источники, часто появлялись
в виде писем какой-нибудь общины или епископа её к иным общинам
или другим каким-либо адресатам о выдающемся случае исповедания
и страдания христианина, отчасти в виде назидательных рассказов
(gesta miartyrum, passiones) для собственного употребления в известной
общине. 1) Так, например, о Passio Polycarpi, сообщается в письме
общины Смирнской к общине Фригийской в Филомелии, — письме сохраненном
у Евсевия (Ц. И. IV, 15) и в 5-ти греческих манускриптах. 2) Epistola
ecclesiarum Viennensis et Lugdunensis к христианам Азии, Фракии
о гонении на них при Марке Аврелии в 177г. (Еве. Ц. И. V, 1-2).
3) Письма Дионисия Александрийского и других египетских христиан
о перенесенных страданиях во время Декиева гонения (у Евс. Ц. И.
VI, 41-42). 4) Далее во многих письмах Киприана содержатся рассказы
об исповедниках и мучениках северной Африки (особ. ер. XX, XXI,
XXII, XXXIX, XXVII, XL и др.). Состав мученической литературы в
западных Церквах, особенно в римской, как свидетельствует Liber
pontificalis, был гораздо многочисленнее и сложнее. Там записи велись
известными церковными нотариями, как они и обозначаются "Scripta
notariorum ecclesiae." Также этот род литературы, из которого известное
Рюинартовское собрание заимствует большинство своего содержания
(всего 106 муч.), в своих главных частях восходит к очень древнему
времени: 1) ко времени Марка Аврелия — Acta s. Justini philosophi
et martyris и его сотоварищей; почти из того же времени Acta Carpi,
Papyli et Agathonicae ср. . IV. 15, 48; у Harnack'a Texte und Untersuch.
B. III, s. 433; 2) ко времени Коммода и Септимия Севера: a) passio
sanctorum scilitanorum (180 г. VII, 17) при проконсуле Вигилии Сатурнине
— шесть христиан — Сперат, Нарцал, Циттик, Доната, Секунда и Вестия.
Текст отличается сжатостью и строгою объективностью (последнее издание
Uscher 1889); б) Acta Apollonii одного знатного христианина, исповедовавшего
свою веру в пространной речи в сенате, пред судьею Переннием и усеченного
мечем (185 г.), упоминаемого у Евсевия — V, 21 и у Иеронима De vir.
illustr. 42.-, с) Passio SS. Perpetuae et Felicitatis, в двух редакциях
переданный рассказ о мученичестве в 203, VII, вероятно, в Карфагене,
5-ти катекумен — Перпетуи, Фелицитаты, Револоты, Сатурны и Сатурнины.
1) К Декио-Валериановскому времени принадлежат мученичества Пиония
(Еве. IV, 15, 47), Ахация, Максима, Лукиана и Маркиона, еп. Фруктуоза
и его двух диаконов — Авгурия и Евлогия, и в особенности рассказ
о знаменитом мученике Киприане. 2) За 20-тилетний период от Диоклетиана
до смерти Ликиния (304-324 г.) было много умерщвленных христиан;
об них, за утратою Евсевиева Собрания, имеются сомнительные сказания
— См. Preuschen, Texte und Untersuch. и Harnack, Geschichte der
altchrist. Literatur 1894, s. 807-837.
Что касается такого рода мученической литературы, которая не основывается
на подлинных мученических актах, то она превосходит по числу в очень
значительной мере Acta sincera, впрочем содержит, вместе с легендою,
в большей или меньшей мере и историческое зерно. По времени подобная
литература простирается много вперед, чем подлинные акты; она включает
в себя почти весь пышно разросшийся материал апостольской легенды.
В содержание её входит, например, мученичество св. Игнатия Богоносца,
сохранившееся в двух редакциях — Martyrium Colbertinum et Vaticanum;
весь этот материал появился только в IV и V-ом веке; многое в нем
оспаривается. К этой же литературе принадлежат Acta Nerei et Achillei,
Passio Felicitatis et septem filiorum, Acta Cypriani et Justini
и другие.
Собрания мученических актов для целей назидания — отдельных ли лиц,
или целых общин — должны были начаться еще в древнейшее время. Так
и было. Первоначальною формою их были календари, фиксировавшие
дни памяти мучеников одной общины, или нескольких. На существование
таких Calendaria (также Diptycha) указывает несколько раз
св. Киприан (ер. 12, 39). Из указаний Арнобия (IV, 36) и Пруденция
(Peristeph. 1, 24) можно заключить о существовании мученичеств в
календарной форме в западных Церквах далеко в доконстантиновское
время. С течением времени, календарные рамки значительно расширяются
— начинается более или менее подробное изложение обстоятельств кончины
мученика. По-видимому, первый занялся этим делом Евсевий Кесарийский;
у него было два сочинения о мучениках: одна обширная работа, носившая
Заглавие Αρχαίων μαρτυρίων
συναγωγή (или αναγραφή
– не дошло до нас. Указания на неё содержатся в Ц.И. Евсевия (IV,
15, 47; V prooem. V, 4, 3, и V, 21,5). Это сочинение пыталось объединить
весь мартирологический материал древней Церкви (ср. Harnack, Gesch.
I, 808).
В конце VI-го века, этого сочинения не было ни в Александрии, ни
в Риме (Григорий Великий epist VIII, 29). Другое — краткое его сочинение
о палестинских мучениках времен Диоклетиана сохранилось до нас.
В начале VIII-ой книги Ц.И. Евсевия ему дается оглавление Σύγγραμμα
περι των εν Παλαιστίνη
μαρτυρησάντων.
Оба рода мартирологических сборников и календарно-статистический
жанр и культивированное Евсевием пространное изложение истории мучеников
утвердились в литературе последующего времени.
Acta martyrum. Рассказы
о конце жизни христианских мучеников производили издавна особое
очарование на верующее сердце. Еще издревле старались почтить годовой
день смерти мученика чрез праздничное богослужение (Mart. S. Polyc.
XVIII, 3) и часто было читаемо в подобных случаях изображение мученичества
(Acta ss. Perpet. et Felic. I, 21). Уже Евсевий предпринял полное
собрание мученических актов, которые известны теперь только из цитат
(Еве. Ц. И. IV, 15,47; V proem.). Сохранившиеся доселе известия
о мучениках первых столетий можно разделить на три группы. Одни
суть служебные документы (Amtliche Urkunden), протоколы полученные
от судилищных письмоводителей (acta, gesta), переданные или обработанные
в форме или характере назидательных чтений.
Другие
суть записи (Aufzeichnungen) свидетели глаз или ушей (passiones),
которые не имеют отпечатка официального судилища, но претендуют
на полную высокую оценку историка. Третью группу образуют рассказы
позднейшей даты, которые отчасти расширяют древний эскиз (Vorlage)
и украшают, отчасти более или менее покоятся на свободном измышлении.
1. Martyrium
s. Polycarpi. Древнейшие акты лежат в окружном послании общины
Смирнской о мученичестве их 86-летнего сына Поликарпа, 22 февраля
156 г., и некоторых других христиан Смирны.
|
