Без организации нет общества. Церковь есть христианское общество;
поэтому она должна иметь ту или другую организацию. Без хорошо
налаженной организации общество не может правильно и успешно развиваться.
В виду этого мы считаем вопрос об организации первым вопросом
в изложении истории известного общества.
Вопрос об организации, об управлении, установлении закономерных
норм и форм жизни в отдельных Церквах, так и в Церкви чрезвычайно
труден для решения — и ввиду отсутствия вполне определенного исторического
материала, и вследствие вероисповедных споров относительно различных
церковных институтов, в особенности относительно "монархического
епископата." Православное и католическое учение о происхождении
иерархии проникнуто, так сказать, аристократическим духом, а протестантство
дышит демократизмом. По учению первых, церковная иерархия установлена
по указанию свыше, по заповеди Божией, независимо от христианского
народа; и все иерархические степени сводятся в своем происхождении
в непосредственную связь с апостолами, а чрез них с Иисусом Христом
(Еф. 4:11; ср. 1 Кор. 12:23). По протестантскому представлению,
жизнь первенствующей Церкви глубоко демократична: харизматические
дары были достоянием всех христиан, всякие церковные служения
возникали по нуждам общины, образовались постепенно в историческом
развитии жизни.
Теперь обратимся к историческим данным. Нет сомнения, что христианские
общины организовались в Иерусалиме и во всей вообще Палестине
("иудейской стране"), под влиянием иерусалимского богослужебного
строя, а в рассеянии, за границами Палестины, в связи с синагогами.
Великий апостол языков всегда начинал свою проповедническую деятельность
с синагоги. Церковь иерусалимская считает себя стоящею во главе
всех иудейских церквей. Иерусалимская Церковь посылает Варнаву
понаблюсти за жизнью недавно обратившихся антиохийских христиан
(Деян. 11:22). Сила и Иуда отправляются по поручению иерусалимской
общины в Антиохию для передачи ей определений иерусалимской Церкви
(Деян. 15:22-32). Община христианская в Иерусалиме ведет рассуждения
и принимает решение для всех иудео-христианских общин. Отношение
ап. Павла к иерусалимской общине, его возвращение в Иерусалим,
как бы с отчетом после каждого миссионерского путешествия, его
заботы об иерусалимской общине — хорошо известны. В виду тесной
связи иудео-христианских общин с Храмом или синагогою, они гораздо
позже вступили на путь полной самостоятельности, чем языко-христианские
общины, еще со времени ап. Павла начавшие вырабатывать христианский
тип или образ устройства и жизни (Ср. в особ. 1-ое послание к
Кор.), конечно в известной степени под воздействием эллинизма,
разумеется, гораздо менее значительным, чем влияние иудейства
на иудео-христианские общины. Иудео-христианские общины после
разрушения Иерусалима (69-70 г). поставлены были пред необходимостью
вполне стать на самостоятельный путь — не только собственно иерусалимская
община, переселившаяся в Пеллу, но и все иудео-христианские общины,
связанные с синагогами. Ибо в разрушении Иерусалима для христиан
явно выразилось Божие отвержение народа Своего. Однако, при решении
вопроса о том, насколько и как на первоначальную организацию христианской
Церкви влияло иудейство и насколько эллинизм или старые римские
традиции — сказать трудно что-нибудь положительное, твердое, несомненное.
Ибо в иудейской и греческой областях религиозной жизни встречались
чрезвычайно похожие друг на друга и даже совпадавшие в названиях
элементы и формы. Потом, христианская община создает, по своей
инициативе и воле, некоторые организации, которые между тем совпадали
с наличными в иудействе или в язычестве. "При таких обстоятельствах,"
замечает проф. Гарнак (R.E. XX, 51) "часто невозможно с определенностью
сказать, откуда произошло данное учреждение, образовано ли (аналогично)
оно по иудейскому или греческому типу — или око оригинально."
Первая христианская община в Иерусалиме управлялась апостолами
(ср. Деян. 2:42); затем, как бы в помощь им, избираются 7 блюстителей
при столах, дабы апостолы могли пребыть "В молитве и служении
слова" (Деян. 6:1-6, ср. 4). Однако такой порядок не долго
продолжался. После 1-го гонения на иерусалимскую Церковь, во главе
её становится брат Господень Иаков с коллегией пресвитеров (Деян.
11:29-30; 15:2-6; 21:17), а потом Симеон. Что касается языко-христианских
общин, основанных ап. Павлом, то в них с самого начала, еще до
апостольского Собора, поставлялись пресвитеры (Деян. 16:23, ср.
20:17 особ. 28), а потом епископы с диаконами (ср. Флп. 1.1).
Тимофей, Тит в посланиях к ним получают подробные указания, как
нужно управлять Церковью Божией. Следовательно, образовавшееся
вполне к концу II века и получившее тогда точное выражение в известных
терминах κληρος λαός
— различие между клиром и мирянами фактически имело место с самого
начала христианской жизни (Впервые κληρος встречается
в Деян. 1:17:"έλαχεν τον
κληρον της διακονίας
ταύτης" — "приял бяше жребий службы
сея." Κληρος есть собственно то,
чрез что нечто добывается, а затем уже самое добытое, приобретенное
— часть, место, должность, наконец, обозначает группу тех, которые
получили часть или служение. [Выражение Деян. 17:4 "προσεκληρώθησαν
τω Παύλω" — "неции... приложишася
к Павлу" — не имеет значения для выяснения смысла слова. У ап.
Петра: "μηδ ως κατακυριεύοντες
των κλεήρον
αλλά τύποι γινόμενοι
του ποιμνιου—
ни яко обладающе причту, но образи бывайте стаду" (1 Петр. 5:3)
— слово κληρος прилагается к пасомым
и соответствует ποιμνιου,
стадо]; уже у Климента Рим. есть изречение 1, XI, 5:λαϊκος
άνθροπος τοις
λαϊκοις προστάγμασιν
δέδεται мирской человек подчиняется
мирским распоряжениям. Ограничение слова κληρος
только церковными сложениями получило место лишь в конце II века.
Еще в послании Галльских церквей читается: "ο κληρος
των μαρτύρων"
(Евс. Ц. И. V, 1). Но вскоре после 180 г. различие между "клир
и миряне" начинает и терминологически утверждаться. Климент Алекс,
пишет: "(Strom. III, 12) καν πρησβυύτερος,
η καν διάκονος,
καν λαϊκός — V, 6"
Λαϊκη απιστία
См. Тертуллиан — De fuga XI,
De bapt. XVII, Ипполит у Евc. Ц. И. V, 28; phillos. IX, у Иринея
I, 27; III, 3-2; III, 2-3, — λαϊκός потому таков (m.l. λαϊκός), что он не избран из народа. Греческому слову
κληρος соответствует латинское —
ordo). С течением времени этот порядок усложнялся, расширялся,
но в принципе оставался тем же самым. Покушений на него со стороны
мирян не видим. Выражение Св. Иринея: "omnes enim justi sacerdotalem
habent ordinem" (Adv. haer. IV. 20), можно понимать в моральном
смысле: все верные (верующие) имеют священнический удел. У Тертуллиана
— De exhort castitatis с. VII написано: "Vani erimus, si putaverimus,
quod sacerdotibus non liceat, laїcis licere. Nonne et laїci sacerdotes
sumus?"
Ведь
странно же думать, что мирянам позволено то, что не позволено
священникам. Разве мы — миряне не священники? Но это пишет Тертуллиан
— летописец. Когда же он был в лоне Церкви, то сам порицал еретиков,
главным образом гностиков за тот беспорядок, который у них наблюдается
в смешении священных и церковных должностей (о прескрипциях, с.
41).
Разделение верующих на клир и мирян и всеобщее признание такого
порядка имеет в своей основе верование в Божественное происхождение
христианской иерархии. Апостол Павел возводит её к Иисусу Христу
и Самому Богу: "И иных Бог поставил в Церкви во-первых апостолами,
во-вторых пророками, в-третьих учителями; далее, иным дал силы
чудодейственные" (1 Кор. 12:28). Вот первый ряд христианских
служений и в хронологической последовательности и фактической
важности. В послании же к Ефесянам (4:11) тем же апостолом несколько
лет спустя дается более сложный перечень христианских служении:
"И Он поставил одних Апостолами, других пророками, иных Евангелистами,
иных пастырями и учителями, к совершению святых." Следовательно
во главе христианских служений стоит триада — апостолы, пророки
и учители, в последующее время осложнившаяся новыми иерархическими
должностями.
Иудейство знает эти служения. Апостолами в иудействе назывались
чиновники, которые занимались сбором денег после разрушения Иерусалимского
Храма и учреждения палестинского патриархата; они вместе с тем
поддерживали связь диаспоры с Иерусалимом. Евсевий указывает,
как главную функцию их, перенесение писем из центра Иерусалима
в диаспоры. Иудейские пророки несравненно древнее иудейского апостольства,
они ведут свое начало от Самуила, лет 1500 до Р.Х. Еврейское учительство
появилось после плена, особенно со времени Ездры. К времени жизни
Иисуса Христа, они достигли необычайного почета и уважения. Хотя
все упомянутые христианские служения встречаются в иудействе,
однако производить христианское служение от иудейских и ставить
в причинную зависимость — нет оснований, тем более иудейский апостолат
хронологически явился позже. Конечно, известная связь была, однако
была и независимость. Прежде всего, в иудействе эти три должности
никогда не образовывали между собою какой-либо связной триады,
и характер этих служении в христианской Церкви был значительно
иной, особенно апостолата. Правильно сказал А. Гарнак: апостолат
есть "ein originales Werk der christlichen Urgemeinde" (Mission
1, 320).
Апостолы — избраны Самим Иисусом Христом сначала 12, а
потом и 70 и посланы Им на проповедь по два (Мк. 6:7 и Лк. 10:1).
В Евангелии они не называются апостолами, а "учениками Господа,"
или просто "12." Эти "12" были поставлены в связь с коленами израильскими
(Мф. 19:28; Лк. 22:23) и представлены, как "соучастники в напастях
Господа." В широком смысле, под апостолами разумелись и другие
проповедники Евангелия, например, миссионеры, как Варнава и Силуан.
Ап. Павел употребляет слово "апостол" и в узком (1 Кор. 9:5, ср.
Гал. 1:17) и в широком смысле (1 Кор. 15:7, ср. 5). В последнем
смысле назывались апостолами и ηνούμενοι
οιτινες ελάλησαν
υμιν του Θεου
(Ср. Евр. 13:7; Дидахэ). По Деян. 13:1 следует, что апостолы,
по особому указанию Духа Божия, выбирались на известное служение;
когда они кончали свое дело, то прекращалось и их служение.
К апостолам близко стояли "благовестники" — евангелисты (ср. Еф.
4:11). Замечательно, что Тимофей и Сосфен не называются апостолами.
Но Тимофею приписывается дело благовестника (2 Тим. 4:5). Относительно
самого слова "ευαγγελιστής"
следует заметить, что оно встречается в Новом Завете три раза
(2 Тим. 4:5; Деян. 21:8 и Еф. 4:11). Евангелисты — это харизматическое
служение; евангелисты (по Гарнаку) — это апостолы второго ранга.
Пророки ветхозаветные умерли до пришествия Христа, завершивши
свой ряд мучеником — Иоанном Крестителем. "Ибо все пророки и закон
прорекли до Иоанна" (Мф. 11:13). Но были пророки новозаветные
(ср. Лк. 2:36). В Новом Завете встречаются упоминания (Деян. 13:6
лжепророк Вариисус) и частые предостережения против лжепророков
(Мф. 7:15; 24:11, 25; Мк. 13:22. 1 Ин. 4:6; 2 Петр. 2:1; Иосиф
Флав. Antiquitates XX, 6, 1). Если были так многочисленны лжепророки,
то значит много было и истинных пророков, ибо ложь есть извращение
истины. Христианский профетизм не может быть рассматриваем, как
явление совершенно новое, но как аналогичное современному в иудействе.
Высокая оценка пророков там и здесь понятна. Они органы голоса
Божия. Если известные лица признавались за истинных пророков,
то авторитет их проповеди и верность предсказаний — считались
безусловными. Например, пророки во главе с Агавом предсказали
голод в Иерусалиме (Деян. 11:27-28). Пророки в Сирии (Деян. 21:3)
и в Кесарии (21:11) предсказали узы Павлу, ожидавшие его в Иерусалиме.
Предполагалось, что силой Бога пророк может воскреснуть из мертвых
(Мт. 14:2; Откр. 11:11). Ирод и часть народа считали Иисуса воскресшим
Иоанном Крестителем. (Мф. 14:2). Aп. Павел всегда указывает на
пророков, как на лиц, стоявших в близкой связи и с апостолами
(1 Кор. 12:28; Еф. 4:11).
Учители, книжники, раввины, дидаскалы пользовались среди
иудеев безусловным авторитетом. После Бога их нужно было уважать
более всего; их нужно ставить выше родителей. Соответственно этому,
и христианские учители, исторически (хронологически) выступавшие
вслед за иудейством, пользовались высоким уважением. В древней
Антиохийской Церкви учители занимали особое положение и выступали
наряду с пророками; из них выбирались апостолы (Деян. 13:1). Положение
учителей, как оно представлено в Антиохийской Церкви и Коринфской
(1 Кор. 12:28), меняется к 60-ым годам, ко времени написания послания
к Ефесянам (4:11). Здесь они уже отделяются от членов своей триады,
и между пророками и ими поставляются другие служения; учители
ставятся на равном положении с ποιμένες.
Таким образом как бы из служения всей Церкви учители переходят
на службу к отдельным общинам. Древний памятник "Дидахэ" говорит
об учителях так (XV, 1), что, по-видимому, уже предполагает их
начавшуюся службу в отдельных общинах (XIII, 2).
Апостолы, пророки, евангелисты, учители суть чрезвычайные служения
первенствующей Церкви; деятельность их имела в виду всю Церковь.
Они служили объединяющим началом в христианских общинах. Вскоре,
параллельно с ними, появляются в отдельных Церквах, в местных
общинах или парикиях постоянные иерархические и неиерархические
служения. Апостолы, миссионеры, учители, распространяя христианство
и основывая общины, считали нужным поставлять определенные "служения,"
"пастырей," где и когда они не могли предоставить жизнь общины
обычному течению, на основах "домашней церкви." "Пастыри," пресвитеры
выбирались из новообращенных членов той же общины. Так постепенно
возникала местная или постоянная организация христианских общин,
которая (т.е. организация) состояла из ordines mаjores et ordines
minores.
Вопрос о происхождении иерархии для некоторых историков более
легок, чем для догматиста и канониста. Задача историка — констатировать
факт появления и существования тех или иных иерархических лиц
и указать на их назначение и деятельность...
Начнем с очень популярного, но неправильного мнения о происхождении
диаконского служения, установление которого видим в Деян.
6. Семь мужей избранных (6:2) "διακονειν
τραπέζαις" нигде
не называются в Св. Писании диаконами. В Деян. 21:8 они просто
обозначаются οι επτά. Между тем
Неокесарийский Собор (до 325 г). определил 15 правилом своим:
не поставлять и в больших городах больше 7 диаконов, согласно
книге Деян. апостолов. Церковный историк Созомен свидетельствует
(Ц. И. VII, 19), что римская Церковь, следуя такому пониманию
кн. Деян., не допускала у себя постановления больше 7 диаконов.
На такой обычай, будто бы предрешенный книгою Деян. Ап., обратил
внимание Трулльский Собор (692 г). и в своем 16-ом правиле дал
такое объяснение указанному факту: "Мы, сличив мысль отцов с изречением
апостолов, обрели, что у них было слово не о мужах, служащих таинствам,
но о служении в потребностях трапез... Сие изъясняя, учитель Церкви
Св. Иоанн Златоуст тако беседует: должно ведати, какое достоинство
имели сии мужи и какое прияли рукоположение: в степень ли диаконов?
но еще не было никакого епископа, а только были одни апостолы:
сего ради думаю, что ни имя диаконов, ни пресвитеров не было известно
и употребительно. На основании сего и мы проповедуем, яко выше
реченные 7 диаконов не должны приемлемы быти за служителей таинствам
..... но суть те, которым поручено было домостроительство для
общей трапезы тогда избранным" (Один канонист (проф. П. Соколов. "Церковно-имущественное
право в греко-римской империи," Новгород, 1896 г. стр. 68-70)
думает, что 7 мужей, названия должности которых не указано в кн.
Деян. Ап., носили не диаконский, а по всей вероятности, пресвитерский
сан. Гарнак склонен видеть в этих 7 мужах в широком смысле "епископов"
(R.E. XX. S. 516)). Из жизни христиан Иерусалимской Церкви в кн. Деян.
в конце 11 гл. (ст. 29-30) и 15.6 сообщается о пресвитерах.
Едва ли их, выступавших в качестве представителей, можно отождествить
со "старцами" по возрасту. Эти же пресвитеры стоят во главе с
Иаковом над Иерусалимскою общиною и значительно позже, к 58-59
г., когда прибыл в Иерусалим ап. Павел из третьей своей миссии
(Деян. 21:17). Сам ап. Павел еще во время первой своей миссии
рукополагал в основанной им общине пресвитеров (Деян. 14:23).
Он увещевает фессалоникийских христиан: "Знайте труждающихся у
вас и настоятелей ваших о Господе." При возвращении из своей третьей
миссии, ап. Павел пригласил в Милет пресвитеров, которые
называются также епископами (Деян. 20:18, ср. 28). Филиппийских
христиан ап. Павел приветствует "со епископы и диаконы" (Флп.
1.1). Ап. Иаков в своем послании (5:14 ср. Откр. 4:2-24) предполагает
наличность пресвитеров. В особенности в т.н. Пастырских посланиях
содержится много подробных рассуждении о епископах, пресвитерах
и диаконах (1 Тим. 2:1-10. Тит 1:5-9). Деяния Ап. и послания ап.
Павла не оставляют сомнений в том, что в древней христианской
Церкви и женщины играли важную роль. Прискилла — в Коринфе, Ефесе,
Риме, Лидия, Еводия и Синтихия в Филиппах (4:2), Фива — в Кенхреях,
Тавифа или Серна в Лидде (Деян. 10) — не оставляют сомнения в
громадном значении женщины в древнехристианской жизни. Фива называется
προστάτις, предстоятельница,
заступница (Рим. 16:2). Плиний называет двух женщин, схваченных
им среди христиан для допроса — ministrae, — думают, это были
христианские диакониссы. В связи с речью о религиозной жизни или
с церковными событиями встречаются в новозаветных писаниях также
наименования "πρεσβύτεροι"
(1 Петр. 4:1) и οι νεώτεροι,
οι νεανίσκοι
(Деян. 5:6, 10). Имеют ли они отношение только к возрасту, дающему
однако моральное право на известную власть и требующему от других
повиновения, или с ними соединяется некоторая иерархическая должность
— сказать очень трудно. Какую роль играли ηγούμενοι
(Евр. 13:7, 17, 24), глаголившие слово Божие, которым требуется
подчинение, — ηγούμενοι,
которым у Луки — 22.26 противопоставляется νεώτερος,
а последний приравнивается к служащему (διακονων),
— трудно понять. Несомненно одно, что точного разграничения между
иерархическими лицами не было: смешиваются епископы с пресвитерами
(Деян. 20.17, ср. 28), пресвитерам усвояется право рукоположения
(ср. 1 Тим. 4:14); в одной общине возможно было несколько епископов
(Флп. 1:1). Это обстоятельство обратило на себя внимание еще древних
отцов, учителей Церкви или вообще церковных писателей. Св. Ириней
объясняет смешение епископов с пресвитерами в кн. Деяний так (Contr.
haeres. III. 14, 2): в Милет были приглашены епископы и пресвитеры
— из Эфеса и ближайших местностей. Если св. Ириней не случайно
выразился так, а имея в виду дать объяснение, тогда нужно так
понимать его: св. Лука умолчал, что в Милете вместе с пресвитерами
были приглашены и епископы, и к последним было обращено слово
апостола. Сознательно стремятся устранить неясность, как бы противоречие
в новозаветных писаниях относительно иерархических степеней, многие
отцы и восточной и западной Церкви. По Епифанию (haer.
5, 5), церковные степени и тогда назывались теми же самыми именами,
как и в IV-ом веке, — молчание апостола о некоторых из них объясняется
неполнотою состава церковной иерархии в тех церквах, к которым
он пишет. Однако, св. Епифаний не объясняет, как мог говорить
апостол о многих епископах в одной общине. Св. Иоанн Златоуст
(hom. 1 in epist. ad Phil. I, 17), подобно Феодориту, утверждает,
что в апостольский период церковные степени назывались не совсем
так, как в IV-V в., и самая терминология была не установлена:
епископ назывался и епископом, и пресвитером и даже диаконом,
пресвитеры тоже назывались и епископами и пресвитерами. Блаженный
Феодорит (in ep. ad Philip I, 1; in ep. I ad Tim. III. 1) предполагает,
что каждая из трех церковных степеней существовала при апостолах
под строго определенным названием не совсем так, как в IV-V в.
и самая терминология была не установлена: диаконы назывались диаконами,
пресвитеры — пресвитерами и епископами, епископы — апостолами.
Значит, если названные отцы и допускали мысль о тождестве епископов-пресвитеров,
то лишь в названии. Теория, подобная Иоанна Златоустовой — Феодоритовой,
наиболее подробно развита, с внесением черт монархического епископата,
у Феодора Мопсуестийского в его толковании на 1-ое послание к
Тим. Их положение — при смешении в названии, епископы и пресвитеры
тогда были различны. Напротив, западные толкователи — блаж. Иероним
и Амврозиастер допускали и реальное тождество этих степеней в
первоначальной Церкви. Различие между епископами и пресвитерами
— по ним — установилось лишь исторически.
Состояние
иерархии в послеапостольское время.
Парикии.
Неиерархические служения.
Не только в новозаветных священных писаниях, даже и в позднейших
творениях церковно-отеческой литературы нет еще строгого различия
между иерархическими лицами. Так, древнейший памятник после-апостольского
времени Дидахэ (с. 80-90, 1в). увещевает поставлять епископов
и диаконов (Cap. XV); он высоко ценит "проповедающих слово Божие"
(λόγον λαλουντες). О новозаветных пресвитерах в Дидахэ нет речи. (В XIV гл. имеются в виду
ветхозаветные). В посланиях Климента идет речь и о пресвитерах
εγούμενοι, προεγούμενοι
I, 3; XXI. 6). Стоящими близко к культу автор называет "епископов
и диаконов" (XLII, 4-XLIV, 4). В XLIV, 5 идет речь прямо о пресвитерах
— προοδοιπορήσαντες
πρεσβύτεροι.
XL VII, 6; LV1I, 1, первенствующие, престарелые). Ерм упоминает
об апостолах, епископах, учителях, диаконах. Только у Св. Игнатия
Богоносца мы встречаем впервые точное разграничение иерархических
местных должностей от харизматических служений в Церкви. Иерархия,
по Игнатию, существует повсюду с епископом во главе, с пресвитериумом
и с диаконами (Филад. 2; Трал. III, 3; ХIII, 2; ср. Ефес. 2,2;
Магн. II). "Все последуйте епископу, как Иисус Христос Отцу, а
пресвитерству, как апостолам. Диаконов же почитайте, как заповедь
Божию" (Смир. VII. 1). "Ничего не делайте без епископа и пресвитеров"
(Магн. VII) — так поучает св. Игнатий.
Послания св. Игнатия свидетельствуют о том, что христианские общины,
как ячейки Вселенской Церкви, уже организовались к его времени.
Весь христианский мир II и Ш в. состоял из общин, управлявшихся
епископами, а не пресвитерами. Пресвитеры составляли при епископе
совет или пресвитерий; диаконы несли служебные обязанности и были
органами исполнительной власти. Так организованные христианские
общины назывались парикиями (παροικία), т.е. отдельными, местными, епископскими церквами.
По своему объему древние парикии были величинами неопределенными.
По мнению проф. Болотова, радиус епископской парикии был равен
приблизительно 15-ти километрам. Но христиане не представляли
сплошной массы населения. Они были вкраплены в массу языческого
мира. Даже в Риме в половине III в. верующие составляли не более
5% всего населения. Поэтому самое понятие "парикия" во II и III
веках имело более общинно-административный, чем территориальный
смысл. Количественный состав христианских общин был очень разнообразен.
Конечно, в больших городах, как Рим, Коринф, Ефес, Антиохия, парикии,
по количеству в состав их входящих членов, были очень значительны.
Типичным строем епископии (т.е. парикии), который более всего
проглядывает в памятниках II и III веков, был тот, по которому
все верующие местной церкви собирались на богослужение в одно
место, именно к епископу. Богослужение тогда совершалось не в
обширных храмах, а в простых домах. Св. Киприан считает возможным
"прекрасно знать ut optime nossem" — каждого члена своей паствы,
ер. 41 (33). Некоторые парикии были удивительно малы. В canones
ecclesiastici — древнем памятнике, — читаются такие строки: "если
оказывается мало мужей, и где-либо не найдется 12-ти человек,
которые могли бы подавать голоса, при избрании епископа, то должно
написать к соседним церквам." Апостольские Постановления говорят
о "малой парикии" (εν παροικία
μικρα), где за неимением пожилого человека,
достойного епископства, приходится выбирать из молодых.
Епископ, стоявший во главе общин (парикии), как не монах, имел
возможность нести не только обязанности управления, но и требоисполнения.
Продолжалось в Церкви II и III веков служение диаконисе. Впервые
они названы диакониссами — ministrae в известном письме Плиния
Мл. В Дидаскалии, памятнике половины III-го века, они также называются
"диакониссами" (Ш, 16), ср. Апостол. Постановления — то διακονησσα
(III, 11; IV, 17; VIII, 17 и др.), то η διάκονος
γυνή, (II, 26, 58; Ш, 8, 16, 19). Кроме диаконисс,
появились лекторы, экзорцисты, чтецы и заклинатели. О существовании
лекторов известно от Иустина, Тертуллиана (de praescrip. 41),
Апостол. Постановлений (III). Эти две должности встречаются рядом,
— потому что оба служения считались харизматическими. Последние
служения — чтеца, заклинателя — относятся к так называемому clerus
minor.
Около половины III-го века в Риме развился из диаконата сложный
штат низшего клира. Римская Церковь, по свидетельству Созомена
(Ц.И. VII, 19), издревле держалась взгляда, что диаконов в Церкви
может быть не больше 7. Между тем громадная община римская нуждалась
в многочисленном штате служащих. Поэтому папа Фабиан (236-250
г. — мученик Декия), в помощь диаконам, учредил разные вспомогательные
должности. Так появились иподиаконы, привратники и аколуфы. Возникли
и другие новые низшие должности по мере возрастания нужд Церкви.
Время появления каждой из них — не известно; вместе они названы
впервые в послании папы Корнилия (251-252 Г.): υποδιάκονοι,
ακολουθαί, εξορκισταί,
αναγνωσται,
πυλωροι (Евс. Ц. И. VI, 43,
11). Аколуфы, несмотря на греческое название, существовали только
на Западе. Они провожали Св. Дары из главного епископского храма
в пресвитерские и вообще употреблялись для важных поручений.
Характерным для древнехристианской, церковной жизни является парикийно-епископальное
устройство её; т.е. христианская община представляла собою небольшую
— иногда очень маленькую — церковь с завершенным, иерархическим
устройством, епископом во главе. Возникает вопрос: как же объединялись
между собою эти отдельные общины и малые "домашние" церкви? Ответ
не труден. Все отдельные общины объединялись, связывались благодаря
кафолическим служениям в Церкви — апостолам, пророкам и учителям
(1 Кор. 12:28). Они не принадлежали отдельной общине, а всей Церкви
и заботились о благосостоянии не отдельных общин, а всей Церкви,
целого христианства. Эту свою роль кафолические служители выполняли
и чрез личные посещения (ср. 2 Ин. 12 ст.; 3 Ин. 10:13) различных
общин и чрез посольство своих соработников (ср. 3 Ин. 10) и чрез
кафолические послания, (Проф.
Гарнак (Mission I, 327) приписывает кафолическим посланиям громадную
роль объединения первых христиан)
предназначенные сразу нескольким церквам (см. начало Поел. Иакова,
Петра). По естественному порядку жизни, сходят со сцены апостолы,
за ними их ближайшие сотрудники и ученики, словом, к концу 1-го
века исчезают все харизматические служения и явления, свойственные
апостольскому времени. (Ориген знал, что странствующие
миссионеры назывались апостолами еще до конца II-го века
(с. Celsum III, 9). Пророки, конечно, как исключительные
случаи, также сохранили свое существование до конца II-го века.
Пророком был еще Мелитон Сардийский (Tertul. De praescr. 3). О
харизме пророчества упоминает еще Св. Ириней — III, 11, 12. Монтанистическое
движение было оживлением, подъемом древнехристианского профетизма,
но в то же время и... смертью его. Об учителях знал Климент Алекс.
(Стромат. I, 1, 11). В Египте долго еще сохранялся институт учителей
наряду с епископами. Учители выступают еще в III-ем веке. Их знал
Ориген (с. Cels. IV, 7, 2; Homil. XIV, in Genes.). Христианские общины, как сказано, еще в начале II-го
века, ко времени Св. Игнатия, закончили свою внутреннюю организацию;
но явно, за прекращением харизматических служений или должностей,
они нуждались в объединяющих их, связующих воедино, органах. Такие
естественные нужды, нормальные потребности были выдвинуты жизнью
еще к концу 1-го и в начале II-го века. Тогда, в качестве объединительных
центров, выступили отдельные епископы, прежде всего, благодаря
своим личным качествам, а потом вследствие положения их кафедры
в больших городах. Вследствие тех или иных преимуществ, некоторые
епископы становятся авторитетными для многих общин, иногда связанных
с ними чрез принятие от них христианского крещения, получают право
чести, а потом и тесно связанное с нею влияние и... власть, с
течением времени эта власть расширяется и крепнет. Так постепенно
создавалась власть так называемого монархического епископата,
другими словами, так, мало-помалу, получились права и власть одного
епископа над епископами многих общин. Следы этого порядка обнаруживаются
очень рано. Евсевий называет Иакова первым епископом Иерусалимской
Церкви (Ц. И. VII, 19). Был ли он епископом или нет, это справедливо
говорит проф. Гарнак, играет второстепенную роль; но важно, что
"он и его преемники проявляли монархическую власть" (R. E. XX,
517). Его председательство на Иерусалимском Соборе — факт очевидный
(Деян. 15:13; ср. Гал. 1:19 и 2:9-12). Освобожденный чудесным
образом из темницы ап. Петр велит возвестить об этом Иакову (Деян.
12:17). Апостол Павел, как уже замечено выше, после своих миссионерских
путешествий, является к Иакову, как бы с отчетом (Деян. 21:13).
В конце 1-го века таким "монархическим епископом" был отчасти
Климент Римский, так энергично поучавший, хотя бы и от лица римской
общины, взбунтовавшихся коринфян. В силу личного авторитета имели
громадное влияние над малоазийскими церквами в начале II-го в.
св. Игнатий Богоносец, а потом Поликарп Смирнский, как это видно
из их посланий. В настоящее время все более и более утверждается
взгляд, что родиною епископата была Малая Азия. Здесь, ввиду наступающей
жестокой борьбы с императорским культом и упорядочения общественной
жизни, под неотразимым влиянием ученика Господня — Иоанна, возник
и развился единоличный епископат. Кроме Поликарпа (Tertullian.
Adv. Marcionem. IV, 5; de praescrip. XXXII), в Малой Азии многие епископы вели основание своих кафедр от Иоанна Богослова
(Св.
Ириней. Против ерес. III, 3.4). Канонист
Лёнинг (Gemeindeverfassung, s. 99) основываясь на свидетельстве
Егезиппа (у Евс. Ц. И. II, 23; IV, 8, 22), родиною единоличного
епископата считает страны Палестины и Сирии. Мы приблизились почти
к тому времени, т.е. правлению Антонина Пия (138-161 г.), от которого
и протестантские исследователи считают возможным признать существование
в Церкви у них так. наз. монархического епископата (R. Е. XX,
528). Нашею целью было показать, что единоличный епископ с административною
властью, среди множества равных друг другу парикийных епископов
— предстоятелей общины, есть явление, вызванное нормальным ходом
жизни, а не событие чрезвычайное, появившееся ex abrupto, путем
какой-то узурпации не принадлежащих прав, пред чем будто бы в
недоумении приходится остановиться.
Самое важное положение в учении о епископском сане — это
усвоение ему апостольского преемства. Это обстоятельство
сообщает епископскому служению особый авторитет и властность,
не имеющие ничего общего с "демократическим" происхождением церковной
организации. Протестантские историки и канонисты усвояют учение
об апостольском преемстве епископов позднейшему времени, и именно,
к концу II-го века — св. Иринею Лионскому. При отсутствии тенденциозного
отношения к предмету исследования, учение об апостольском преемстве
нужно видеть еще у Климента Римского: "Апостолы были посланы проповедовать
Евангелие нам от Господа Иисуса Христа. Иисус Христос — от Бога"
(XL, 11). "И апостолы наши знали от Господа нашего Иисуса Христа,
что будет раздор об епископском достоинстве... почитаем несправедливым
лишить служения тех, которые поставлены самими апостолами
или, после них, другими достоуважаемыми мужами" (XLIV) (Гарнак (R. E. XX, 526) не хочет видеть в этих словах ясно выраженного учения
о преемстве и отодвигает происхождение этого учения почти на столетие
позже, ко времени св. Иринея). У
св. Иринея это учение о преемстве епископской власти от апостолов
раскрыто уже со всею ясностью, не допускающей перетолкований.
"Мы можем," говорит св. Ириней, "перечислить тех, которые поставлены
апостолами во епископы в Церквах и преемников (successiones) их
до нас, которые ничего не учили и не знали такого, что эти (еретики)
бредят" (III, 3:1). В качестве примера, св. Ириней обещает перечислить
апостольские преемства в Римской Церкви, "величайшей, древнейшей
и всем известной" и действительно перечисляет до своего современника
— Елевферия, 12-го от апостолов (III, 3.2-3). Епископам апостолы
"передали Церкви" (V, 20:1:"tradiderunt ecclesias"), им "поручили
Церкви" (ecclesias committebant). Следствием учения о преемстве
епископской власти от апостолов явилось то, что христианские общины
должны были отказаться от "права" собственною властью отрешать
от должности недостойного епископа. Как преемник апостолов, он
должен стоять над общиною, быть господином своей общины.
Став единоличным, епископ сделался центром христианских общин.
Он сделался тем, что связывало и сплачивало христианские общины
воедино. Средством для этого явилось провозглашенное и признанное
право епископа на совершение Евхаристии. Уже Климент признавал
за епископами это право (см. гл. XL-XLI). Но в особенности это
право поставлено высоко и подчеркнуто св. Игнатием. По
обстоятельствам своего времени, борьбы с докетизмом, он указывает
на Евхаристию, как важнейшее доказательство верования в реальную
плоть Иисуса Христа.
К епископу, по тем или иным причинам возвысившемуся над другими
епископами, обращались со всех сторон с просьбами о разрешении
тех или иных вопросов, или разъяснении выхода из затруднительных
случаев. Так, например, Римская община, в лице своего предстоятеля,
вмешивается в дела Коринфской Церкви. Многие верующие в Коринфе
не хотели подчиниться предстоятелям и служителям своей местной
Церкви. Славная община не близкого к ним города Рима чрез своего
представителя осудила такое своеволие и выставила положение о
необходимости подчинения известной церковной организации. "Не
все епархи, не все тысяченачальники... но каждый в своем чине
исполняет приказание царя и полководца" (XXXVII, 3. ср. XXXVIII,
1) С различными вопросами обращались верующие к знаменитым епископам
— св. Игнатию и св. Поликарпу. Чрезвычайно уважаемым епископом
также считался Киприан Карфагенский. К нему с различными
вопросами обращались Церкви всей Африки. Его письма показывают,
что его влияние выходило далеко за пределы Африканских Церквей
и достигало Рима.
Из среды предстоятелей епископально-парикийного строя некоторые
возвысились и получили власть над другими за свои высокие личные
качества, а иные — благодаря важным городам, где они занимали
кафедры. Но не обошлось и здесь дело без участия или вмешательства
человеческих страстей, главным образом, честолюбия. Еще ап. Павел
предвидел, что некоторые, получив слишком скоро высокий иерархический
сан, могут возгордиться и подпасть осуждению с диаволом (См. 1
Тим. 3:6).
Немного
спустя, ап. Иоанн обличал уже какого то "первенствалюбца" — Диотрефа,
который очень властно распоряжался в Церкви и "извергал из Церкви"
(3 Ин. 9-10), не повинуясь даже самому апостолу. С течением времени,
к сожалению, такие "Диотрефы" в Церкви не переводились, а наоборот,
возрастали в количестве и в претензиях и, как выражается один
канонист, создали "теорию епархиального папизма." В особенности,
развитию человеческих пороков и страстей благоприятствовало мирное
положение христиан со времени Валериана до Диоклетиана. Евсевий
так говорит об этом времени: "От излишней свободы течение наших
дел превратилось в медленное и вялое... мы начали друг другу завидовать,
друг с другом ссориться, а мнимые наши пастыри, презрев закон
богопочтения, воспламенялись взаимными распрями, умножали только
одни раздоры и угрозы, ревность, вражду друг против друга и ненависть
и сильно домогались первенства, будто какой-нибудь неограниченной
власти" (Ц. И. VIII, 1). Следы такого печального соревнования
из-за власти встречаются уже в "Климентинах," но полное закрепление
эта, так сказать, "система епархиального папизма" нашла в Дидаскалии
(Дидаскалия целиком вошла в Апостольские
Постановления. Отцы Трулльского Собора (правило 2) прямо заявили,
что в "Постановлениях" — "иномыслящие ко вреду Церкви привнесли
нечто подложное и чуждое благочестия" и потому "оные Постановления
благорассмотрительно отложили, отнюдь не допуская порождений еретического
лжесловесия и не вменивая их в чистое и совершенное апостольское
учение."), испорченном (см. Трулльский Собор 2) интерполяциями памятнике половины
III в. "Епископ," говорится в Дидаскалии, "могущественный царь
для вас; он, управляя вместо Бога, должен почитаться вами, как
Бог, ибо епископ председательствует у вас на место Бога... благоговейте
пред ними и воздавайте им всякие почести... Тот, кто носит диадему,
т.е. царь, властвует, конечно, только над телом... епископ же
властвует и над душою и над телом."
Но злоупотребление вещью — в данном случае властью, — не исключает
законного пользования ею. Церковь постепенно организовывалась
в течение столетий и власть в ней централизовалась. Местность,
составлявшая провинцию в гражданском делении, и в церковном отношении
получила особое законченное устройство — одного епископа большой
общины над всеми епископами данной провинции. Епископ целой провинции
обыкновенно назывался папою (Кипр. ер. 8.30.31.36), примасом,
πρωτος, επίσκοπος
(Апост. Постанов. VIII, 4), primae sedis, или primae cathedrae
episcopus (Ельв. Собор 305 г. К. 58). Примас πρωτος
созывал соборы подведомственных ему епископов и совместно с ними
решал дела и выдвинутые жизнью церковные вопросы, но едва ли он
утверждал новоизбранного епископа. По-видимому, πρωτος’а
наряду со всеми прочими епископами округа, только извещали о произведенном
избрании и посвящении нового епископа. В знаменитом 67-ом письме
Киприана идет речь явно не об утверждении в собственном смысле,
а о рецепции. Вообще о формальной правовой власти примаса в своей
провинции за данное время не может быть и речи. А дальнейшее время,
т.е. вторая половина III-го века может быть рассматриваема, как
переходная стадия к позднейшему митрополитскому устройству. До
этого времени собственно митрополичьи права епископа большой общины
в отношении других епископов недоказуемы. Напротив, для Киприана
и его времени твердо стоит положение о равенстве всех епископов.
Все положение главного епископа покоилось в то время (до половины
III в). на согласии провинциальных епископов и на личном доверии.
Личные качества имели в то время, как видно особенно из примера
Киприана, огромное значение.
Во 2-ой половине III-го века церковная организация развивается
так, что к началу IV-го в. появляются высшие епископы, или митрополиты
над целою областью — таковы были римский, александрийский и антиохийский.
Имя митрополита впервые встречается на первом Вселенском Соборе,
но оно звучит здесь весьма твердо. Права митрополитов уже древний
обычай, и на Соборе подтверждаются. Первые намеки на группировку
Церквей представляют известия Евсевия о пасхальных спорах с 196-го
г. На Соборах, созванных по этому поводу, председательствуют (V,
23) — на палестинском: Феофил Кесарийский и Наркис Иерусалимский
(ср. VI, 25 Наркис и Феофил), на Галльском — Ириней Лионский,
в Греции — Бакхилл Коринфский. Значит, выдвигаются предстоятели
главных городов; но личный принцип еще с успехом держится против
территориального. Митрополитанская система развивалась из тех
же естественных причин, которые располагали апостолов начать свою
проповедь с политических центров. Большие города, как сосредоточие
гражданской жизни, естественно привлекали к себе массу верующих
из провинции: Церковь главного города часто была ecclesia matrix
в отношении к провинциям.
Шестое правило 1-го Вселенского Собора гласит: "Да хранятся
древние обычаи, принятые в Египте, и в Ливии, и Пентаполе, дабы
александрийский епископ имел власть над всеми ними. Понеже и римскому
епископу сие обычно. Подобно и в Антиохии и в иных областях да
сохраняются преимущества Церквей..." 7-ое правило: "Понеже утвердися
обыкновение, и древнее предание, чтобы чтити епископа, пребывающего
в Элии: то да имеет он последование чести, с сохранением достоинства,
присвоенного митрополии." Здесь несомненно идет речь о 4-ех выдававшихся
митрополитах древности — александрийском, римском, антиохийском
и иерусалимском (и других менее значительных, в "иных областях").
О них то по отдельности мы и скажем.
Римский епископ.
Нет сомнения, что еще с конца I в. римская община заняла первое
место по своему влиянию во всем христианском мире. Имело значение
здесь, конечно, то, что Рим был столицею империи, священным, вечным
городом в глазах всего древнего мира. В 1-ом послании Климента
римская община выступает пред нами благоустроенною, сильною и
с сознанием своей обязанности нести заботу о всей Церкви. Дисциплину
"наших воинов" она ставит для себя и для других общин, как образец,
и связывает с "христианскою дисциплиною любви." Масштаб предания
"она хочет твердо держать. Церковною жизнью должен управлять порядок,
дисциплина и послушание, а не мечтание и произвол; всякий энтузиастический
элемент является изгнанным. Христианская община Рима уже восприняла
в себя характерные черты Рима, хотя она была и греческою общиною,
и она чувствовала себя, как община главного города. Она считала
в числе своих сочленов ближайших родственников императорского
дома (м.б. Флавия, Климента, Домициллу — ср. Флп. 4:22:"иже от
Кесарева дома"). Высокое самосознание римской Церкви, оправдываемое
возлагаемыми на себя и исполняемыми обязанностями, находило для
себя опору и в сознании других Церквей и представительных лиц.
Св. Игнатий Антиохийский в выспренних выражениях прославляет её
около 115 г., как "προκάθηται
εν τόπω χωρίον
‘Ρωμαίων" — Председательствующую
В Римской Стране и " προκαθημένη
της αγαπης," и прёдстоящую
в любви (посл. к Рим.). Дионисий Коринфский пишет римлянам ок.
170 г. (Евс. IV, 23): "издревле ведется у вас обычай оказывать
всем братьям различные благодеяния и посылать вспомоществования
многим Церквам..." Папа Виктор чрез конкубину императора Коммода
Марцию, подавши список христиан, работавших на рудниках Сардинии,
добивается их освобождения. Материальное богатство и организованность
римской Церкви не подлежит сомнению. Один Маркион пожертвовал
около 140-го г. — 200.000 сестерций (Тертул., De praescript. XXX).
Около половины III в. римская Церковь питала 150 духовных лиц,
1.500 вдов и нуждающихся в помощи.
Но не одними материальными средствами была богата римская община
и не чрез них только она достигла влияния и авторитета в древней
Церкви. Её нравственная сила, её духовный авторитет также всеми
признавались. Об этом свидетельствует послание Климента к Коринфянам
и послание св. Игнатия римской Церкви. Последний поручает свою
осиротевшую общину римской Церкви, между тем, как Антиохия пространственно
очень далека от Рима. "Помните в молитве вашей Церковь сирскую:
у неё, вместо меня, пастырь теперь Бог. Один Иисус Христос будет
епископствовать в ней и любовь ваша" (с. IX). Подобно Клименту
и епископ Сотир (166-174 г). (Многие
исследователи (напр. Гарнак) оставшееся неизвестным послание еп.
Сотира Коринфянам хотят видеть в т.н. "2-ом послании Климента
к Коринфянам," Клименту не принадлежащее)
также увещевает чуждую общину, и последняя воспринимает наставления
с такою благодарностью и благоговейною почтительностью, что послание
его приемлет, как богодухновенное произведение. В ответном письме
Дионисия Коринфского говорится, что коринфяне будут читать это
послание каждый воскресный день, как они практиковали к 1-му посланию
Климента (Евс. IV, 23). Первенствующая в любви, римская община
первенствует также и в развитии церковного учения. Все великие
вопросы из христианского учения, которые возникли во II-III веке,
находили в Риме свое решение для всей Церкви. "Замечательная историческая
случайность," удивляется проф. Болотов (Лек. 111,255), то мнение,
которое римские епископы отстаивали, в конце концов одерживало
победу. Так было с вопросом о праздновании Пасхи, о дисциплине
относительно падших, о перекрещивании еретиков. Все это не могло
не импонировать на весь христианский мир (Проф. В.В. Болотов неправ, когда утверждает, что по этому
вопросу о перекрещивании возобладала практика Римской Церкви,
а не Карфагенской. В действительности, ни той, ни другой, ибо
2-ой Вселенский Собор решил (7 прав). одних еретиков перекрещивать,
а других нет. Ср. 1 Вселенский Собор, прав. 8, 19).
Еще большее значение принадлежало Риму в области развития церковного
устройства. Если единоличный епископат появился не в Риме, а на
Востоке, то в Риме он приобрел высокое значение. Идею апостольского
преемства впервые провозгласили римские епископы (Климент — 1
посл. к Коринф. VII и XLIV). Римский епископ был первый между
епископами, который приобрел наиболее полную власть. Первый епископский
каталог был составлен в Риме; он начинался с Петра и Павла...
Все достигнутые преимущества римской Церкви нашли выражение у
св. Иринея, лица, родившегося и воспитавшегося на Востоке, жившего
и действовавшего на Западе, говорившего и писавшего по-гречески.
Вопреки гностикам, он говорил, что кафолическая Церковь может
доказать свое происхождение от апостолов и именно чрез преемство
епископов ... "укажем на предстоятелей великой и древней Церкви,
основанной и устроенной от славных двух апостолов Петра и Павла,
— Церкви Римской. Предание, которое она имеет от апостолов, хранить
чрез преемство епископское... Поэтому необходимо в этой Церкви,
вследствие её преимущественного значения, сходиться всей Церкви,
т.е. всем верующим, ибо в этой Церкви сохраняется предание" (Ad hanc enim (sc. romanam) ecclesiam,
propter potentiorem principalitatem, necesse est оmnem convenire
ecclesiam, hoc est, eos qui sunt undique fideles, in qua semper
ab his qui sunt undique conservata est ea, quae est ab apostolis,
traditio. (Adv. Haeres. III, 3.2).
Ириней, как это едва ли справедливо заметил Гарнак, только будто
бы выделяет Римскую Церковь, как самую большую, древнюю и апостольскую
общину из ряда других Церквей. По-видимому, больше: по Иринею
Римская община — это масштаб для всех других Церквей. Всякая истинная
Церковь должна согласоваться с Римскою общиною, как в вере, так
и в церковном устройстве. В этом заключается "potior principalitas"
(более важное значение). В этом свойстве коренится сила Римской
общины. Вне римской Церкви нет христианства, т.к. Римская Церковь,
по выражению Св. Киприана (ер. 48), Matrix et radix ecclesiae
catholicae. Только в общении с Римом возможно существование отдельной
истинной христианской общины. И это не есть личное воззрение Св.
Иринея и Киприана, напротив, это есть убеждение всей древней Церкви.
Господством этого воззрения объясняется, как упомянутый выше факт
путешествия в Рим различных еретиков с целью добиться признания
своего учения, так и то значение, какое имело на практике римское
отлучение. Одна уже возможность последнего доказывает ту страшную
силу, которую имела римская община в древнее время для всей Церкви.
Когда Восточные Церкви не хотели отказаться от своего обычая празднования
"Крестной Пасхи" (с иудеями), папа Виктор угрожал им отлучением
или даже прервал сношения с ними (ср. Евс. Ц. И. V, 22), которые
снова были восстановлены лишь на Никейском Соборе: горячо к этому
делу отнеслась процветавшая тогда Церковь Галльская. Её великий
представитель св. Ириней пишет папе Виктору (189-199) особое увещевательное
послание (Еве. Ц. И. V,...). В половине III-его века папа Стефан
I (254-257 г.), подобно папе Виктору, также выступает с сознанием
как бы своего права решать недоуменные или спорные вопросы для
всей Церкви, когда зашла речь о церковном чине, чрез какой принимать
снова в Церковь отпавших от неё, а потом раскаявшихся и пожелавших
вернуться в Церковь еретиков и раскольников.
Время Коммода составляет эпоху в частности и в Римской Церкви.
С этого времени по Евсевию (V, 21) произошло большое движение
в пользу Римской Церкви, — именно "в Риме многие, по богатству
и происхождению, знаменитые граждане целыми семействами и со всем
родством обращались ко спасению." Прогресс христианства именно
в высших кругах, среди женщин, вызвал в Риме эдикт еп. Каллиста,
который считал церковно-канонически позволительным брачную родовую
связь между невольниками и патронами (ср. Tertull., De pudicitia,
С. 1). Значение христианства в Риме вытекает из многочисленных
мест сочинений Тертуллиана, из положения римского епископа со
времени папы Виктора и громадного числа сект, которые в начале
III-го в. завладели римскою общиною: мы знаем рядом с католическою
— монтанистическую, теодосианскую (адопцианскую), модалистическую,
маркионитскую, многие гностические общины и к тому еще общину
Ипполита... Ближайшую значительную эпоху после управления Коммода
и папы Виктора представляет собою время правления Филиппа Аравийского
и епископства Фабиана (236-250 г.). Два учреждения этого времени
свидетельствуют о возрастающем величии римской общины — создание
низшего клира в пяти ступенях и разделение римской общины на 7
округов. О значении римской общины или точнее — возглавляющего
её епископа — свидетельствует тот факт: император Декий говаривал,
что охотнее потерпел бы в Риме соперника (противника) императора,
чем одного епископа (Cypr. LV,9).
При громадном значении римской общины в первые века и сильном
влиянии её епископа на весь христианский мир, тем не менее нужно
признать за ними только власть духовную. Реальную власть
Папа имел лишь над Западною Церковью (ср. 1 Всел. Соб. кан. 6).
Поэтому, "пока римские епископы развивали свои права только на
Западе, они стояли на почве канонической. Но они захотели быть
Папами на Востоке, и в этом стремлении своем сошли с исторической
канонической почвы на догматическую" (проф. В.В. Болотов).
|
Св.
Апостол Петр (?)
|
|
Лин
(67-79).
|
|
Анаклет
(79-90).
|
|
Климент
(90-99).
|
|
Еварист
(99-107).
|
|
Александр
(107-116).
|
|
Ксист
(Сикст) I (116-125).
|
|
Телесфор
(125-136).
|
|
Егин
(136-140).
|
|
Пий
(140-154/155).
|
|
Аникита
(154-155/166).
|
|
Сотир
(166-174).
|
|
Елевферий
(174-189).
|
|
Виктор
(189-199).
|
|
Зефирин
(199-217).
|
|
Каллист
(217-222).
|
|
Урбан
(222-230).
|
|
Понтиан
(230-235)
|
|
Антер
(235-236)
|
|
Фабиан
(236-250).
|
|
Корнелий
(250-253)
|
|
Луций
I (253-254).
|
|
Стефан
I (254-257).
|
|
Ксист
(Сикст) II (257-258).
|
|
Дионисий
(258-268).
|
|
Феликс
(269-274).
|
|
Евтихиан
(275-283).
|
|
Гаий
(283-296).
|
|
Марцеллин
(296-304).
|
|
Марцелл
(308-309).
|
|
Евсевий
(309-310).
|
|
Мильтиад
(311-314).
|
|
Сильвестр
I (314-335).
|
Александрийский
епископ. Христианство
в Александрии было проповедано евангелистом Марком (Еве. Ц. И.
II, 16). Отсюда христианство распространилось по Клименту (Strom.
VI, 18, 167) κατα έθνος
και κώμην και
πόλιν πασαν.
Естественно и свободно мало-помалу образовался церковный округ,
центром которого была Александрия. С течением времени, на почве
вспомоществования слабым общинам своего округа и благодаря другим
обстоятельствам, округ этот окреп еще более и Александрия фактически
сделалась главою всех христианских общин Египта и сопредельных
стран. Опираясь на высшее положение своей общины, Александрийский
епископ фактически делается главою всех христианских общин всего
Египта, Ливии и Пентаполя. С течением времени власть из фактической
превращается в правовую. Епископ Александрийский делается митрополитом
Египта и соединенных стран. Первым достоверно единоличным епископом
Александрии был Димитрий (188-239 г.). По сообщению Евтихия
(IX в.), Димитрий посвятил трех епископов, а его преемник Иракл
(230-246 г). уже 20. Вместе с тем Димитрий старался поднять значение
епископской власти путем ослабления могущественного пресвитериата.
Средством для этого являются Соборы. Он первый понял их значение
для усиления своей власти и воспользовался ими против Оригена.
Постепенному возрастанию и авторитету Александрийской Церкви помогло
существовавшее в Александрии училище. Александрийская школа явилась
посредницею, связью между христианством и античным знанием. Опираясь
на христианство, Александрийская школа дала ответ на вопрос —
"что есть истина?" Истина во Христе. Христос сообщил истинный
гносис. Неизвестное было открыто. В каких отношениях находилась
Александрийская школа к Церкви в древнейшее время, этого мы не
знаем. Здесь, по-видимому, не существовало открытого разлада между
школою и Церковью, между учителем и епископом. Во всяком случае,
со времени епископства Димитрия, между ними устанавливаются тесные
отношения. Школа дает Александрийскому иерарху такое оружие, какого
не имел ни один епископ того времени. Мы говорим о христианской
науке. Александрийская школа создала для Церкви догматическую
теологию вообще, научила её ученой экзегетике, дала ей научное
самосознание, помогла уничтожить еретические школы, разрешила
главные догматические проблемы будущего и превратила древнехристианский
энтузиастический дух в аскетико-созерцательный. Особым блеском
засияла Александрийская кафедра со времени вступления на нее Дионисия
(242-264). Власть его имела правовое значение в Египте, Ливии,
Пентаполе. Здесь он созывает Соборы, посвящает епископов и надзирает
за жизнью Церкви. К нему обращаются с вопросами, как к правилу
веры (Еве. Ц. И. VII, 24:26; Афанасий, De sentenda Dionysii,
XV, 13). В 261-ом году он созвал Собор в Александрии, на котором,
после надлежащего исследования, отверг лжеучение Савеллия и высказал
собственный взгляд на учение о Пресв. Троице. Он первый стал на
путь римского епископа и постарался охватить своим умственным
взором всю Вселенскую Церковь. Александрийский епископ был второй
епископ всей поднебесной Церкви и первый епископ Востока.
Египет состоял из массы небольших церковных округов, соответствовавших
номам или отдельным автономным дистриктам. Во главе всякого такого
округа стоял епископ, власть которого простиралась на все окружные
общины, находившиеся в управлении пресвитеров. Все епископы Египта
и прилегающих стран подчинялись Александрийскому епископу, как
своему главе, где все были его ставленниками... Каталог Александрийских
епископов с трудом восстанавливается и теперь далеко еще не полон.
|
1.
Марк (40?-63)
|
|
2.
Авилий или Аниан
(61-82)
|
|
3.
Мелиан (83-95)
|
|
4.
Кердон или Кедрин
(96-106)
|
|
5.
Перим или Ефрем
(106-118)
|
|
6.
Пуст (118-129)
|
|
7.
Евмений-Именей
(129-141)
|
|
8.
Марк (142-152)
|
|
9.
Келодиан (152-166)
|
|
10.
Агриппа или Агриппин (166-178)
|
|
11.
Юлиан (178-188)
|
|
|
|
13.
Иракл (231-247)
|
|
14.
Дионисий (247-264)
|
|
15.
Максим или Максимилиан (264-282)
|
|
16.
Феона (282-300)
|
|
17.
Петр (300-311)
|
|
18.
Ахилл (311)
|
|
19.
Александр (311-326)
|
|
20.
Афанасий (326-373)
|
Антиохийский епископ.
Благодаря своему апостольскому происхождению и величине своей
общины, Антиохия сделалась центром весьма значительного круга
христианских общин. Еще св. Игнатий Богоносец может быть назван
антиохийским митрополитом. Отсюда и наименование его епископом
Сирии (ad Rom. II — τον επίσκοπον
Συρίας). Все покоится на факте и
зависит много от личных качеств представителя известной кафедры.
С течением времени власть эта крепнет и мало-помалу превращается
в правовую. К половине III-го века митрополит антиохийский достигает
этого. Он созывает Соборы (Евс. Ц.И. VI, 46) и имеет под своею
властью целый ряд подчиненных ему епископов (см. соборное послание
269 г. у Евс. VII, 30). О величине антиохийской митрополии в самом
начале IV в. говорит Евсевий (Ц. И. VIII, 6),
Епископский каталог Антиохийской Церкви за I-III в. приблизительно
таков:
|
1.
Св. Петр (38-46)
|
|
2.
Еводий (43-71)
|
|
3.
Игнатий (69-110)
|
|
4.
Ерон (108-130)
|
|
5.
Корнилий (129-144)
|
|
6.
Ерас (143-170)
|
|
7.
Феофил (169-179)
|
|
8.
Максимин (178-192)
|
|
9.
Серапион (191-214)
|
|
10.
Асклепиад (213-221)
|
|
11.
Филет (223-230)
|
|
12.
Зевен (230-238)
|
|
13.
Вавила (238-250)
|
|
14.
Фабий (201-256)
|
|
15.
Деметриан (256-260)
|
|
16.
Павел (260-269)
|
|
17.
Домн (269-274)
|
|
18.
Тимей (274-282)
|
|
19.
Кирилл (282-302)
|
|
20.
Тирон (304-314)
|
|
21.
Виталий (314-319)
|
|
22.
Филогоний (319-323)
|
|
23.
Евстафий (324-330)
|
Иерусалимский епископ.
В первые десятилетия 1-го века во всем христианском мире ярко
горела звезда Иерусалима. Иерусалимская община была центром христианства.
Стоявший во главе иерусалимской христианской общины Иаков Праведный
между апостолами занимал первое место. "Петр и Иоанн, хотя от
Самого Господа, читаем мы у Климента (Еве. 11,1), предпочтены
были (другими учениками), однако, по Вознесении Спасителя, не
стали состязаться о славе, но Иерусалимским епископом избрали
Иакова Праведного." То же (первенство Иакова) мы видим и на апостольском
Соборе. Но со времени падения Иерусалима (69-70 г.), звезда иерусалимской
Церкви померкла. От старого города остались лишь три башенки и
часть городской стены возвышавшейся над Сионом... Однако, после
катастрофы, несколько иудейских и христианских семейств вернулись
в опустошенную местность и среди развалин образовали небольшое
поселение (Еве. Ц.И. III, 4, 32, 35; IV, 4). Так на месте древнего
Иерусалима возникла немногочисленная христианская община, время
от времени дававшая мучеников за веру (Еве. III, 20, 32) и построившая
для богослужебных собраний небольшой храм на том месте, где после
Вознесения Господня первые христиане совершали Евхаристию. Язычество
также водворилось во св. местах; на развалинах древнего Храма,
по императорскому повелению, было сооружено святилище Юпитера
Капитолийского. Следствием этого явились кровавые восстания иудеев
под начальством Баркохбы. Оно было жестоко подавлено в 135 г.
Адрианом. Иерусалим вторично был разрушен. Иудеям было запрещено
даже приближаться к тому месту, где стоял Иерусалим. Самое имя
Иерусалима было запрещено. Он назван был в честь супруги Августа
— Элия Капитолина. Вскоре, однако, и здесь образовалась довольно
значительная христианская община, но уже христиан из язычников.
Древнее предание, после Симеона, преемника и двоюродного брата
Иакова Праведного, который умер мученически при Траяне 120-ти
лет от роду, до 18-го года правления Адриана, указывает еще 13
иудео-христианских епископов. (Такое количество вызывает большие
недоумения). Все эти епископы были обрезанными; а отсюда следует,
что община оставалась иудео-христианскою. После восстания Баркохбы
уже в языко-христианской общине первым епископом был Марк, которого
Евсевий датирует 19-м годом царствования Адриана. Конечно, эта
новая языко-христианская община не могла претендовать на то почетное
положение, которое принадлежало древней Иерусалимской Церкви во
всем христианстве. Этого мало. Даже в пределах Палестины первенство
перешло к епископу главного города провинции, именно, к епископу
Кесарийскому. Епископы Элийские отступили на 2-ой план. Все же
значение иерусалимской общины, как Матери Церкви, было слишком
высоко в глазах христиан. Психологически, было все-таки невозможно,
чтобы епископ Иерусалима и св. мест κατ' εξοχήν
был подчинен кесарийскому митрополиту, как простой суффраган.
Следствием этого явилось уравнение на Соборах положения епископа
Элии с положением кесарийского иерарха. И вот это именно их равноправное
положение на Соборах и было признано Никейским Вселенским Собором
в каноне 7-ом; Отцы Никейского Собора этим каноном предоставили
иерусалимскому епископу почетный титул митрополита, но в то же
время оставили его подчиненным власти кесарийского митрополита
на правах обыкновенного суффрагана. Предполагаемый каталог иерусалимских
епископов за I-III в.:
|
1.
Св. Иаков Праведный
|
|
2.
Симеон
|
|
3.
Иуст I, или Иуда
|
|
4.
Захарий
|
|
5.
Товия
|
|
6.
Вениамин
|
|
7.
Иоанн
|
|
8.
Матфий
|
|
9.
Филипп
|
|
10.
Сенека
|
|
11.
Иуст II
|
|
12.
Левий
|
|
13.
Ефрем
|
|
14.
Иосиф
|
|
15.
Иуда
|
|
16.
Марк
|
|
17.
Кассиан
|
|
18.
Публий
|
|
19.
Максим
|
|
20.
Юлиан
|
|
21.
Гай I
|
|
22.
Симах
|
|
23.
Гай II
|
|
24.
Юлиан
|
|
25.
Кантон
|
|
26.
Максим П
|
|
27.
Антонин
|
|
28.
Валент
|
|
29.
Досихиан
|
|
30.
Наркисс (†212).
|
|
31.
Александр (212-320)
|
|
32.
Мазабон (при имп. Галлиене)
|
|
33.
Именей
|
|
34.
Завда
|
|
35.
Ермон (†311).
|
|
36.
Макарий (†333).
|
О Соборах II и III в.
В тех случаях, когда поднятые отдельными общинами вопросы явно
касались всей Церкви, или затруднительные вопросы требовали компетенции
высшей, чем суждение одного, хотя бы и очень уважаемого, епископа:
тогда первый епископ известной области созывал на Собор всех епископов
данной провинции.
Слово σύνοδος впервые употреблено
Дионисием Александр. в его третьем послании о крещении к римскому
пресвитеру Филимону, где сказано: "подобное мнение (о том, что
раскаявшихся еретиков можно принимать в Церковь без нового крещения)
существовало .... и на Соборе братии в Иконии, Синнаде, и во многих
других странах (ταις συνόδοις
των αδελφων
εν Ικονίω και
Συννάδαις)." Латинское
слово concilium впервые встречается у Тертуллиана — De
pudicida, с. X.
Первые церковные Соборы появились в последней трети II в. по поводу
заблуждения Монтана, а затем относительно времени празднования
Пасхи. Изложивши лжеучение Монтана и его приверженцев, Евсевий
(Ц. И. V, 16) говорит: "По сему случаю верующие начали часто и
во многих местах Азии собираться и исследовать новое учение, объявили
его нечестивым." Следовательно, первые Соборы созывались в Малой
Азии по поводу лжеучения Монтана и относительно времени празднования
Пасхи (ср. Евс. V,23).
Ряд Соборов III в. открывается Карфагенским Собором африканских
епископов под председательством Агриппы, епископа карфагенского.
Далее следует два Александрийских Собора 231 г., под председательством
Димитрия по поводу получения Оригеном пресвитерского сана от палестинских
епископов. От половины III века имеем Соборы Карфагенские под
председательством Киприана по поводу падших и перекрещивания раскаявшихся
еретиков. Соборы Ш в. заканчиваются тремя Антиохийскими Соборами
264-269 г. по поводу лжеучения Павла Самосатского. На Соборах
участвовали кроме епископов клир и миряне, хотя и не с равным
правом. Св. Киприан идеалом епископского управления ставит: ничего
не делать без согласия пресвитериума и согласия народа (Ер. XIV,
с. 4:"a primordio episcopatus mei statuerim, nihil sine consilio
vestro et sine consensu plebis mea privatim sententia gerere").
Какое значение приписывалось и какая сила придавалась решениям
или постановлениям Соборов II и III в.?
В своем сочинении "De jejuniis" с. ХП, написанном около 210 г.,
Тертуллиан говорит: "Происходят в Греции в известных местах Соборы,
составленные из всех Церквей (concilia ex universis ecclesiis),
на которых сообща обсуждаются важные вопросы и которые служат
средством торжественного представительства всего имени христианского."
Значит, Тертуллиан видел в Соборах II в. представительство всего
христианства, хотя Соборы II в. не выступали почти за пределы
провинций и никогда не достигали размеров Вселенских Соборов.
Блаж. Августин назвал Арльский Собор 314 г. "plenarium ecclesiae
universae concilium" (ep. XLVII, c. 7 и 19), хотя на нем были
лишь западные епископы. Следовательно, всякий Собор рассматривался,
как собрание, имеющее значение для всей Церкви, и каждый Собор
мог претендовать на решение самых разнообразных вопросов — и догматических,
и канонических, и литургических, — в надежде, что его постановления
будут восприняты всею Церковью.
Являясь каждая в отдельности законченным целым, Церкви в общем
(orbis christianorum) представляли как бы конфедерацию равноправных
величин или Вселенскую Церковь, проникнутую духом полного
единства. Теоретически это единство выражалось в церковном учении,
общих учреждениях и обрядах, как это особенно ясно выступает у
свв. Иринея и Киприана. В живой жизни, практически единство церковное
давало себя знать в сношениях отдельных Церквей между собою, личных
(при помощи случайных или нарочитых посланников, представителей)
и письменных. Последние были очень развиты, что доказывается уже
богатою номенклатурою подобных посланий, litterae ecclesiasticae:
а) εγκύκλιοι, circularis,
tractariae, б) γράμματα
τετυπωμένα,
formatae и другие. Путешествия отдельных лиц из отдельной Церкви
в другую, с Востока на Запад, производят прекрасное впечатление
гармонического единения всего христианского мира. Евсевий рассказывает
о путешествии Поликарпа, еп. Смирнского, в Рим (Ц.И. V, 24), Егезиппа
с Востока на Запад (Ц. И. IV, 22) и Оригена в Рим (Ц. И. VI, 14).
Это был (в середине II в). один из замечательнейших моментов жизни
Церкви, когда Поликарп Смирнский, тогда уже почти 100-летний старец,
бывший в юные годы учеником ап. Иоанна, отправился в продолжительное
путешествие в Рим, приглашенный туда недавно вступившим на римскую
кафедру папою Аникитою. После общих молитв и долгих бесед, они
совершили вместе Евхаристию, вероятно, на Пасху 154 г. (Th.
Zahn (Geschichte des neutest. Kanons 1, 2. S. 453-454. Erlangen
1888) первый авторитет в истории канона, доказывает первое и высказывает
предположение относительно второго).
Затем, не прошло и года, как Св. Поликарп прочитал свою последнюю
молитву на костре в Смирне. Что побудило престарелого азиатского
епископа к этому путешествию, ясно не говорится. Мы должны это
вывести из того, что рассказывается нам об его деятельности в
Риме. Старое и теперь еще распространенное мнение твердит, что
различия в праздновании Пасхи между Востоком и Западом были единственною
причиною путешествия Поликарпа в Рим, а устранение их путем мирного
соглашения было целью путешествия. (Бл. Иероним. О знам. мужах
с. XVII). Не отрицая и этой цели путешествия, мы должны указать
другую, быть может более важную для посещения Рима Поликарпом.
Усиление опасности для Римской Церкви от приверженцев Маркиона
и Валентина — вот что, главным образом, побудило великого старца
предпринять такое отдаленное путешествие (Ириней, Cont. haer.
III, 3-4; у Евс. Ц. И. V, 24, 16). В Церкви главного города не
было уже никого, кто бы видел апостолов Христовой Церкви. В их
(римских христиан) опасном положении было делом великой важности,
что последний еще живой свидетель апостольского времени приходит
в Рим и вступает в тесное общение с епископом Римской Церкви,
тот самый Поликарп, который, при встрече с Маркионом, назвал его
первенцем сатаны... Лет 20 спустя, путешествие в Рим совершил,
может быть, первый церковный историограф Егезипп, христианин из
иудеев. Дорогою он основательно знакомился с встречавшимися церквами
и входил в их внутреннюю жизнь. Евсевий приводит собственную характеристику
Егезиппом жизни Коринфской церкви: "Коринфская Церковь удержала
правильное учение до Прима, бывшего епископом в Коринфе. Плывя
в Рим, я провел не мало дней у Коринфян, беседовал с ними и мы
взаимно утешались своим приветствием... В каждом предместье и
в каждом городе все шло так, проповедуют закон, пророки и Господь"
(Ц. И. IV, 22).
Ориген также посетил "древнейшую" Римскую Церковь на короткое
время (Евс. Ц. И. VI, 14). Иероним (о знам. мужах, гл. 61) добавляет,
что во время его пребывания в Риме как-то в церкви, в его присутствии,
Ипполит говорил проповедь о славе Господа. Кроме того, Ориген
путешествовал по древней Греции, по малоазийским церквам и всему
Востоку.
К глубокому сожалению, на церковный административный строй, с
большим трудом слагавшийся в первые века, да еще во время гонения
от языческих императоров, делались покушения не со стороны простых
верующих, а самих пастырей Церкви. Им не удалось разрушить творческой
работы Церкви, а, причинив много горя и бедствий, самим отколоться
от единства с нею. Мы имеем в виду расколы в первом и третьем
веках.
Возникший в Карфагенской Церкви раскол Новата и Фелициссима стоит
в тесной связи с жизнью и деятельностью св. Киприана. Он, уже
достигший славы выдающегося ритора в языческом Карфагене, уверовал
в истину христианского учения и принял крещение в зрелом возрасте,
благодаря пресвитеру Цецилиану. Вступив в христианскую Церковь
в 246 г., Киприан роздал свое имущество бедным; вскоре он был
сделан пресвитером, а в конце 248-го или в начале 249 г. — епископом.
Такое быстрое возвышение народило зависть и неприязнь к Киприану.
Против избрания его в епископы, по-видимому, протестовали пять
пресвитеров (ер. 43). Во время вскоре начавшегося Декиевского
гонения Киприан оставил Карфаген, переселился в безопасное место
и руководил оттуда своею паствою чрез письма и посланников. По
поводу его укрывания в убежище злонамеренные люди начали распространять
недобрые слухи, и это дало новую пищу недовольной им партии. Данное
гонение привело многих христиан к падению. Когда штурм гонений
стал мало-помалу затихать, то отпавшие снова пожелали вернуться
в Церковь, некоторые искренно раскаялись в своем грехе. Многие
из них обращались к исповедникам Церкви и вымаливали у них Libelli
pacis, как удостоверение восстановленного их христианского состояния
и требовали принятия их в христианскую общину и допущения к Евхаристии.
Киприан и другие африканские епископы держались сначала древней
практики, приравнивающей отпавших (lapsi) от веры к убийцам и
прелюбодеям. Однако, под влиянием жизненных обстоятельств, Киприан
решил, что по окончании гонений, он со своими епископами и совместно
с Римскою Церковью поставят вопрос о падших на Соборе; а пока
кающимся подать надежду на принятие их в Церковь после определенного
времени покаяния и после исследования их проступков чрез епископа
и общину, и только в смертельных случаях (in casu mortis) даже
и теперь, до Собора, прощать, принимать в Церковь, однако без
уверенности в спасении их (ер. 30 — 55, 4).
Такое обнадеживание не удовлетворило падших; они потребовали принятия
их в Церковь на основании libelli pacis, выдаваемых им исповедниками.
Действительно, был издавна обычай — на основании ходатайства исповедников
сокращать кающимся время покаяния и ослаблять эпитимии. Однако,
в Карфагене, во время Декиева гонения, стали злоупотреблять с
libelli, чрез что затрагивались епископские полномочия и страдал
церковный строй (ер. 15-17). Именно, некоторые пресвитеры, между
ними Новат, стали возбуждать против Киприана и исповедников
и кающихся, что он стеснил тех и других, ибо должен принимать
в церковное общение всех, кто имел такие libelli pacis. К этому
прибавилось: поставленный этими пресвитерами самовольно диакон
Фелициссим не хотел подчиниться комиссии, назначенной для
ревизии кассы бедных. Они отделились от Церкви и поставили себе
анти-епископа Фортуната; их попытка добиться признания его в Риме
— оказалась тщетною. Этот раскол в Карфагенской Церкви однако
не имел особого значения и существовал недолго. Когда Киприан
весною 251-го года вернулся из изгнания, то он на созванном им
Соборе отлучил от Церкви схизматиков. На этом же Соборе
были выработаны правила о кающихся, в согласии с Римскою Церковью...
Между тем пресвитер Новат отправился в Рим и вступил в сношение
с Новацианом, который стоял во главе совершенно противоположной
по направлению партии, именно ригористической.
Папа Каллист (217-222 г). был в Риме первый, кто внес изменение
в древнюю практику относительно трех "смертных" грехов — отпадения
от веры, убийства и прелюбодеяния, после которых нет прощения.
Именно, он высказался, что прелюбодеяние, после соответствующего
покаяния, не может служить препятствием для возвращения в церковное
общение. Против него восстала в Риме одна ригористическая партия,
которая ставила папе Каллисту в упрек его излишнюю снисходительность
к прелюбодеянию и другим плотским грехам. Однако, этой партии,
несмотря на то, что её возглавлял выдающийся человек Ипполит,
не удалось создать раскола в Римской Церкви. С взрывом Декиевских
гонений, при появлении многих падших, опять пробудилась к жизни
ригористическая партия; рядом с нею должна была стать партия умеренно-снисходительная,
представлявшая средину.
После мученической кончины еп. Фабиана (янв. 250), выбор
преемника ему был невозможен, и римская община из священников
и диаконов, в течение 14-ти месяцев, управляла Церковью. Причем
между пресвитерами выдавался Новациан. Он вел переписку
с Карфагенскою Церковью без Киприана и с самим возвратившимся
епископом Киприаном. По ослаблении гонений, в 251 г. в Риме произвели
выбор епископа; выбранным оказался пресвитер Корнилий (251-253
г.). Этим выбором осталась недовольна одна ригористическая партия.
Корнилий был обвинен в преступных послаблениях падшим, из которых
некоторые были епископы, и в особенности пресвитер turificatus
Максим (ер. 55, 10). Во главе этой партии стал Новациан
и был избран анти епископом. Положение Новациана укрепилось чрез
то, что на его сторону стали исповедники. Он имел поддержку и
извне; например, Фабий, епископ антиохийский, сочувствовал ему.
К нему же пришел из Карфагена Новат, хотя сам был во главе противоположной
по духу партии (ер. 52, 2). Однако, усилия римской партии склонить
на свою сторону Карфаген, епископа Киприана оказались тщетными.
Несмотря на упреки, Киприан высказался за Корнилия; их связывала
своего рода политика — церковная. Дионисий Александрийский также
высказался за Корнилия против Новациана (Евс. Ц.И. VI, 45-46;
ср. VII, 8; ер. 47:49). Исповедники оставили Новациана и возвратились
к Корнилию (ibid. Евс. Ц. И. VI, 44.46). Когда таким образом партия
Новациана была подорвана, то Корнилий, летом 251-го года, созвал
в Риме Вселенский Собор из 60-ти епископов: на нем был извержен
из Церкви Новациан со своей партией и установлены умеренные правила
для падших, в согласии с Карфагенскою Церковью (Ер. 85, 6; Евс.
Ц. И. VI, 43-2). Партия Новациана протестовала против послаблений,
доказывая, что Церковь оскверняется чрез общение с грешниками,
а между тем Церковь должна быть чистою. Поэтому последователи
Новациана назывались καθαροί,
кафарами, т.е. чистыми (Epist. 41,59). Дальнейшая судьба Новациана
неизвестна (По Сократу (Ц. И. ГУ, 28), Новациан
смешиваемый у греков с Новатом при Валериане пострадал смертью
мученика. Это известие, в виду новацианского направления автора,
считается сомнительным).
Если последователи Новата, или Карфагенская схизма, исчезли к
концу III в., то последователи Новациана держались долго. Они
распространились в Константинополе и Малой Азии, особенно во Фригии,
где они соединились с остатками монтанистов (См. Сократ (Ц. И. V, 21-22). Император
Константин щадил Новациана). В общем Новациане существовали в Церкви до VII-го в.
Споры
о перекрещивании.
Значение еретического крещения.
Новациане крестили вторично переходивших от Великой Церкви к общению
с ними. Они поступали так потому, что сама Великая Церковь держалась
такой практики по отношению к еретикам, не считая действительным
крещения их обществ. В этом случае следовали Тертуллиану (De baptismo,
с. 15): еретики не имеют того же Бога и Христа; поэтому они не
имеют и равного крещения. Так думали в Александрии (Клим. Стром.
I, 19.96), в Малой Азии (Фирмилиан к Киприану, ер. 75; Евс. Ц.
И. VII, 9), в северно-африканской Церкви, где один Собор при Агриппине
(200-220 г.) определенно постановил: "должны быть перекрещиваемы
те, которые переходят в Церковь от еретиков" (Киприан, ер. 73,
3). В Римской же и других Церквах крещение не возобновлялось,
но на переходящих, как и на раскаявшихся, возлагали руку епископы
и принимали их в общение чрез Евхаристию. Папа Стефан (253-257
г). выставил такое основное положение: в случае, если в еретическом
обществе крещение совершено во имя Троицы, или во имя Иисуса Христа,
то такое крещение признается кафолическою Церковью и лишь дополняется
возложением рук епископа (qui in nomine Jesu Christi ubicumque
et quomodocumque baptizantur, innovati et sanctificati judicentur
... признаются обновленными и освященными"). Когда о повторяемости
крещения для еретиков были сделаны постановления на Африканских
Соборах, при Агриппе и после него (230-235), на двух Малоазийских
— в Иконии и Синнаде, то против них выступил в конце 254 г. папа
Стефан, угрожая разрывом сношений Елену Тарскому, Фирмилиану Кесарийскому
и другим анабаптистам. Дионисий Александрийский выступил с заступничеством
и препятствовал проведению в исполнение угроз. В Африке 18 нумидийских
епископов обратились в 255 г. к Собору Карфагенскому по вопросу
о еретическом крещении. 31 епископ под председательством Киприана
высказались против еретического крещения. В 256 г. уже 71 епископ
на новом Соборе подтвердили постановленное ранее: еретики не имеют
благодати Св. Духа; поэтому и другим уделить её не могут; еретическое
крещение не действительно. Когда папа Стефан получил известие
о постановлении Карфагенских Соборов (255-256 г.), под председательством
Киприана, то, под угрозою разрыва церковных сношений, он запретил
им повторение крещения, как ересь, а потом и действительно прервал...
Только когда вспыхнуло Валерианово гонение и когда оба представителя
споривших сторон — Киприан и Стефан — сошли со сцены, спор тогда
умолк. Сикст II, преемник Стефана, вошел в общение с Африканскими
Церквами. Собор Арльский 314 г. свидетельствует, что Африканские
епископы продолжали свою практику (пр. 8) propria lege sua utuntur,
ut rebaptizent... Решение спора о перекрещивании имело место на
1-ом Вселенском Соборе по поводу донатистов (ср. ник. Пр. 8, о
перекрещивании павликиан пр. 19; II-ой Вселенский Собор пр. 7).
