Яков Кротов

СТРАНА ДЕЗЕРТИРОВ

Психология крипто-советских интеллектуалов

Миф о всесилии интеллектуалов. - Громоотводы, шуты, евреи при губернаторе - Миф о том, что в 1999 г. была конкуренция на выборах. - Защита власти как вечно меньшего из зол. - Вера в доброго диктатора. - Вера в необходимость Лубянки - Миф о добром царе и безвольных холопах. - Запаздывание критики. - Миф о том, что свобода пока достаточно. - Инфантильное брюзжание и инфатильные надежды: Максим Райкин. - Бегство в крайности: между Солженицыным и Зюгановым. - Кукиш в кармане: театр. - Демонстрация злобности: интеллектуалы за смертную казнь. - интеллектуалы-шовинисты. - Алкоголизм. - Псевдоученые шарлатаны. - Мастер и пустота: роман Булгакова на экране 2005 года.

Ср. журналистика Ненового средневековья.

*

*

Немцов - кандидат в президенты. Интервью Немцова в "Совершенно секретно", №12, 2007.

Ужасается возможности двоевластия: "Однажды власть не могли поделить Горбачёв и Ельцин, и это закончилось распадом СССР, во второй раз - Ельцин и Верховный Совет. Финал - начало гражданской войны, пресеченное расстрелом Белого дома в октябре 1993 года".

Значит, Немцов полагает, что Горбачёв с Ельциным власть делили... Я думал, там речь ещё немножечко о свободе шла... Оперетка с Хасбулатовым и Ельциным, напротив, для Немцова - начало гражданской войны... Т.е., если он станет президентом, не потерпит независимого парламента?

Вспоминает Путина: "Когда он стал директором ФСБ, я ему даже помог. Это был 1998-й, я курировал программу жилищных сертификатов для военнослужащих, и мы её распространили на спецслужбы. Он меня лично об этом просил, и я пошёл навстречу. И, кажется, более трёхсот чекистов получили по этой программе квартиры. А это был критический момент: спецслужбы разваливались именно из-за отсутствия жилья. Люди валом из них уходили, потому что бомжевать никому не хочется".

Смотрим: Путин назначен директором ФСБ 25 июля 1998 года. За две недели до дефолта. Немцов был заместителем Кириенко с апреля 1998 до 24 августа 1998 г. Т.е., триста квартир чекистам было подарено именно во время дефолта. Ни малейших угрызений совести Немцов не чувствует, необходимость Лубянки у него сомнений не вызвает. Мда... Раньше меняли шило на мыло, а теперь предлагают менять шило на шило...

Разумеется, гебисты не разваливались и не были нищими. В 1998 году вовсю строили они себе роскошный - даже по нынешним временам - пятиэтажный домик в переулке около высотки на Яузе - рядом с подворьем Афона и с редакцией "Общей газеты". "Общая", кажется (или "Новая"?) и писала про то, что это домик чекистов.

Кстати, выходит, что получение трёхсот квартир было первым делом Путина на посту председателя ВЧК. Для трёхсот спартанцев из Питера?

Квартирный вопрос. Помню, как я был шокирован году в 1993-м, когда я писал для газеты "Куранты" церковные заметочки, объявлением в редакции про то, что мэрия выделяет квартиры членам Союза журналистов. А ведь эти люди считали себя демократами... И когда сегодня они плачутся, что закрыли Дом журналиста, я думаю: квартирочки... квартирочки... гебист получил квартирочку... демократический журналист получил квартирочку... так мне какая разница, кто из них кто... Квартирочки ведь из ниоткуда не берутся, есть закон сохранения жилплощади... Если множество моих знакомых и друзей мыкаются и теснятся в неокоммуналках, имея метров по десять, а то и по пять, на душу, то вот куда их - учителей, врачей, учёных - метры-то делись. Про нэпманов, заметьте, я ничего не говорю, нэпман свою квартиру в поте лица своего ест...

*

В проекте модернизации империи, который разворачивался как до, так и после 1917 года, у интеллектуалов была довольно двусмысленная судьба. Один смысл прямой, аналогичный западноевропейскому: производить интеллектуальный продукт. Другой смысл был вынужден обстоятельствами: пытаться совершить в России то, что в Западной Европе было совершено в XI-XVII в., создать независимую от власти интеллектуальную среду, мозг гражданского общества. До 1917 г. ещё был шанс, что сходство каждого единичного российского интеллектуала с западным интеллектуалом обернётся распадом империи и созданием нормального правового государства и гражданского общества. После 1917 г. произошёл крах: власть стала жёстко контролировать интеллектуалов. Некоторые случайные оазисы относительной свободы бывали (физики), но в целом была создана система имитации интеллектуальной жизни. Сохраняется эта система и сейчас, причём власть стала ещё бдительнее следить за тем, как отрабатывают образованные люди свои оклады. А образованные люди ничем и не отличаются от офицеров - причем не только армейских, но и офицеров внутренних войск, у них те же идеалы, та же психология. То есть, они соблюдают правила своей профессии лишь до момента, когда чувствуют, что приближаются к возможному конфликту с имперской системой.

"Хорошие", "неплохие", "вменяемые" люди тут бывали, бывают и, хочется надеяться, будут. Но это "хорошо" в рамках очень узкой системы. Так бывали "хорошие надзиратели", "хорошие цензоры", "хорошие секретари парткомов".

МИФ О ТОМ, ЧТО В 1999 Г. БЫЛА КОНКУРЕНЦИЯ НА ВЫБОРАХ

Журналистка Маша Липман:

"Вспомните выборы 1999 года, последние при Ельцине парламентские выборы. Тогда вне Кремля сложилась очень сильная, уверенная в себе группа, которая собиралась взять власть в стране. Я имею в виду мэра Москвы Юрия Лужкова и бывшего премьер-министра Евгения Примакова. Это была самая настоящая политика - они объединились и создали партию для того, чтобы получить власть. Чтобы кто-то из них стал президентом, кто-то премьер-министром, а их партия "Отечество" стала правящей.

Накал страстей был совершенно чудовищный. Действительно, тогда огромными усилиями Кремля удалось не то, что уничтожить конкурентов, а отодвинуть их. Заметьте, что партия "Отечество" попала в Думу, но уже потом, довольно быстро - потому что проигравшие в России чувствовали себя не меньшинством, а побежденными - их удалось прибрать к рукам и заставить играть по собственным правилам. В результате, партия "Отечество" влилась в партию "Единство", в результате чего была образована партия "Единая Россия". Но конкуренция была чрезвычайно активная, и результат выборов был неизвестен".

Такое ощущение, мы с Липман жили в разных странах. А ведь я писал для неё - для "Итогов", где она была заместителем главного редактора - именно в то время. Вопрос метода. Она - журналистка, которая хорошо знала подковерную борьбу фракций внутри номенклатуры. Я - обыватель. Я могу твёрдо сказать, что никто из обывателей не волновался из-за этих фракций. Никто всерьёз не думал о том, голосовать за Примакова или Ельцина. Не было такой пропаганды! Никто не видел отличий одной партии от другой. А отличий и не было - как нет отличий "Единой России" от "Справедливой России", Жириновского от Путина, Лимонова от Зюганова. "Конкуренция" была не за голоса избирателей, а за голоса крохотного слоя номенклатурных деятелей.

Это коллективная олигархия. Механизмы принятия решений изучены плохо, но зачем же утверждать, что Примакова не выбрали избиратели. Как и в 1964, в 1994, как и в 2008, решает Кремль. А ведь Липман ещё и повторяет, что при Путине были приоставлены реформы. Какие реформы?! Это та самая традиция анализа, по которой Бухарин был либералом, а Сталин - консерватором, Троцкий - сторонником свободы и т.п.

Критическое мышление есть способность выйти за пределы мифа, навязываемого властью, отказаться от её языка и лжи, сказать прямо: была имитация реформ, реформ не было ещё никогда. Это критическое мышление словно отключено у многих образованных людей. Означает это одно: если завтра к власти придёт, скажем, Чубайс, они будут полностью удовлетворены. Им не нужна настоящая свобода совести, настоящая свобода слова, им вполне достаточно той половинчатой - но в их пользу - свободы, которая существовала в 1990-е годы.

*

*

Пётр Вежбицкий, польский литератор, о "гниде" - так он называет интеллектуальных конформистов, сформировавшихся после 1968, когда в свободном мире формировались интеллектуальные нон-конформисты, а в несвободном появились диссиденты. Конформисты вынуждены были выбирать - и кто выбирал по-прежнему конформизм, тот делал его крепче.

"Люди идут в тюрьмы, а как ведёт себя интеллектуальная элита? Создаёт идеологию жизни посерёдке. Не дать себя изловить на коммунистической пропаганде, но в то же время ни в коем случае не вдаваться ни в какую оппозиционную деятельность, которая была бы хоть сколько-то опасна. Как это оправдать? Они должны были сказать: я боюсь, потому что я не храбрец, а это кровавый режим. Но что характеризует гниду? То, что она никогда в жизни ничего такого не сказала! Нет, она утверждала, что делает это на благо польской культуры, ради выживания биологической ткани нации" (Новая Польша. №10. 2005. С. 80).

*

Сергей Кара-Мурза: "Русский же человек «создан Православием». В зависимости от того, как формировалось религиозное ядро народа, предопределялся ход его истории на века. Бережное введение христианства в Киевской Руси было важным условием для собирания большого русского народа. ...Русское искусство корнями уходит в Православие. Ему мы обязаны тем, что наше искусство лишено изуверства и «воли к смерти». Можем ли мы найти картины русских художников, подобные картинам Босха!"

При этом тот же автор критикует попытки "национализации или даже этнизации церкви, ослабления вселенского и всечеловеческого духа Православия. А этот дух сегодня для русских – необходимая опора, чтобы не поддаться настойчивым попыткам толкнуть наше самосознание в тупик этнического национализма".

Итак, православие - фундамент русскости, но православие нельзя сводить к русскости. Противоречие снимается тем, что "русскость" понимается как "имперскость": свести православие к русскости "было бы эпохальной победой противников России, так как лишило бы русских той способности к собиранию народов, которую им дало принятие Православия". Православность заключается, оказывается, в "собирании народов" (Кара-Мурза С. Возвращение к православию. // Наше время. - Ноябрь 2006. №20). Так модифируется концепция "Третьего Рима".

С.Кара-Мурза: "От Православия ждут советов и указаний о том, как нам устроить чисто социальные или даже политические дела". Утверждение это прямо неверное и опровергается социологическими данными: именно по социальным и политическим вопросам абсолютное большинство жителей России не хотят указаний от РПЦ.

С.Кара-Мурза - типичный представитель тех советских интеллектуалов, которые от обслуживания утопических планов большевиков перешли к обслуживанию утопических планов пост-большевиков. Мир воспринимается этими интеллектуалами как нечто не данное, а заданное, и сам народ подлежит конструированию: "Гражданская, и этническая нации в РФ находятся в процессе становления". Кара-Мурза призывает к диалогу с РПЦ, к использованию православия в качестве "стержня", "без которого русский народ рассыпется", однако - "на этот стержень нельзя нагружать работы, для выполнения которых нужны другие механизмы". Смысл этих метафор не поэтический, а бухгалтерский: Кремль должен опираться не на церковных лидеров и интеллектуалов, а на собственных, независимых от церковной иерархии, интеллектуалов. Церковь должна быть одним из министерств, как и до революции, соответственно следует распределять и казённые расходы на пропаганду - Кара-Мурзе, а не Кураеву.

*

Один и тот же дух питает два кремлёвских ведомства - клерикальное и антиклерикальное, псевдолиберальное и псевдоконсервативное. Оба видят лишь злое в мире и предлагают выбирать из двух зол. Оба видят лишь власть. Оба - самозванцы. Клерикал вещает от имени всего народа, но и антиклерикал вещает от имени всего народа. Клерикал заявляет, что Россия - православная страна, антиклерикал заявляет, что Россия - светская страна. Неверны оба утверждения.

Клерикал утверждает, что человек, не идущий в церковь, предаёт Бога. Псевдолиберал утверждает, что человек, не идущий на выборы, предаёт демократию. Предельная идеологизация с обоих сторон, не оставляющая личности выбора: кто не с нами, тот против Истины.

Это постоянное нагнетание паники и тревоги: если не ввести закон Божий в школах... если разрешит гей-парад ... то Россия потонет в адском пламени. Если не отдать завод Абрамовичу, а Россию чекистам, то... будет гражданская война, голод, коммунисты всех посадят в концлагеря.

Одновременно это триумфализм. Для клерикала современная Россия - лучше России большевистской. Для псевдолиберала современная Россия - тоже лучше большевистской. Она "справедливее".

Обе фракции, рьяно борющиеся друг с другом, представляют один дух - глухой и немой. Потому что они не слушают, а подслушивают, и не говорят, а вещают. Они сами говорят неискренне, а потому не верят тому, что говорят другие и желают знать, о чём другие шепчутся - потому что сами говорят правду лишь между собою и потихоньку.

Обе фракции безответственны. Пост-советские архиереи и священники не желают отвечать за стукачество своих коллег. Пост-советские псевдо-либералы не желают отвечать за коррупцию своих коллег.

Обе фракции исповедуют манипуляцию. Они признаются, что цель оправдывает средства. Они сознаются (не каются!), что участвуют в интригах, что лукавят, что способны и публично исказить истину ради достижения "хорошей" цели. Это всё равно, как если человек скажет: "Я признаю, что ложь допустима, следовательно, только мне можно верить".

*

Многие советские интеллектуалы в 1990-е годы сменили миф дуалистический на миф об Иване-царевиче, который позволял им оставаться пропагандистами режима, кормиться из государственной казны, но при этом уважать себя за независимость от правительства. В этом мифе главным персонажем был "царевич", своего рода "трикстер", ловкач, Прометей и Одиссей одновременно, хитроумно прокладывавший дорогу Истину. Этот персонаж был сыном или посланцем верховного божества, но в то же время это верховное божество не поддерживало "ловкача", и даже, уступая давлению тёмных сил, могло приковать его к скале, наказать. Такой миф объяснял, почему правящий режим вполне хорош, объяснял, почему этот режим всё время проваливает объявленные реформы, почему политика правительства оборачивается таким же злом, как и в 1970-е и 1980-е. Вина была как на слабом отце, так и на силах зла, сопротивлявшихся "царевичу". Всякий позитивный результат приписывался царевичу, всякий негативный - злу либо "отцу".

В отличие от обычного дуалистического мифа, этот удовлетворял потребность в сохранении дистанции от верховной власти и критики власти при одновременном служении ей, до каких бы мерзостей эта власть не доходила.

*

А.Минкин (Московский комсомолец, 27.4.2001): "Критика личности Путина потеряла смысл 26 марта 2000-го. В тот день его выбрали президентом. С того дня - какой есть, такой есть. Что толку разбираться, насколько умен, насколько морален - ни уволить нельзя, ни заменить. До выборов разбирать его по косточкам, убеждать людей не голосовать за него - имело смысл хотя бы теоретически (фактически выбор был сделан до голосования"). Еще один пример номенклатурных ножниц. На самом деле, Путин формально правит страной с августа 1999 года (неформально - с момент возглавления Лубянки, видимо), и об этом полезно помнить. Но главное: именно теперь, когда до выборов есть достаточно времени, нужно начинать готовиться к выборам. За год до выборов Минкин заявит, что времени уже нет, что для победы над коммунистами нужно сплотиться вокруг Путина. Он ведь и перед последними выборами отнюдь Путина не критиковал, а "Московский комсомолец" (в частности, помнится, С.Ниточкин) очень даже пропагандировал Путина как единственного непобедимого борца с коммунистической угрозой.

Вот почему многим трудно признать, что нет рациональных оснований рассматривать нынешний режим как несоветский, не большевистский. Если признать, что ничего не изменилось в сравнении с большевистским временем, только коммунизм заменили православизмом (не путать понятно с чем), то надо заново, как в 1968, как в 1974, как в 1980 определять свой способ противостояния режиму -- духовный, душевный, телесный (ну, бомбы там всякие бросать, или стараться зачать побольше либералов и либералок, или еще что, хотя все-таки позачинать -- самый верный и приятный способ). Только пугание коммунизмом дает психологическую возможность смирения перед этим режимом. Так же склонялись перед Сталиным из боязни Троцкого, когда уже никакого Троцкого, тем более троцкизма, и в помине не был, и выбора уже не было.

*

А.Минкин (Московский комсомолец, 19.1.2001) критикует Путина как полковника КГБ и критикует же систему демократических выборов: мол, "кому выгоден институт парламентаризма?" - номенклатуре. "Котлеты - полезная вещь. А как насчет английской говядины, как насчет коровьего бешенства? ... И не надо говорить: мы, мол, учимся демократии. Нет, под этой вывенской нас учат чему-то совсем другому".

Проблема в том, что выводу Минкин делает именно те, которые нужны Лубянке и номенклатуре: "В наш исторический момент лучше назначать, а не выбирать. Ибо назначивший может назначенного снять. А народ своего избранника снять не может". И сам Зюганов подпишется под ложью Минкина: "Мы после 12 лет учебы дальше от демократии, чем были под конец СССР".

Поэтому и верится, что Минкин пишет по заданию Лубянки. Вполне канцелярское хитроумие (а чекисты - Башмачкины) - ценой дешевого фрондерства ("А вы, товарищ Минкин, пожалуйста, обругайте Путина как чекиста, обругайте") свернуть мозги в нужное русло ("но уж поподробнее насчет того, что демократия пока не для нас").

И все эти хитрости опровергаются просто: достаточно включить разум и спросить, кто же это должен "назначать"?

*

Встреча советских интеллектуалов - обсуждали вопрос о сильной власти. Министр культуры Мих. Швыдкой заявил, что художник не должен зависеть от властей. Игорь Золотусский: "Власть и должна быть сильной (иначе она не власть).  Просто всем нам нужно хорошо делать свое дело и уметь отличать сильную власть от злодейской". Мариэтта Чудакова защитила от нападок совет при президенте по культуре (куда сама входит): он не допустил-де закрытия детского туберкулезного санатория (Н.Иванова-Гладильщикова, Известия, 27.7.2000). Но тогда этот совет надо назвать советом по туберкулезу, а не по культуре! 

*

В начале октября министр печати М.Сеславинский лично заявил, что выделяет 30 тысяч долларов Михаилу Мошкову на развитие его сайта (Юрий Ревич, Новая газета, 14.11.2005).

Выбор между лояльностью и безденежьем стоит отнюдь не только религиозной части российского общества.

*

"Книжное обозрение" (24.7.2000) рецензирует роман Вяч. Рыбакова -- воспевание ЧК в жанре НФ. За: Дм. Володихин: "Рыбаков сформулировал то, что буквально носится в воздухе, волнует умы и уже прорвалось в нескольких газетно-журнальных публикациях. ... Поднимается добрый ветер. Большая историческая правда взламывает многослойные плотины иллюзий. Грешно стоять у нее на пути". За и редактор Александр Ройфе: "Рыбаков осмелился предложить собственный рецепт излечения российского социума от терзающей его болезни, и прописанное лекарство очень многим показалось слишком горьким". Роман Арбитман против: "Патернализм власти тут не отвергается, напротив -- его вожделеют ... госмужей надо сориентировать, поскольку те не всегда способны приголубить именно того творца -- нужного и патриотичного. ... Неотделимость проблем творческих от госбезопасносных для Рыбакова-2000 выглядит аксиомой. ... Омерзительный стукач клевещет на обаятельного героя не где-то, а в демпрессе, существующей на деньги ЦРУ". Проверка на вшивость: можно было бы  в 1918-м году написать о Ленине: "Поднимается добрый ветер. Большая историческая правда взламывает многослойные плотины иллюзий. Грешно стоять у нее на пути ... Ленин осмелился предложить собственный рецепт излечения российского социума от терзающей его болезни, и прописанное лекарство очень многим показалось слишком горьким". Запросто! И писывали именно так. 

*

В 2003 году закончился "Еженедельный журнал". Сменился главред, а новый сразу показал оскал путинизма: интервью с Максимом Соколовым. Из столь ненавистной нашим интеллектуалам "демпрессы" осталась лишь "Новая газета". Правда, "Еженедельный журнал", увы, давно уже пованивал, как и шестой канал. Потому что недостаточно выставлять Шендеровича или публиковать замечательные очерки Галины Ковальской о нарушениях прав человека, чтобы сохранять интеллигентность. "Известия" печатают же Петровскую, иногда и правозащитное что-нибудь, хотя и в мягко-советской форме. Но это не меняет сути: холуйские интеллектуалы, обвиняющую интеллигенцию именно в холуйстве, по принципу "Держи вора!". А чтобы успокоить свою совесть, позволяют себе кукиш - и даже не в кармане, как при Брежневе, а открыто, под нос власти. Ну, конечно, не президентской власти, а какому-нибудь министру или мэру, но - открыто. Или даже президенту - в мягкой форме усомнения, все ли он правильно делает, продожает ли то, что так восхищало их в при восхождении на престол. Тем более, что власть научилась не обращать внимания на фиги в своей адрес, поняла, что они скрывают ее гадости лучше, чем фиговый листок жесткой цензуры. Власть следит за пропорцией - чтобы фиг было не более одной-двух на сотню лизаний. И я не скажу, что надо бороться за повышение процента фиг. Надо уходить от самой идеи, что можно уравновешивать одно зло другим, холуйство - брюзжанием. Интеллигентность не в том, кого ты пинаешь, а в том, кого ты защищаешь. Соколов не защищает никогда никого, Шендерович, увы, тоже, а вот Хрюн со Степаном - защищают. Иногда, но защищают. За что им отдельное большое спасибо.

*

Мифологическое мышление... Илья Мильштейн (Новое время, 12.6.2005, С. 6) бранит "электорат, способный дважды и с воодушевлением проголосовать за Путина", вздыхает, что Ходорковского не выберут президентом. Плохая новость: Ходорковский, если бы его выбрали президентом, продолжил бы войну в Чечне, не добивался бы господства права, не провёл бы реституцию, не уничтожил бы Лубянку. Хорошая новость: никто не голосовал за Путина дважды, да ещё с воодушевлением. Дважды были фальсифицированы выборы, это да. И вот в этом облаке мифов живут наиболее демократические журналисты.

*

Серг. Зотов (Ежен. ж-л, 11.3.2003): интеллигент, если перед ним захлопнется дверь троллейбуса, смирится; интеллектуал - крикнет: "Открой дверь, сволочь!" - выдвинет конструктивное предложение. Не уверен... Нынешние интеллектуалы, во-первых, в троллейбусах не ездят. Это как в анекдоте: "У тебя вилла на Багамах есть?" - "Нет." - "Тогда не гей, ты пидор!". Интеллектуал ездит самое меньшее в "Фольксвагене". А во-вторых, нынешний интеллектуал, даже если ему случится быть вышвырнутым из троллейбуса или автомобиля - а случается, один дефолт чего стоит - будет, с одной стороны, возмущаться, хотя не очень громко, с другой стороны, восхвалять швырнувшего за его активность, умелость, энергичность, и выражать веру в то, что эти свойства приведут еще к процветанию России, если только всякие интеллигенты не будут мешаться под ногами с правами человека.

*

Нашелся в тюрьме на Матросской тишине пропавший зэк Алексей Дюльгер. Украл он курицу, посадили его на два года. Михаил Фалалеев в "Комс. п." (18.3.3) подсчитывает: за да года тюрьмы Дюльгер объел страну на 48 тысяч рублей. Добрый комсомолец даже пожалел бедолагу: мол, завод украдут - и ничего, а тут... Но тут же по-комсомольски строго читает православную мораль: "Воровство, пусть даже и мелкое, - грех и за него надо карать". Так и ложь - грех; что ж, сотрудников "Комсомолки" за их ежедневные грешки - сажать? Разницу между грехом и преступлением "Комсомолка" так же не понимает, как разницу между францисканским монастырем и квартирой, украденной у францисканского монастыря. Грех-то как раз старается не преступать закон или подогнать закон под себя.

*

Удивляются, что среди образованных людей, программистов, много реакционеров! Забавно: слово "программист" в современном русском языке сыграло такую же роль, как в 19-м веке слова "техник", "инженер". При появлении своем эти слова подразумевали изрядный запас и знаний, и нравственности, необходимой для того, чтобы к знаниям пробиться в достаточно жестком этически обществе. Потом общество изменилось, и ныне вряд ли кто-то предъявляет завышенные ожидания к технику или инженеру - да и вряд ли кто будет представляться как таковой. "Инженер ЖЭКа"... И с "программистом" то же. Под этим словом легко может укрыться обычный "телеграфист" (беру в смысле "Вех": человек с некоторым запасом знаний, но никоим образом не интеллигент и даже не интеллектуал). Впрочем, важнее то, что и самый высокий уровень знаний и даже этики ничего не гарантирует: Паскаль был фундаменталистом и реакционером, правда была на стороне иезуитов. Такие странности в истории сплошь и рядом, поскольку любые качества одного человека мало что означают без учета коммуникационной системы, в которой человек функционирует, и его способностей к коммуникации. Как ни странно, у программистов, на первый взгляд, имеющих дело именно с коммуникациями, способность к коммуникации крайне малоразвита - достаточно почитать их инструкции к собственным программам и проектам. Так и от наборщика или телеграфиста было бы странно ждать написания "Войны и мира". Скорее сорок обезьян, посаженных за пишущие машинки, случайным образом напечатают сорок "Гамлетов", чем сорок наборщиков, посаженные за пишущие машинки. Или сорок программистов. И это не потому, что кто-то "зомбирует", ограничивает мыслительные способности несчастных, а потому что эти способности развиты в направлении ретрансляции, передачи, а не дачи, не трансляции своего. Связь образования с духовной и интеллектуальной жизнью очень непрямая, а уж советского или технического образования - тем более.

*

Может, я совсем оторвался от жизни в своих метаниях от будуара к монастырю, от радиостудии к всенощной? В "Росс. г." (15.3.2003) Всеволод Овчинников гордо рассказывает, что он не был чекистом, потому что из всех журналистов только "правдистов" не вербовали, чтобы "не рисковать репутацией главной партийной газеты". Они еще и о репутации заботились! Впрочем, а если Овчинников выдумал это правило? Вряд ли перед ним отчитывались? Неважно - быть "правдистом" самое меньшее не лучше бытия чекистом. Но однажды Овчинникова попросили передать вызов на явку одному агенту - члену японского парламента, потому что у чекистов, как всегда у советских людей, где-то что-то профуфыркалось в решающий момент. Овчинников, покрываясь холодным потом, вызов передал, а шпион-депутат возьми да и сунь ему пакет в руки для передачи кому надо. Взял, на ватных ногах вернулся в посольство, там долго ржали - в пакете оказались две мохеровые кофты, костюм "Адидас", плаш "болонья". Один штирлиц заказал агенту, да и забыл взять за убытием на историческую родину. За пережитое беспокойство Овчинникову подарили ящик виски. "Так я поставил пятно на своей репутации", - морализирует Овчинников радостно - в том смысле, что уж после такого "бобка" никто в его репутации не посмеет усомниться. А я, грешный человек, до сей поры скорее любивший по старой памяти Овчинникова как автора очаровательных репортажей о Японии, теперь буду видеть в нем человека, который не просто прилюдно себя опозорил, но еще и не понял, что опозорил - настолько у нас с ним расходятся представления даже не о том, что можно делать, а чего нельзя делать, а о том, чем можно хвастаться, над какими грехами можно смеяться, а над какими - нет.

*

Юр.Сабанцев (Труд, 18.3.2003): "Никто не вспомнит о том, что Соединенные Штаты в Афганистане разрешили нами же созданную проблему к нашему же благу. Как никто и не потщится сообразить, что Северная Корея с ядерной бомбой - наше детище. ... любое гнездо терроризма на планете ... либо родное дитя, либо побочное порождение той страны и системы, в которй мы жили. Что американцы сейчас лишь зачищают ту пакость, которую мы распространили по половине земного шара".

Из всех пацифистов особенно умилительно общество потомков репрессированных репрессировавших "Мемориал" (Новое время, №10, с. 6), осуждающих США за войну в Ираке в лучшем стиле, который хочется назвать "брежневским", но он же воскрес, воистину воскрес - именно сегодня воскрес в абсолютно том самом виде. Разница в том, что при Брежневе "Новое время" не решилось бы напечатать иное мнение, а тут все-таки тиснуло, чтобы сохранить самоуважение, Бориса Пустынцева: "С чем невозможно согласиться, так это с трактовкой усилий США по обеспечению собственной безопасности как попыток "железной рукой загнать человечество к счастью". Меньше всего американцы думают сегодня о человечестве и даже о Европе, их основная забота - сохранить свой мир, предотвратить ночвые массовые убийства и разрушения".

Конечно, и Римская империя, и фюрер вдохновлялись теми же побуждениями - ради мира устроить войну. А теперь чур до трех раз: почему все прекрасно понимают разницу между завоевательными войнами всевозможных империй и той войной, которую начали США, но почему я, грешный, все-таки считаю недопустимой даже войну за обеспечение собственной безопасности, которую Пустынцев (замечательно нравственный человек) все-таки признает? Да потому что я упрямый козел, который не может отвести глаз от заповеди "не убий" и понять, что война вовсе не имеет отношения к этой заповеди. Такие вот последние времена: упертые козлы не желают подходить к козлам, в которые составлены винтовки, зато масса персонажей в овечьих шкурах вырывают винтовки у американцев, хотя своих винтовок под этими овечьими шкурами хватит на истребление трех ираков.

Трагикомедия: на одной странице Вадим Дубнов говорит, что Ходорковский "создал компанию", на следующей Елена Устюжанина объясняет, что Ходорковский всего лишь оказывал компании "консультационные и информационные услуги" (Новое время, 12.6.2005, С. 8 и 9). Комично то, что Ходорковский ничего не создавал, самое большее - не дал развалиться до конца, да и услуг не оказывал. Трагично не только то, что он - в тюрьме, но и то, что защитники "предпринимателя" надеются своей агитацией пробудить стремление к свободе. Но как может быть свобода основана на лжи?

*

Кинорежиссер Сергей Говорухин, космонавт Гречко, актёры Калягин, Светличная, спорстмены Третьяк, Чафковская, Ир. Роднина, директор института истории Сахаров, портной Юдашкин и композитор Шаинский, балерина Волочкова, литератор Рой Медведев и директор музея ГУЛага А.Антонов-Овсеенко - подписали письмо в "Известия" (на правах рекламы, полполосы - несколько тысяч долларов, 28.6.2005): нечего защищать Ходорковского, потому что только суд может определять, виновен ли человек, и в любом случае "обсуждение отдельного судебного процесса не должно носить характер дискредитации ... государства и общества и ставить под сомнения основы законности и порядка в стране". За неуплату налогов всюду сажают!

Эти же люди могли бы по той же логике написать в 1938-м - если бы кто-нибудь решился вступиться за Тухачевского - что лишь суд может признать Тухачевского невиновным или виновным, что шпионов сажают всюду, и что не надо обобщать? Могли бы! Эта "логика" неверна уже потому, что она может оправдать любое беззаконие.

В Средние века церковные лидеры несли служение милосердия, призывая «милость к падшим». В России лучше всего известен святой митрополит Филипп Московский, который просил царя Ивана Грозного смягчить опричные ужасы. Грозный ответил убийством самого Филиппа, после чего иерархия стала осторожнее. Впрочем, и в России, как и в Западной Европе, шла секуляризация: место духовенства постепенно занимали образованные люди - учёные, литераторы, художники, актёры. Они приняли на себя и подвиг «печалования» о несчастных - неважно, постигло человека несчастье справедливо или по самодурству власти. Не митрополит Филарет, а Пушкин мог с гордостью сказать о себе, что он «милость к падшим призывал».

От так называемых «интеллектуалов», попросту обслуживающих заказчиков за деньги, нормальный образованный русский человек XIX и начала XX столетия, будь он дворянин, разночинец или чиновник, отличался именно совестливостью и сознанием того, что надо заступаться и за несправедливо наказанных, и даже за тех, кто наказан справедливо - потому что милосердие выше справедливости. Великий православный мыслитель Владимир Соловьев заплатил за это карьерой - он просил царя Александра Третью помиловать убийцу Александра Второго.

Последние отголоски этой традиции различимы при Сталине, когда некоторые интеллигенты - первая жена Горького, Петр Ландау и другие, воспитанные еще до Великих октябрьских беспорядков, решались заступаться за репрессируемых. Иногда - успешно. Но тогда же, в 1930-е годы родилась и противоположная традиция - люди с образованием, представители профессий, которые в нормальной России именовались «свободными» - актёры, литераторы, учёные - стали выступать с призывами беспощадно истреблять неугодных власти людей как «врагов народа».

Понять этих людей можно: в отличие от дореволюционных интеллигентов, они целиком зависели от власти. Спустя семьдесят лет зависимых интеллектуалов тоже много - только теперь это уже не те, кого просто забыли арестовать, теперь не обязательно быть подлецом, если хочешь выжить и творить. Теперь зависимость от власти - сознательный выбор тех, кто желает строить своё благополучие и имя не только на таланте (подчас бесспорном), но и на благоволении власть имущих. Правда, при этом утрачивается не только традиция сердечного милосердия, присущая русской интеллигенции, да и русской культуре, не только торжествует лагерный принцип - не молчи, поддакни палачу, но нарушается и рациональная основа самой человечности.

Сердце говорит: не бей лежачего, а разум говорит намного жёстче: не стоит лгать, призывая казнить Тухачевского как немецкого шпиона и позоря тех, кто не верит, что шпионы существуют. И оба - и сердце, и разум - подсказывают, что те, кто бросал камнями в жертв 1937-года на каком-то невидимом, но очень реальном и страшном суде будут признаны менее виновными, чем те, кто бросил камень в 2005 году от Рождества Христова.

*

Глубокий антиперсонализм порождает в России миф о личности: Ивана Грозного, Петра Алексеевича, Распутина, Николая II Брауншвейгского, Сталенина, Путина, Сахарова, Солженицына, Ельцина, а то совсем уж политически нулевые персонажи - Ходорковский, Холодов. Карьеризм, садизм и алкоголизм принимать за "пассионарность" можно лишь в совершенно помраченном состоянии ума. "Элита" - грамотные, пишущие люди - делятся на тех, кто "за", и тех, кто "против" того или иного персонажа. Общения, реального политического и гражданского пространства от этого не прибывает, напротив.

*

Борис Вадимович Межуев (р. 1970). Доцент МГУ, зам. гл. ред. "Космополис".
"Демократия, самоуправление граждан, существует в той мере, в какой человек, вовлечённый в дела своего государства, способен абстрагироваться от привязанности ко всем другим - идеологическим и профессиональным - союзам и ассоциациям" (Межуев Б. Тупики транснационализации // Новое литературное обозрение. - № 39. - 2005. - С. 23).

Но ведь демократия есть не аскеза, не умирание для себя, а именно согласование разных личных, профессиональных и идейных интересов через определённый механизм. Межуев выражает страх, что "Дженерал моторз" может "просто купить государство" - исполнительную и законодательную его власти. Так воспроизводится марксистско-ленинский миф о всесилии денег. Замечательно, что журнал "Космополис" издают люди, не приемлющие космополитизма (на их жаргоне, "транснационализации").

*

"Утечка мозгов" - неудачный, но характерно неудачный перевод английского выражения "иссушение мозгов" ("брейн-дрейн", мозговая засуха). "Утечка" есть процесс незавершённый, длящийся. Засуха - результат завершившегося процесса. Главный результат утечки мозгов, идущей в России с конца 1960-х годов - непонимание того, что утечка не может быть бесконечной. Мозги не могут смириться с отсутствием жизни, смысла, с ложью. Засуха в мозгах полагает, что такое отсутствие - норма. Засуха не в силах понять, что она - засуха. Для самопознания нужны мозги, а их-то и нет. Засуха полагает, что вода это всё, что можно пить. Гной убеждён, что он - вода. Тем более, что предела гниению нет. Казённые интеллектуалы, сосущие вымя и Кремля, и всевозможных западных фондов, убеждены, что они - мозги. Они сравнивают себя с абсолютным убожеством "низовой" культуры, они видят себе собратьев в многочисленных культурных паразитах, которых кормит западный мир. Но там, куда утекли мозги России, паразиты паразитируют на настоящей науке, настоящей мысли, настоящей культуре. В России настоящего нет, тут паразитируют на власти, черпая вдохновение из импорта. В Китае были некогда "рисовые христиане", в России, кроме того, появились "рисовые интеллектуалы": музыканты, литераторы, культурологи.

*

Интервью с "новым советским" русским Серг. Савушкиным. Работал на сайте "Рамблер", то есть, в сфере наиболее "вестернизированных", "демократических" технологий. Нанят возглавлять телеканал Министерства обороны. Телеканал объявлен частным. Когда журналист заметил Савушкину, что все телеканалы - государственные (первый - 51% акций у правительства, второй - 100%, третий - правительство Москвы, четвёртый - Газпром, РЕНТВ - ЕЭС), Савушкин ответил очень просто, в сугубо парткомовской стилистике: "Да перестаньте! Глупости говорите…". И объяснил: правительство не обязательно контролирует то, что ему принадлежит. Значит, и телевидение, принадлежащее Министерству обороны, будет от этого министерства свободным. "Не будет западной кинопродукции". "Западное" для специалиста по компьютерным технологиям означает "насилие, порнуха, кровавые сцены". (Савушкин С. И не надо говорить о тупости военных // Новая газета. - 7 апреля 2005 г. - С. 8).

Лао Шэ в антиутопии изобразил марсианских кошек, которые подражают землянам: увидели туфли на высоком каблуке - привязывают к своим туфлям кусок кирпича. Реальный ужас другой: начинают изготавливать самые настоящие туфли на высоком каблуке, не используют их не для того, чтобы красоваться, а чтобы стучать по трибуне в ООН, угрожая сбросить атомную бомбу, нанимают девиц на высоких каблуках рекламировать гуманизм людоедов, начинают критиковать Запад за недостаточно высокие каблуки и смеются над тем, что там ещё не все ходят на высоких каблуках.

В Европе в 2003 году вспыхнул скандал, связанный с тем, что Сильвио Берлускони, возглавляющий теперь и Совет Европы, назвал депутата Европарламента Мартина Шульца «капо». Суть конфликта в России почти никто не понял из-за того, что слово «капо» большинство переводчиков перевели просто как «надзиратель в концлагере». Конечно, если бы немца-демократа назвали эсесовцем, он бы тоже возмутился. Но «капо» настолько же хуже «эсесовца», насколько Иуда хуже Понтия Пилата. «Капо» - это те евреи в концлагерях, которые становились надзирателями (конечно, не только евреи, но евреев страдало в лагерях большинство), пытали евреев, гнали евреев же в газовые камеры, зато сами оставались в живых. После войны многие из них с чистой совестью отправились в Израиль, считая, что сделанное из страха, по нужде не является грехом. К несчастью для капо, выжили не только они. Уцелевшие жертвы капо утверждали, что те становились пособниками палачей (а часто и палачами) по доброй воле, сами вызывались. Для предателей вообще самое худшее – когда преданный остается в живых и сохраняет способность говорить. Так что Берлускони возвел оскорбление в куб, назвав немца не честным эсесовцем, а евреем, и к тому же евреем, предавшим евреев. Что переводчики ошиблись, это понятно: подсознание мешает, и крепко мешает, потому что в России до сих пор остро стоит проблема не столько честных большевиков (которых было так мало, что проблемы они особой и не представляли никогда), сколько тех жертв большевизма, которые предавали своих товарищей по несчастью. Хотя успели предать гласности лишь имена церковных капо, ясно же, что среди неверующих их было настолько же больше, насколько неверующих было больше, чем верующих.

Розанов назвал революцию временем, когда начальство ушло (а пришли, как мы теперь знаем, чекисты), то трагедия России после перестройки не в том, что к власти вместо коммунистов пришли чекисты. Настоящие чекисты, настоящее большевистское начальство как раз ушли. А пришли капо – те, кто стремится унижать, грабить и душегубствовать не потому, что заставила идея или вышестоящие, а потому, что для капо это самый легкий способ почувствовать себя человеком. Что ж, и капотализм бессилен там, где были бессильны капо в концлагерях – там, где человек сохраняет свое достоинство не за чужой счет, а за свой собственный. А счет, поверьте, есть у каждого. Если приглядеться к себе хотя бы вполовину того, как мы надзираем за окружающими.

Московское бюро по правам человека (это те, кто в 1970-е защищал право евреев на отъезд из России) (Александр Брод) в 2004 г. подало в суд на руководство торгово-ярмарочного центра "Москва": якобы реклама оскорбляет чувства иудеев. На рекламе еврей в ермолку и подпись о торговле в субботу. Даже Шендерович заявил, что это оскорбление религиозных чувств... Граница не между иудаизмом и христианством, а между трезвыми людьми и людьми расчетливыми. Шаргуновцы, радонежцы, вот эти "иудеи" - расчетливы. Утверждение «жиды Христа распяли» их не беспокоит – просчитали, что протест раздражит тех, кого не стоит раздражать. Но чего стоит вера, которая считает?

В 2003 году, когда Сорос был вынужден закрыть свой фонд в России, о неудаче в построении "открытого общества" можно было судить уже по тому, что его существование грамотные товарищи в "Известиях" доказывают анонимно тем, что Соросу дают спокойно уйти из России. Подразумевается, что могли бы, мол, и бритвой по глазам... Общество, открытое любому греху - вот что такое закрытое общество.

Теоретически, нынешнее положение в сфере московского театра, можно счесть европейским. Там театры, насколько я понимаю, довольно активно дотируются государством, и у нас подачки от номенклатуры можно считать государственным финансированием. Качественное различие обнаруживается на похоронах - вот, Гр. Заславский (Независ. г., 9.6.3) описывает похороны Альфреда Лернера, который построил у Новослободской центр им. Мейерхольда (довольно дикой архитектуры, по-моему), и был застрелен. Театральные "деятели" в шоке. А что шокироваться-то? Стыдно смотреть: сейчас, когда театр и кино куда слабее, чем при коммунистах, живут и жируют несравненно слаще. Рязанов снимает фильмы один другого слабее и при этом покупает такие автомобили, какие раньше ему даже не снились. Потому что начальству комфортно чувствовать себя культурным, вот и "отстегивают". Покупают хвалебные рецензии, которым сами потом и верят... И при этом еще щеголяют антиклерикализмом - хотя антиклерикализм это дешевый, пытаются отогнать от кормушки конкурента. К сожалению, часто, действительно, налицо конкуренция: религиозные (не только христианские!) лидеры теснятся у стола номенклатуры в свалке из-за куска.

Юрий Щекочихин (Новая газета, 2.6.2003) сокрушается, что уже дважды за последние годы жаловался президенту на генпрокурора и прочих чиновников, явно сращенных с мафией, но получал пустые отписки. Свои письма Щекочихин заканчивался фразой: "Понимаю ваше желание создать команду, но, мне кажется, вокруг вас собирается стая". Позвольте, но зачем же, если видишь стаю, обращаться к ее вожаку как ко вменяемому человеку? Да еще дважды? Это либо риторическая фигура (но письма президенту - не публичный жанр), либо затмение ума. И самообман, ибо к этим фразам Щекочихин добавлял: "Под стаей Россия уже устала жить". Из чего следует такой оптимистический вывод? Наоборот: России, если уж взлетать на такой уровень обобщений, как раз более всего сподручно жить под стаей и в стае. Во всяком случае, жаловаться волку на волчат может лишь басенная овца, либо - коли речь о реальной жизни - другой волк, достаточно озлобленный, чтобы огрызаться на вожака, но недостаточно озлобленный, чтобы на вожака броситься в открытую.

по 5 каналу (20.5.2003, 11.10) Александр Архангельский - берет интервью у бывшего диссидента-поэта, у бывшего диссидента-художника, а потом задает вопрос: "В наше диетическое время что делают организации, когда-то заступавшиеся за гонимых?" - и дальше про союз художников. У него - "диетическое время". Через сорок лет очередной диетолог будет брать интервью у последнего выжившего чеченца, восторгаться его мужеством, и, конечно, упоминать, что истребление, допустим, татар - это совсем не то, что истребление чеченцев, это борьба - с чем там будут через сорок лет бороться? с субатомной, предположим, дифракцией. Диета! Чеченца съел, молдаванином губы вытер... Вспоминается хохма про митр. Филарета: в день одну просфору съедал и целым попом закусывал. Интересно отождествление политики с кулинарией, - видимо, это к вопросу о рте и голове как символах мира, воротах, через которые "внешнее" переводится в разряд "внутреннего". Что объясняет пищевые предписания в религии.

*

"Нужна цензура. Как контроль спиртного. Как санитарный контроль продовольствия. Нужна цензура, которая не имеет права запрещать критику властей, но препятствует национальной духовной катастрофе. Разговоры о демократии ... мало уместны. Пока река течет где положено -- живи, как хочешь. Но когда она поднимается на двадцать метров, никакой демократии никому уже не надо. Даже принудительную эвакуацию общество не воспринимает как насилие над личностью. Демократия! Рынок!.. Они для нас или мы для них? Неужели для счастливой жизни действительно необходимо бесчисленное разнообразие магнитофонов, ... песен, которые нельзя петь, фильмов, которые невозможно смотреть" (А. Минкин "Необходимость цензуры", "МК" от 1 июня 2001 г.)

Сергей Голубицкий, специалист по компьютерам так оценивает сталинские репрессии: "Вспоминаю знаменитые очистительные процессы тридцатых годов, когда метлой выметали всю эту ленинско-швондеровскую нечисть, окопавшуюся на хлебных местах в недрах институтов, лабораторий, шахт ... Эти так называемые "враги народа", конечно же, никаким вредительством не занимались, а просто жили, небо коптили так, как только они и умели - с высокомерным презрением к окружающим. Чем, собственно, окружающих и достали: терпение лопнуло, и швондеров подвинули. С тех пор визг не прекращается почти семьдесят лет" (Компьютерра, 13.5.3, С. 36).

Редакция "Моск. новостей" (29.7.3) защищает Путина от обвинений в коррупции в бытность замом Собчака. Вот уж подлинно: защита хуже нападения. Мол, в Петербурге в разграблении Балтийского пароходства участвовало более 150 людей, 75 фирм, "поэтому увязывать реально происходившее расхищение .... с каким-либо одним физическим лицом нет ни малейших оснований". Помилуйте, да разве кто-то утверждает, что один Путин украл целое пароходство? что он нарушил заповедь Лившица "делиться надо"? Но когда указывают, что грабеж проходил при помощи "адвокатов из бывшей ГДР" и "резидентуры ФСБ в Германии", то встает вопрос: а кто это столько лет служил в Восточной Германии по линии ФСБ?..

Виталий Портников (Новая Польша, №6, 2003, с. 3): замена интеллигенции интеллектуалами "свидетельствует о том, что общество начало выздоравливать. Интеллигенции, такой прекрасной и такой ужасной, такой сильной и такой несчастной, скоро не будет. Останутся интеллектуалы западного типа - просто потому, что в новом обществе образованность и умение мыслить уже не будут значить "недоделанность", а станут синонимами успеха, удачной адмиистративной, творческой или политической карьеры, умения влиять на свой мир. Интеллектуалу уже не нужно будет обособлять себя от общества - наоборот, он будет стремиться приблизить это общество к собственному пониманию жизни. Однако такой интеллектуал будет более холодным, практичным, способным на расчет, - достаточно посмотреть мастерски сделанные ленты интеллектуалы Альмодовора, чтобы понять, чем они отличаются от фильмов интеллигента Тарковского.... Но Альмодовара больше смотрят, а на языке цифр это говорит не только о доходах, но и о том, что намного больше людей получат шанс стать немножко лучше".

Пример, конечно, обесценивает пафос... Вспоминается мемуар Шендеровича: как к нему подходит человек и начинает им восхищаться, Шендерович млеет, и вдруг человек заканчивается: "В общем, в России всего два гения - Вы и Минкин". Надо будет посмотреть Альмодовора, наверное, но ведь ясно, что он не интеллектуал, а просто ремесленник. Интеллигент - Бергман, а вот Тарковский, между прочим, скорее как раз интеллектуал, только ему не очень повезло. Не может везти всякому интеллектуалу! Это элементарная логическая ошибка - включать понятие социального успеха в определение личности. И не всякий образованный человек, которому повезло - интеллектуал и "влияет на мир". Бывает ведь и наоборот - мир влияет на интеллигента и делает его интеллектуалом, то есть своим лакеем, безнравственным и циничным, безо всякого "собственного понимания жизни", а просто с вакуумом вместо души. Конечно, возможны и всевозможные промежуточные варианты. Вот Жорж Нива... Вполне нравственный, цельный, - но, кстати, не стремящийся ни к успеху, ни к влиянию на мир, но и не холодный и не расчетливый. Вообще примечательно, что интеллигент - не самостоятельный статус, он может быть дополнением и к "буржуа", и к "аристократ". Возможен, наверное, даже интеллигентный интеллектуал - а возможен и неинтеллигентный.

Слово "коекакер" я встретил у Стругацких в "Стажерах", люблю его безумно, а тут пермский историк Галина Янковская (Родина, №7, 2003, с. 83) нашла его в документах РГАЛИ: в 1944 г. творческая интеллигенция Москвы делилась анекдотом на "литераторов" - были добавочные карточки с литерой "а", "литербетеров" - у этих были добавочные карточки с литерой "б", и прочих - "коекакеров". В том смысле, что жили кое-как. Вообще языковой юмор при тоталитаризме расцветает, - когда все остальное связано, язык выполняет еще и функцию утешения и сопротивления. Анекдот 1944 г. о том, у кого есть деньги на коммерческие магазины: у чижей, воров и у хлама. ЧИЖ - "чрезвычайно интересная женщина", "ВОР" - "высокооплачиваемый работник", "ХЛАМ" - художники, лауреаты, молочницы".

Мих. Фишман (Еж. ж-л, 16.6.3): "Бедная и уставшая нация давно - еще с ельцинских времен - настойчиво требует порядка и так называемого сильного государства". Вспоминается "Мастер и Маргарита": "Зрительская масса требует объяснения...". Бедная и уставшая нация как будто ничего не заявляла. И что забавно, скажу как старый националист: от имени русской нации говорит не какой-нибудь Петров, а Фишман. Критикует подрывную деятельность в России католиков не Иван Иванов, а Антоний Блум, вообще не живший никогда в России, а только во Франции и Англии. Усерднее всех от имени российских христиан обороняет Россию Алексий Ридигер, уроженец Эстонии. От имени массы вещает не масса, а как раз одиночки...

Любопытный изгиб холопского мышления проявился в последние дни: если при дворе правителя России не осталось "либералов", значит, он сам станет либералом. Ольга Крыштановская из ин-та социологии: "Путин ... становится главным либералом в стране. Это хорошо воспримут на Западе" (Аиф, №50, 2003, с. 7). Во-первых, тут возрождается логика каннибала: кто съел врага, тот обрел силу врага. Убрав либералов, диктатор якобы приобретает либеральные черты, даже помимо своей воли. Есть тут и момент мистический, даже монотеистический: один правитель - благ, никто не благ, кроме него. Если придворные хороши, то потому что они - его придворные. Если придворные плохи - а они плохи всегда, когда жизнь плоха - и это подтверждает благость правителя, оттеняет ее и объясняет происхождение зла в нашем мирке. Нет худшего врага истинной религии чем такой монотеизм властопоклонников. Однако, преобладает здесь все же более рациональное начало, и преподлое - если считать подлостью отказ от совести как верности ориентиру внешнему. Настоящая свобода определяется абсолютно четкими объективными критериями как возможность конкретному человеку что-то делать. Свобода холопская определяется тем, что разрешает барин. Если барин запрещат дышать, то "свободой" становится возможность ходить.

*

То, что в думу в 2004 г. не прошли Явлинский и Чубайс, - зачистка. Классический путинский стиль: делается то, что абсолютно логично, но настолько непристойно, что в вероятность этого не верят. Люди гадали, что закроют раньше: "Свободу", "Эхо Москвы" или "Новую газету". А закрыли то, что было источником информации для всего нашего отребья. Теперь уже никто не посмеет писать: "Как депутат, я требую сообщить...". Инжир ты моченый, а не депутат! Чубайс и Гайдар хотя бы в утешение имеют кормления - у одного проводочки, у другого листочки. Но сейчас начнут паниковать - да начали уже и до выборов. А ведь всего лишь немного почувствовали на себе, что означает быть чеченцем.

Чубайс по телевизору: вот, мы же предупреждали о националистах, вот Глазьев это и есть то, о чем мы предупреждали. Что, Глазьев положил десятки тысяч невиновных людей в Чечне? Глазьев имитировал терроризм, чтобы победить на президентских выборах? Глазьев прописку организовал? Глазьев нажился на дефолте? Все эти крики про экстремистов отводят глаза от настоящего экстремизма, который с 21 августа 1991 года неотлучно пребывает в Кремле, который еще с 1970-х финансировал и финансирует экстремизм марионеточный, чтобы иметь кем припугнуть - мол, есть и похуже нас. Пугали нас в августе 1991-го - мол, не надо охотиться на ведьм, а то чекисты устроят гражданскую войну. Пугали в 1992-м - мол, терпите, а то помрете с голоду. Пугали в 1993-м - марш к Моссовету, а то Россию армия ненадежная, фашисто-коммунистический мятеж. Пугали чеченцами, теперь вот Глазьевым... Пугали и подворовывали, пугали и подворовывали... Пугали кем угодно, только не теми, кто действительно опасен. А действительная опасность слишком велика, чтобы пугаться - тут либо сразу грохаешься в обморок и отключаешься (и многие живут в постоянной отключке), либо мобилизуешься.

Конечно, выборы фальсифицированы, конечно, Чубайс и Явлинский должны были бы пройти в думу, но - конечно, они в меньшинстве. И не потому, что народ гнилой, а потому, что предложили народу ту же дрянь, что и Кремль - безопасность, сытость, покой - только предлагали с неуверенностью и с половинчатостью.

*

В "Новом времени" 30.11.3 все зовут на выборы - журнал-то чубайсовский - только Денис Драгунский ограничивается меланхолическими рассуждениями о том, что выборы девальвировались настолько, что... Впрочем, даже он не утверждает, что на выборы нужно или можно не ходить. Статья очень милая, уже кто-то последнюю фразу отдельно процитировал: "Когда из страны уходит политика, на ее место приходит насилие". Только вот предыдущая фраза меня заставляет грустить (но я не грущу): "Апатия избирателей, вялость предвыборной борьбы и всеобщая убежденность в том, что "все схвачено и решено" - тревожные сигналы". Поистине британская сдержанность! Король Карл Первый с таким же успехом мог бы назвать "тревожным сигналом" просьбу палача положить голову на эшафот. Формально король был бы совершенно прав.

*

Многие вполне разумные и порядочные люди были вполне равнодушны к проблеме Чечни, но осенью 2003 года озаботились судьбой Ходорковского. Здесь проблема отождествления. Отождествить себя с диким горцем московскому интеллектуалу трудно. Он усиленно вырывается из окружающей нравственной и материальной грязи именно тем, что пытается идентифицировать себя с людьми хорошо одетыми, европейцами хотя бы по внешности, и готов простить этим ориентирам - как Ходорковскому - все, лишь бы они были, показывая, что и в Москве можно быть европейцем. Европеец, конечно, смотрит еще и на содержание - костюмом и гладкой кожей его не удивишь. А у нас содержанием частенько пренебрегают, потому что и внешность ценна. Путина, видимо, и за европность в костюме полюбили. И вдруг избранный образец оказывается у параши... Человеку кажется, что его самого посадили - как мне кажется, что это мою квартиру разбомбила авиация в Грозном.

*

См. дело Ходорковского.

*

Принцип домино: Георгий Сатаров обвалил Ирину Хакамаду, указав ей на то, что она в 2000 году объявила, что демократией можно пожертвовать ради либерализма в экономике. Теперь Борис Вишневский обвалил Сатарова, напомнив, что еще в декабре 1993 года (тогда Сатаров входил в кремлевскую элиту) было провозглашено, что демократией можно пожертвовать ради победы демократии. Пусть диктатура Ельцина, лишь не коммунисты (Новая газета, 22.12.3).

Сергей Баймухаметов в этом же номере и на этой же полосе выражает надежду, что выборы сфальсифицированы - если нет, то это означает "вырождение нации". Но, позвольте, ведь в течение тринадцати лет из страны уезжали последовательно наиболее активные, грамотные и свободолюбивые люди. В течение тринадцати лет науку и культуру финансируют так, чтобы молодые, честные и способные люди этих сфер избегали как чумы. Результат налицо. Ну и что? Баймухаметов мучается надеждой на фальсификацию выборов, Анна Политковская в том же номере мучается верой в то, что "спецслужбы непричастны к организации терактов" - факты свидетельствуют об обратном (убийство некоего Теркибаева, который был в числе захвативших "Норд-Ост", но при этом не только не был арестован, но продолжал ездить по России и загранице как представитель властей). Кто-то мучается сразу и верой, и надеждой, и любовью к президенту - а кто, кроме него?

Надуманные мучения. Непрофессионально журналистам так писать, а интеллектуалам так думать. Вместо мысли - риторика. Мангал звенящий и шампур бряцающий. Драгоценная газетная площадь - причем "Новая газета" последний островок гласности - расходуется вхолостую. Словно перед пишущими какая-то невидимая преграда, которую они не в силах пройти. И это беда не пишущих, непишущие чувствуют и тормозят точно так же. Буксуя в этих "верах, надеждах, любвях", мы тратим силы, которые нужны для прорыва интеллектуального, эмоционального, политического, в конце концов. На потемкинские деревни власти отвечаем потемкинскими деревнями диссидентства. А человек должен быть буратиной и стремиться пройти за холст с нарисованным огнем. Человеку побыть буратиной легче, чем Богу побыть человеком. Нос дан человеку, чтобы совать его, куда нельзя, а не чтобы им шмыгать: мол, слишком уж много всяких "нельзя". Конечно, невозможно рисковать, не рискуя стать вздорным авантюристом, наподобие царя Манассии, но - невозможное для людей возможно для Бога.

*

Поразительная способность советских интеллектуалов к самогипнозу. Татьяна Щербина (Новое время, №47, 2003, с. 13), называет в числе демократических достоинств Путина: "рыночная экономика, интеграция в ЕС". В числе недостатков - гимн, цензуру и пр. И вот все недостатки - реальные, но где же, помилуйте, рыночная экономика? Ну ладно, и феодальную экономику на самом деле можно называть рыночной, но где же интеграция в ЕС? Ее даже символически нет. Не считать же дружбу с итальянским Березовским - интеграцией в ЕС. Щербина вежлива как английский джентльмен, когда речь идет о высоком руководстве, называя факт политической эмиграции из России - "тревожным". Вот уж андерстейтмент так андерстейтмент. Зато жизнь холопов (она говорит "мы", но это риторика) она рисует контрастами: "Мы не выходили на демонстрации, когда попирались права и свободы... В период свободы мы визжали, как поросята, и бились в истерике на Горбатом мосту... Мы расслабились, как в массажном кабинете, в атмосфере скорбного бесчувствия и здорового цинизма, занялись личным выживанием, не обращая внимания на советский ремейк. Мы заметили, конечно, что клерки и вахтеры опять стали хамить".

Вообще-то говорить "мы" - неплохо, но в данном случае это явное лукавство. Ибо Щербина не выходила на Горбатый мост ни при Ельцине, ни при Горбачеве. Она не расслаблялась, ибо она никогда не "собиралась". Советская журналистка, всегда фрондировавшая ровно на миллиметр сверх указанной партией линии и ни на миллиметр - сверх того, что разрешал главный редактор. Как же - пить-есть надо, здесь она откровенна, только лукаво - "занялись выживанием". Как будто бы сидела в Лефортове, ходила с Новодворской в пикеты, а потом - перестала. Знакомство с народом ограничено лицами вахтеров и продавщиц. Возможно (лень проверять), особенно бранит "церковников" за начальстволюбие (проверил - бранит Гребенщикова и Охлобыстина за ханжество). Их лукавство и трусоватость она разглядывает с микроскопом, о том, что сама обладает теми же качествами, что является всего лишь одним из вахтеров Чубайса и любого кремлевского оборотня - не замечает. Полная аполитичность, убежденность, что все - демонстрации, пикеты - должны делать другие - и готовность записать на свой счет это сделанное. Самогипноз? Да. Но поскольку это самогипноз пишущего человека, то этот самогипноз становится и гипнозом. Правда, обмануть такой гипноз может лишь тех, кто хочет обманываться...

Особенности формирования интеллектуалов в России

Интеллектуалы Запада появились как побочный результат промышленной революции. В отличие от придворных клерков, эти интеллектуалы были людьми "свободных профессий" - они зависели, конечно, от людей, но не от королей и кардиналов, а от купцов, от покупателей книжек, от слушателей лекций.

В России промышленность развивалась всегда сверху, по распоряжению власти, которая хотела модернизировать лишь самоё себя, а к подлинной модернизации и европеизации относилась как к величайшей опасности. Поэтому интеллектуалы в России оставались на коротком поводке у власти. Как крепостные крестьяне, приписные к заводам, не превращались в рабочих, так сотрудники правительственных газет не превращались в журналистов, а профессора казённых университетов - в независимых мыслителей.

Краткий период настоящей модернизации в конце XIX - начале ХХ столетий привёл и к появлению настоящей интеллигенции: зависимой не от правительства в различных ипостасях, а от тысяч частных лиц. Выслуживание перед начальством сменилось конкуренцией на общественном рынке идей.

Конкуренция эта отличается от пресмыкательства как мотоцикл от царской кареты. Мотоцикл нуждается в колоссальном инфраструктуре, от дорог и топлива до ремонтников. Царская карета проедет где угодно, всё нужное для езды она содержит в себе.

После революции независимая интеллигенция была уничтожена и заменена правительственными пропагандистами разных калибров. Тем не менее, поскольку власть продолжила курс на принудительную модернизацию страны, возникла и стала разрастаться хорошо оплачиваемая техническая интеллигенция. Именно из неё после смерти Сталина вышли первые оппозиционеры режиму - как из дворян вышли декабристы.

Не "лирики", а "физики" (конечно, лишь малая их часть) составили основную массу диссидентского движения. Гуманитарные же "пропагандисты" позволяли себе оппозиционность в минимальных дозах, для них карьера стояла на первом месте по определению. Техническая интеллигенция попадала в оппозицию уже потому, что не могла не поражаться антиправовому характеру жизни в большевистской России: право в социальной жизни аналогично законам математики и физики в мире материальном. Для гуманитария причины этого несовпадения социальных законов и природных очевидны, техник смотрит на мир наивнее - и честнее.

Академик Дмитрий Лихачев, администратор и заурядный специалист по средневековой литературе, благодаря конформизму выживший и сделавший карьеру в 1930-1970-е гг., был провозглашён подобными ему казёнными гуманитариями "совестью интеллигенции" и "титаном". Но реальным центром гласной и активной оппозиции большевизму Сахаров стал действительно мирового масштаба физик.

В эпоху перестройку гуманитарные интеллектуалы не позволяли себе сколько-нибудь значительно забегать вперед либеральных фантазий начальства. Самые "передовые" из "орлов перестройки" постоянно проявляли жесткую агрессию против действительно демократических деятелей, к тому времени в основном уже пребывавших в эмиграции или в лагерях. При этом "интеллектуалы-пропагандисты", привыкшие завышать свою ценность в глазах начальства, и в 1990-е годы сильно преувеличивали свою роль в развитии событий, считая, например, что именно журналисты "избрали" Ельцина в 1996 году. Это был своеобразный вариант вульгарной конспирофобии - мания собственного величия.

Показной и лицемерный либерализм вчерашних партийных пропагандистов сам по себе не был опасен. Развитие России от относительной свободы перестройки к реставрации несвободы больше зависело от того, что власть свернула курс на модернизацию. Произошел массовый отток научно-технической интеллигенции в демократические страны. В результате из интеллектуальной элиты был утерян именно тот и без того небольшой слой, который выступал в предшествующие десятилетия за свободу.

Вера в необходимость Лубянки

Новая кампания по закрытию России по всем газетам: объясняют народу, почему нужна водочная монополия. Вот Антон Смирнов (Вечерняя Москва, 10.6.2003): "Работа "чекистов" на алкогольном фронте только на первый взгляд "как будто не видна". ... Заведено более 10 тыс. уголовных дел". Заведено - не осуждено преступников, а "заведено". Дело воспринимается как некий самодвижущийся экипаж, который только завести надо. Логика монополии совершенно та же, что в начале 1990-х, когда объясняли, почему плохи иностранные миссионеры. Некоторый комизм удвоения от того, что одновременно точно в тех же тонах ведут кампанию по заградительным пошлинам на импортные автомобили.

Журнал "Новое время" в январе 2005 г. целый номер посвятил обличению "серой реставрации", приходу к власти чекистов. Однако, на главный вопрос: "Как могло случиться, что они пришли?" один из ведущих сотрудников журнала дал такой ответ:

"Беда нового [после путча 1991 года] государства заключалась в том, что на место старой генерации чекистов некого было брать, кроме старых кадров, не слишком запятнанных в тех события" (Мильштейн И. Свой человек наверху // Новое время. - №5. - 2005 г. - С. 18).

"Новое время" представляет наиболее либеральную группу интеллектуалов советского типа - призывающих к "демократизации", однако, всё-таки убеждённых, что вовсе без тайной политической полиции невозможно, что всё-таки события начала 1990-х годов - это настоящая реформа. Здесь и проходит водораздел между самыми либеральными, но всё же советскими людьми, и людьми свободного мира, неважно, либералами или консерваторами, которые не могут согласиться ни с необходимостью той или иной формы КГБ, ни с допустимостью называть капитализмом, хотя бы даже "диким", тот строй, который в 1992 году сменил социализм большевистского типа.

*

Паника поднялись только, когда проиграли Явлинский с Чубайсом. Когда с политической арены сошли Якунин и Новодворская, что-то так не паниковали. Это нехорошо - властоцентричность, при которой значение имеет лишь то, что причастно власти. По этой же причине часто из диссидентов уважали Сахарова - как же, лауреат госпремии. А значение должны иметь лишь идеи политика и соответствие его поведения идеям. Вот идеи Сахарова хороши, поведение им очень соответствовало. А у Солженицына поведение вполне соответствует идеям, только идеи - вроде супа для матросов броненосца "Потемкин".

*

Ирина Хакамада оъясняет, почему она передумала и решила баллотироваться в президенты: нужно вести диалог с избирателем. Что верно, только почему обязательно вести диалог в такой форме? Избиратель, возможно, с намного большим удовольствием поговорит с политиком о бойкоте выборов. Но политические лидеры (как и церковные, увы) вечно путают диалог с проповедью. Гайдар сам себя упрекал, помнится, что все делал хорошо, только недостаточно подробно и недостаточно ясно объяснял избирателям, почему он все делал хорошо. А Творец, например, вообще не считает нужным объяснять, почему мир "хорош". Однако, Ему почему-то верят чаще, чем политикам. Сейчас: избиратели хором говорят о необходимости бойкота, но их не собираются слушать. Бойкот есть отказ от общения, но отказ от общения не вообще, а только с определенным подлецом. Поэтому бойкот вовсе не мешает диалогу, а напротив, помогает ему, потому что ничто так не мешает общению как присутствие некоторых людей, не обязательно плохих. Ученики не должны говорить о некоторых вещах в присутствии учителей. Подследственный и адвокат должны общаться наедине, а не в присутствии следователя. Президент России говорит как учитель, поступает как следователь. Бойкотировать его следует и как педагога, и как чекиста.

Алкоголизм

Интеллектуалка описывает своё участие в российских провинциальных выборах, не скрывая, что просто хочет "подзаработать денег". "Днём сочиняем грязные статьи-пугалки, ночью пьём водку". Точно так же после работы пили водку коммунистические палачи и пьют водку те, кто сегодня продолжает их дело без прежних формальностей. (Вертлиб Анна. Так рос единоросс... // Новая газета. - 16 декабря 2004 г.)

Конечно, убийство политического оппонента - не настоящее. Палач удивится тому, что наёмный сочинитель мучается из-за своего сочинительства. Совесть карает своего носителя: именно потому, что он грамотен, он переживает из-за написанного. Кажется, что это предохранительный механизм, удерживающий человека от греха. Алкоголизм этот механизм разрушает. Вместе с человеком. Остаётся один грех.

Греху это неприятно. И в хрущевско-брежневские годы советские интеллектуалы полагали, что пьют, подражая американским интеллектуалам, что их выпивка - это по каплям просачивание в Россию западных идеалов. Правда, в газеты они все равно писали, как и их наследники путинской эпохи, то, что заказывало руководство. Греху, пожалуй, было приятнее паразитировать на прячущихся от самих себя товарищах, чем на циничных путинских господах. Черное лучше смотрится на сером, а на иных душах даже сатанинское зло кажется светлым пятном.

ВЕРА В ДОБРОГО ДИКТАТОРА

Заславская откровенно вспоминает о своей "вере": "Перестройка была для меня счастливым временем, я очень верила в Горбачёва. … Так хотелось верить, что общество вырвется из ловушки! … Горбачева ругают: вот, мол, он первые два года вообще ничего не делал. Но при этом забывают, что он был связан по рукам и ногам, пока не обеспечил себе большинства в Политбюро, чтобы наконец можно было что-то делать. А тем временем многое было упущено". Заславская, которая достигла пика карьеры при Горбачёве, забывает, что самые деспотические меры, в том числе, кровавые, Горбачёв предпринял именно, получив полноту власти. (Заславская Т. Русь-тройка с минусом // Новая газета. - 28 марта 2005 г. - С. 21)

Российская газета, 2.3.4, Л.Радзиховский: для России "оптимальный строй" - конституционная монархия, просвещенный абсолютизм, в общем, либеральная империя. "Это очень опасно и плохо - но выше головы не прыгнешь".

Заместитель главного редактора журнала «Власть» Вероника Куцылло после разгона «Марша несогласных» написала, что была на марше и что разгоняли его точь в точь как разгоняли в октябре 1989 шествие детей политзаключённых. «Как похоже. И как не похоже. Потому что тогда была агония советской власти, а сейчас – возрождение. Долой КГБ!» (Власть, 23.4.2007, с. 21). Так и статью назвала: «Долой КГБ». Глянул в интернете, нашёл как в октябре 2006 г. Куцылло сокрушается, что Ельцин не разогнал парламент потихоньку, дотянул до пальбы по Белому дому, а о пальбе самой не жалеет. Интересно, а теперь она уловила связь между насилием и несвободой? Или по-прежнему считает, что насилие КГБ – плохо, а насилие «демократа» Ельцина – хорошо?

Александр Минкин в"Московском комсомольце" объявил в 2004 году о новой рубрике - он будет писать президенту. Одновременно "правозащитники" объявляют сбор подписей под письмом Путину с просьбой бороться с национализмом (в связи с убийством антифашиста). Вспоминается, как некоторые (к счастью, далеко не все) из друзей о. А.Меня после его смерти радовались, что Ельцин объявил о взятии следствия под личный контроль. Тогда, кстати, Минкин проявил разумность и заметил, что странно радоваться: убийц поручили искать именно тем ведомствам, которые, скорее всего, и организовали убийство. С тех пор и Минкин, и многие прочие значительно откатились в советское прошлое: первой и единственной реакцией на зло становится челобитье фюреру.

Каждый такой вздох печали надувает "главу государства" еще одним пузырьком воздуха. Так поддерживается мыльный пузырь "нормальной жизни" в России. Не чекистские убийцы, поощряющие нацизм и геноцид, правят страной, подтасовывая и фальсифицируя все - от результатов выборов до судебных приговоров - а нормальные политики. А потом подписанты удивляются, с чего это их презирают не только власти, но и народ. Народ, возможно, и труслив, но он по крайней мере не претендует на то, на что претендуют "правозащитные интеллектуалы": на отстаивание истины. Просить Путина о борьбе с нацизмом - все равно что просить Гитлера найти виновных в поджоге Рейхстага или в еврейских погромах.

Один из инициаторов обращения к Путину ответил мне, что ему сравнение этого господина с Гитлером "кажется преувеличением". Мне, правда, представляется более значимым мнение тех жителей Чечни, у которых дома, семьи, дети разбомлены русской авиацией. Власть, ответил мне оппонент, легитимна - пусть и не на сто процентов. Ага, она легитимна - в Чечне - на 98% - там столько нарисовали "за". А в реальности за нее проголосовало процентов сорок.

Беда в том, что наша псевдолиберальная интеллигенция - копия ненавидимой ею церковной верхушки. Так же боится показать свои настоящие доходы и расходы, так же материалистична и ради квартиры-дачи-машины способна слишком на многое, так же сочетает проповедь высоких идеалов с цинизмом и аморализмом, так же не мыслит себя без власти, так же боится быть в оппозиции, в подполье, так же сводит все к двум вариантам: либо ты холоп, заискивающий перед Кремлем и сводящий политику к искусству сочинения челобитных, либо ты бунтовщик. Ну, бунтовщик - это противозаконно, следовательно - холопствуй и полагай, что это и есть политика. Из-за этого бесконечного холопствования не остается времени и сил на поиск единомышленников, на реальную политику, даже на мышление. С тем, кто не у власти, встречаются лишь, когда нужно обналичить очередной западный грант, проведя семинар или конференцию.

Мне предлагают сейчас выбирать между Путиным и скинхедами, вчера - между Ельциным и Зюгановым, позавчера - между Ельциным и Горбачевым... Выбор с каждым днем все гаже именно потому, что настроились выбирать между одним злом и другим. Выбирать между двумя половинами раздвоенного копыта приходится, когда раз и навсегда человек выбрал отказ от политики, истины, честности. Западные люди мучаются, как может быть "богословие после Освенцима". Приезжайте в Россию - увидите, как может быть богословие во время Освенцима, как может быть правозащита в Освенциме.

* * *

Крыштановская О., социолог, критикуя наплыв силовиков во власть, отмечая, что их стало больше, чем при Горбачеве, оговаривает: «Мы делаем два шага вперед, один назад, но все равно в плюсе. … Всё же сегодня мы более демократическая страна, чем при Советах» (Крыштановская О. И в комнатах снова сидят комиссары. // Новая газета. – 30 авг. 2004 г.).

Максим Райкин

Райкин М. Про то, про это. М.: Новый центр, 1999. 314 с. Мемуар Максима Райкина, младшего брата известного эстрадного артиста. Идеальный пример советского человека, "идеальный" как "наиболее распространённый", "лишённый необычных черт". Наиболее ярко эмоционально окрашены воспоминания о детстве и войне. Описание сознательной жизни выполнено как отчёт о рабочем дне, интимное отсутствует. Жизнь протекает постоянно на виду у других. Это противоречивое сознание: автор, хотя и пишет уже в годы безцензурные, с гордостью описывает, как во время гастролей в Лондоне с энтузиазмом, без понуждения со стороны "органов" обманывали эмигранта-еврея, утверждая, что в России евреи живут очень хорошо (С. 157).

Автор одновременно гордится тем, что его брат осмеливался критиковать жизнь в России, автор и сам описывает чудовищные нелепости и нищету советской жизни, но завершает словами: "Наша великая держава благодаря "умному" руководству развалилась на части, и теперь мы стоим с протянутой рукой. ... Однако я все же верю, что пройдёт время и наша страна, дарящая всему миру великих учёных, писателей, мыслителей ... вырвется, наконец, из полумрака сегодняшней действительности" (С. 314). Ответственность за все недостатки целиком возложена на "руководство". Декларативное упование на власть сопряжено с декларативным же недовольством властью, но недовольство всё-таки ниже упования по шкале декларируемых ценностей. А ведь Райкин был в советской России наиболее сатирическим из всех артистов. Его сын в России 1990-х вовсе отказался от сатиры и откровенно поддерживал власть, пользуясь её благосклонностью.

М.Райкин описывает случай, могущий быть символом советской жизни: во время Второй мировой войны его родственник Илья Райкин, рижский еврей, был спасён двумя латышскими крестьянками. Они спрятали его в перекрытие между этажами своего дома, где размещался немецкий штаб, приносили ему еду, выносили горшок. После освобождения Илья долго не мог ходить: мышцы его полностью атрофировались. Такая же атрофия в вялой иронии Максима Райкина, который отмечает, что "советская власть" не разрешила жертве нацистов вернуться к юридической работе, не дала ему подняться выше продавца в киоске: "ведь человек был в плену, не пустил себе пулю в лоб" (С. 8).

Миф о добром царе и безвольных холопах

В 1990 году возник миф о "падении тоталитаризма". Основан он был прежде всего на изумлении перед стремительными формальными изменениями: например, в России стали открыто продавать запрещенные книги, разрешили торговать валютой и смотреть порнографию. "Кто бы мог подумать", - был частый тогда рефрен в сочинениях политологов. Такая заворожённость формой сама по себе была бы безобидной, но она, видимо, стала помехой для осознания того, что содержание режима не изменилось или изменилось незначительно. В результате тревожные факты, свидетельствующие о диктаторской природе крипто-советских режимов, игнорировались. Прошлое, предшествовавшее "обрушению тоталитаризма", фальсифицировалось. Например, Яцек Куронь, польский антисоветчик, писал в 2002 г.:

"Тоталитаризм, как и все другие социально-экономические системы, пришёл к власти благодаря общественному движению, и победить его, создав новую систему, можно было лишь тем же самым способом. Именно для того, чтобы положить начало такому общественному движению, аппаратная группа, во главе которой стоял Михаил Горбачев, выступила с инициативой "перестройки" (Куронь Я. Как рухнул реальный социализм. // Новая Польша. - 2004 г. - №4. - С. 9).

Куронь сам был "советским антисоветчиком", в 1960-е годы выступавшем за обновление социализма, и он перенёс на Горбачева свой опыт безо всяких к тому оснований. Сама идея о том, что тоталитаризм - результат "общественного движения", есть идея вполне марксистская по духу. В реальности тоталитарные режимы приходили к власти в результате не силы тоталитарных "общественных движений" (всегда маргинальных), а слабостей режимов демократических. И уж менее всего Горбачев намеревался "положить начало" какой-либо общественной инициативе. Как истинный парторг, он видел в "обществе" лишь идейную фикцию, которой можно и нужно манипулировать для реализации своих целей.

Миф о том, что свобода пока достаточно

Весна 2004 года. Юбилей Вл.Познера. Старый советский пропагандист, очень аккуратно двигавшийся в ногу с партией, очень доволен собой, судя по многочисленным интервью, уверен, что несвобода слова еще не так уж велика, и он лично может говорить все, что хочет - что, разумеется, заставляет поражаться тому, как мало многим надо, когда речь идет не о входящем в уста, а об исходящем. И не то беда, что юбиляр именно в последнее время публично продемонстрировал всем элементарную финансовую коррумпированность, "сходив на лужок" - получил офисное здание в центре Москвы. И даже не то беда, что в Познере любви к свободе - ровно чайная ложка. То беда, что эта чайная ложка не может жить вне бочки дегтя.

Советские либералы - жареные льдышки - чрезвычайно инклюзивны. Пребывание рядом с настоящим либералом, даже мысль о том, что есть либерализм настоящий, а есть ненастоящий, их приводит в бешенство так же, как существование настоящей котлеты приводит в коровье бешенство котлету морковную. Диктатура не может сосуществовать с демократией - и поэтому антидемократический ресентимент диктатур очень гневается, что демократия может сосуществовать с диктатурами. Правда, когда демократия начинает воевать с диктатурой, пусть даже чужой, это вызывает еще большую злобу. Тем не менее, диктатура не может существовать и без демократии, как тьма не может существовать без света (хотя пытается убедить всех в обратном). Рабство - это бочка дегтя, нуждающаяся в ложке меда, чтобы провозгласить себя медом. Поэтому рабство так гордится тем, что в нем всегда есть немного свободы - хотя гордиться имеет право лишь свобода - тем, что она неистребима.

Отличие между элементами рабства в свободном мире и элементами свободы в рабском существует, но оно не поддается столь точному определению, как взвешивание фракций меда и догтя. Это сфера психологии, а не химии. Важно, что свободный человек обеспокоен каплями рабства, борется с ними - а холоп, по уши в бочке, дорожит ложкой свободы. "Казенные либералы", "псевдо-либералы", "шуты гороховые", - по-разному можно называть таких придворных, уверяющих себя, царя и всех, кто хочет слушать их уверения, что налицо не бочка дегтя с ложкой меда, а ложка дегтя в бочке меда. Называть их можно по-разному, а вот сотрудничать с ними крайне опасно, хотя и крайне соблазнительно. Кажется, что через этих шутов можно повлиять на их повелителей. Шуты и сами убеждены, что водят за нос королей и могут их привести в нужное место. История, однако, свидетельствует о противоположном: деготь, возможно, и можно превратить в мед, но для этого нужно иметь дело - насколько нужно, что бывает довольно редко - непосредственно с дегтем, а не с теми изолгавшимися ложками меда, которые в нем плавают. Чаще, однако, нужно сколачивать новую бочку, разводить пчел и далее как всегда.

Запаздывание критики

В 2004 г. Е.Сабуров писал в связи с "делом Юкоса" о возвращении к 1974 году:

"Сейчас [курсив мой - Я.К.] вот выясняется, что освобождение-то было условно-досрочное. ... В стране, оказывается, образовалась не частная собственность, а условно-частная собственность" (Сабуров Е. Условно-частная собственность. // Новая газета. - 12 авг. 2004 г. - С. 3).

Между тем, условность частной собственности возникла не в 2004 г., а те самые годы, когда Сабуров сам был министром в правительстве Гайдара.

В России в 2004 году многие публицисты стали использовать выражения "наступил решительный час", "в 2004 году мы окончательно вернулись в состояние хомо советикус, и это совсем не то, что мы же о себе намечтали в каком-нибудь 1994-м" (А.Политковская. Мы снова - советские люмпены. Новая газета. 22.3.4. С. 5). Автор этой оценки в середине 1990-х годов очень активно специализировалась на вполне "советикусовой" борьбе с иноверцами, разжигала истерию против "сектантов". С началом второй чеченской войны, правда, она переключилась на противостояние милитаризму. Одно это показывает, что ее оценка далека от реальности.

Если и можно говорить о "возвращении" в советское состояние (хотя, видимо, большинство населения из него просто никогда не выходило), то датировать возврат надо не 2004-м годом, и не 1994-м, а 22 августа 1991 г., когда сразу после путча, уверенные в себе "демократические лидеры" взяли курс на сотрудничество с "поверженной" советской номенклатуры. Конечно, свою роль сыграло то, что большинство этих лидеров были выходцами не из диссидентских кругов, основательно потрепанных КГБ, а из тех интеллектуалов, которые никогда и не отличались высокой нравственностью и верностью свободе, а напротив, делали себе карьеру именно на компромиссах с советской властью.

Личная эволюция Политковской показывает, кроме того, что репрессии не играли решающей роли (она пишет: "Власти достаточно было нам только слегка пригрозить, продемонстрировав выборочные репрессивные штучки, - лапки тут же кверху"). Репрессии были разнообразны, не все из них были выборочны, даже наоборот: "чеченская война" была именно массовой репрессией, показавшей, что власть готова применять принцип коллективной ответственности, готова уничтожать целые города за ничтожные провинности, лишь потому, что ей "хочется кушать". И эти репрессии никого не напугали, напротив: тех немногих, кто был способен к протесту, они пробудили, а прочие просто стали искренне восхвалять геноцид в Чечне.

Противопоставление крайностей: есть лишь Солженицын и Зюганов

Во второй трети ХХ века советские интеллектуалы были склонны затушёвывать реальность умолчаниями и ложными противопоставлениями. Например, В.Буковский в статье "Почему русские ссорятся" противопоставил Солженицына и антикоммунистических диссидентов - диссидентам "левым", причислив к последним Синявского и заявив, что именно последние пользуются на Западе поддержкой. Он умолчал о существовании основного течения - основного как на Западе, так и в России - обычной либерально-консервативной интеллектуальной среды, не принимающей ни национализма "почвенников", ни левачества "неомарксистов". Это позволило ему и ему подобным сохранять самоуважение, считать себя единственными носителями истины, предаваться вульгарному и вполне левацкому ресентименту, критикуя США за "тупость", "глупость", "провинциализм" и при этом существуя в основном благодаря средствам, которые США вкладывали в борьбу с коммунизмом.

Г.С.Померанц, некролог Аверинцеву озаглавлен: "Последний из Серебряного века" (МН, 27.2.4). В данном случае "Серебряный век" - явная натяжка. Померанц объясняет: жил в семье, в которой сохранялась атмосфера "общехристианской и большой русской культуры". Серебряный век, как верно подмечал Колеров, довольно поздний и малоприятный миф, напыщенность которого сильно умаляет те и без того немногие и достаточно провинциальные достижения, которые были в русской культуре накануне революции.

Развитие советской психологии: интеллектуалы

Психология советского интеллектуала, "работника культуры" не является чем-то качественно отличным от психологии советского человека вообще. Эта психология интересна именно тем, что она общая для всего населения, в течение нескольких поколений подвергающегося постоянному социальному унижению. "Работники умственного труда" особенно интересны, потому что говорят и даже защищают те образцы поведения, которые другие жители не могут осмыслить, но придерживают неуклонно.

Если обычный человек нуждается в сверхценностях и идеалах, то советский человек принципиально отвергает саму их возможность, а на первое место ставит выживание. При этом он остается носителем "двоемыслия" - это необходимо для выживания. Он отвергает все ценности - дружбы, любви, общения, религии - кроме ценности государственной власти - своего единственного (как он полагает, единственного вообще) источника жизни.

Однако, и государственную власть советский человек принимает не с той искренностью, с которой вообще-то человеку свойственно принимать свои идеалы. Цинизм и неверие распространяется и на государство, на правительство. Однако, это неверие культивируется личностью не для того, чтобы изменить что-либо в социальном устройстве и не для того, чтобы считать изменения желательными или возможными. Человек цинически относится к государству, чтобы оправдать свое аморальное поведение в отношениях с ним, чтобы украсть.

Даже если человек не может украсть, цинизм сам по себе облегчает ему жизнь (выполняет компенсаторную функцию, с точки зрения психологии), поскольку в каждый отдельный момент человек дистанцируется от преступлений, постоянно творимых государством. Цинизм кажется ему верхом смелости и проявлением не ненависти и слабости, а силы и свободы. Он забывает о том, что несет ответственность за происходящее в стране, что не использовал всех возможностей для политической активности. У неудачливого советского человека цинизм ограничивается брюзжанием. Удачливый советский человек наращивает и свой цинизм, оказываясь в ситуации глубокой психологической раздвоенности: он бранит и любит власть одновременно, видит, что его власть - худшая из возможных, но при этом защищает ее как единственно возможную.

Самым простым случаем советской психологии является чистое стяжательство. Вл.Максимов писал о "советских писателях": "Стыдно сказать, ради какой мизерной малости - жалкой публикации, лестного упоминания в рецензии, гонорарной подачки - любой из них был готов на любое преступление и святотатство, разумеется, если это могло сойти с рук безнаказанно" ("Кочевание до смерти", цит. по ж-лу "Новая Польша", №6, 2004. С. 62).

Сложнее ситуация людей, которые гордятся тем, что определенные нормы нравственности все-таки соблюдают. Чтобы прослыть (хотя бы в собственных ушах) порядочным, достаточно красть не всегда или даже ограничиваться получением денег из государственной казны, что для советского человека по определению не является чем-то сомнительным.

Например, кинорежиссер Алексей Герман прославился фильмами, в которых обличал сталинские репрессии. Репрессированные в его фильмах - только представители большевистской номенклатуры. Это можно объяснить цензурой или тем, что режиссер не делает различий между номенклатурой и "простыми людьми". Он с удовольствием описывал, как плохи другие представители советской интеллигенции, встреченные им на приеме у Горбачева:

"[Валентин] Распутин повторял: "эти гаммасексуалисты" ... Старый Михалков жаловался: "Над гимном смеются, над гимном смеются..." За колонной стоял Бондарев, человек, который взошел на антикультовой "Тишине", а всю карьеру построил на реабилитации Сталина, - стоял и всех ненавидел. ... Ролан Быков, выступая, так волновался, что нес полную околесицу, а потом шептал мне: "Что они про меня подумали? Что они про меня подумали?" И я успокаивал его, что они очень хорошо подумали и карьера твоя взлетит еще выше: они подумали, что ты очень глупый, что неправда. И талантливый. Что еще нужно власти, чтобы любить художника? Чтобы он был талантливый и глупый...".

После перестройки Герман стал снимать фильм по антифашистскому роману Стругацких "Трудно быть богом", обличающему серость номенклатуры и наступающий клерикализм. Однако, декларируя (искренне) антифашизм и антиклерикализм, Герман сам защищал Ельцина от критики антифашистов (Ельцин поощрял нацизм, сделавший при нем качественный скачок в своем становлении в России), просил у Ельцина: "Борис Николаевич, дайте денег на кино!" (инфантильно оправдываясь тут же тем, что "меня научили, что просить надо у него"), подписал письмо с призывом оградить Россию от западных миссионеров, послушно пошел к Чубайсу, когда тот его "вызвал к себе", и публично признается, что с тех пор, как Чубайс стал его поздравлять с днем рождения, "он мне нравится еще больше".

Герман одновременно возмущается тем, что в стране ограничивается свобода слова (из "Известий" выгнали его друга Юрия Богомолова за критику Михалкова), но считает, что виноваты в этом кремлевские олигархи (Потанин), но не Кремль. Он с гордостью заявляет: "Единственное, что радует: Путин мне присылает поздравительные телеграммы к каждому празднику. И это придает мне определенную уверенность: каждую телеграмму я вкладываю в водительские права" (цитаты по интервью: Герман А. Полвека без хозяина. / Новая газета. - 26 июл. 2004 г. С. 24-25). Но и в этом откровенном интервью Герман не рассказал главного: сколько денег он получил от правительства на съемки.

В 2004 году после теракта в Беслане он выступил на организованном правительством митинге и заявил:

"Господин президент ... Я был всегда большим почитателем и, так сказать, борцом за ваше избрание" . (Герман А. Карьера публичного оратора для меня закончилась. // Новая газета. - 23 сент. 2004 г. - С. 5).

Все измеряется, даже подлость человеческая. Иногда в попугаях (кстати, попугай в мультфильме "Удав и попугай" создавался художником как некоторая пародия на Ленина). Но чаще все-таки в километрах. Вот Никита Михалков вспоминает (Родит. собрание при МН, сент. 2003) как однажды ехал с отцом на дачу и доказывал ему: "Пишешь всякую хрень...". Отец высадил его из машины, сказав: "То, что я пишу, кормит тебя". И Михалков-младший 12 километров шел до дачи. "За эти двенадцать километров до дома многое понял. И дело не в том, что я чего-то испугался. Что меня накажут или лишат каких-то благ. Я просто подумал, что все это - правда. Вольная идеология или вольное поведение при том, что ты питаешься с руки, которую осуждаешь, - невозможны. Или уходи из дома, или принимай то, что есть". И вот уже младший Михалков поседел, а из дому так и не ушел. От мало-мальски порядочной жизни его по-прежнему отделяют двенадцать километров. Неужели до сих пор боится умереть с голоду? Возможно: он описывает, как у них в доме запрещалось резать веревочки, которыми перевязывали торты - надо было развязать и сложить в коробку, была специальная коробка. Александр Македонский отдыхает...

* * *

Конечно, у власти тоже есть презумция невиновности, и нельзя сразу говорить, что плох не только псарь, но и царь. Но беда властопоклонников, что они делают эту презумпцию невиновности власти бесконечной, повторяя: "Сталин хороший", даже когда их ведут на расстрел на Колыме. А уж когда повторяют "Путин хороший", вовсе не идя на расстрел, а заглушая звуки выстрелов - это и подавно иначе пахнет.

Татьяна Щербина (Новое время, №26, с. 30) восхищается западными пенсионерками и скорбит о наших: "Прожиточного же минимума хватает, чтоб не умереть с голоду, но его категорически недостаточно для того, чтобы родилось чувство собственного достоинства. Оно, впрочем, не рождается и у богатых, чьи деньги - ворованные. ... Проблема не только в отсутствии денег на культуру, развлечения, саморазвитие (есть не только много бесплатного, они и все "лишние" деньги колекционируют на сберкнижке), проблема - в душе: выживание требует огромных моральных затрат. Зверьки ждут подачек, зверьки высчитывают разницу в стоимости продуктов на рынках ... Как же неизменно бессовестна власть в России, что превращает людей в зверьков! Это ведь ничем не лучше сталинских лагерей!"

Ну, нет! Про "зверьков" - звучит правдой, хоть и горькой. Но, во-первых, и у многих западных людей чувство собственного достоинство - эфемерное или, точнее, наносное. После революции многие люди, державшиеся куда как с достоинством, опустились в мгновение ока. Во-вторых, не власть превращает людей в зверьков, а звереющие люди, сводящие жизнь к покупке подешевле, превращают власть в смотрителя зоопарка. Тут не спор о яйце и курице, тут ответ ясен, слишком ясен. И самое уточенное озверение не в крохоборстве и не в тоталитаризме, а как раз в позиции самой Щербины: интеллектуал предает интеллект, когда использует его для объяснение выбора между добром и злом сугубо материальными, внешними, обстоятельствами.

Двоемыслие: за и против власти одновременно

Анна Политковская, критикуя военные преступления в Чечне, одновременно критиковала власти за то, что русским солдатам, вернувшимся из Чечни, платят мало и недостаточно о них заботятся: «Разве забота о семье Героя, погибшего на войне, которую ведёт государство, - не обязанность этого государства? … Война сегоня мучает всех: и тех, против кого государство посылало воевать (людей Чечни), и тех, кого посылали» (Политковская А. Страна замедленного действия: Как живут семьи погибших героев России. // Новая газета. – 19 авг. 2004 г. – С. 9).

Шовинизм

Борис Стругацкий всегда последовательно высказывался в поддержку Кремля. В сентябре 2004 года он писал:

"Десять лет назад отделение Чечни решало все (или почти все) проблемы, сегодня - не решает ни одной. Тогда мы получали на наших границах независимое и в общем нейтральное государство, сегодня - лютого врага. И не просто врага, а врага агрессивного, нацеленного на новые захваты и саморасширение. Впрочем, десять лет назад ни в каких радикальных геополитических действиях и необходимости не было. Всего-то и надо было оказать Дудаеву уважение, дать ему пару генеральских звезд да расширить несколько автономию республики. Так нет же: начальству втемяшилось одним десантным полком, в двадцать четыре часа... Чтобы цивилизованно разойтись, нам придется цивилизованно пожить рядом, хотя бы на протяжении пары поколений. Сейчас цивилизованный развод никак не получится. Значит, надо попытаться притерпеться друг к другу. На мой взгляд, Путин делает в Чечне все, на что способен российский политик здесь и сейчас. Я не вижу других подходов, мне нечего ему посоветовать. Есть, разумеется, сторонники того, чтобы забросать Чечню атомными бомбами или, наоборот, вывести оттуда войска и предоставить чеченцев самим себе. Но такие "экстремисты" пребывают в меньшинстве. Остальные же - и я в том числе - полагают, что действовать надобно поэтапно, завоевывая сторонников и уничтожая особенно яростных противников" (МН, 2004, №36).

Стругацкий, видимо, не понимает, что смертельно оскорбляет всех чеченцев, утверждая, что объявление независимости Чечни в сентябре 1991 года - результат честолюбия одного человека. Конечно, ни об одном прибалтийском народе этот классический образец советского интеллектуала-шовиниста бы себе такого отзыва не позволил.

Умиление властью: отрицание злых умыслов у "новой" власти

Иван Засурский (кем приходится полувековому воспитателю советских "журналистов"?) из "Рамблера": "Мы живем в стране очень либеральной, в сущности, в которой просто у некоторых людей осталась память о других временах. И эта чертова память на самом деле - основная проблема, потому что из-за нее власть вынуждена делать какие-то шаги, которые ей самой даже не нужны. ... Люди после и до 35-45 лет - это две разные страны. Одна из них умирает, другая рождается. Все эти гайки, которые вот-вот начнут закручивать, - они все воображаемые" (Новая газета, 28.6.4).

Гм! А президенту этой страны - меньше 35? А расстрелы мирных жителей - "воображаемые"? Ходорковский посажен поневоле, потому что пропагандировал советскую власть? Вообще, делить людей по возрасту - вздорно, но делить людей по возрасту, чтобы утвердить себя, любимого и молодого, просто подло. Страной дружно правят молодые, не очень молодые и состарившиеся подлецы. Что Засурский молодой, что Засурский старый, - а суть одна: надудеть в уши погромче, что все хорошо, а недовольные - просто враги народа.

В качестве примера того, на что способны молодые, чтобы себя защитить, Засурский рассказывает, как люди, которые против рубки деревьев в парке, списались по интернету, собрались в центре Москвы: "Их набирается критическая масса, в какой-то момент их становится так много, что они просто забивают всю дорогу и едут катаются. Им сзади гудят, а они - эй, давай дорожки!".

Правда, Засурский благоразумно умалчивает, кто именно и когда так митинговал и добился ли чего. Мечты онаниста! А как это выглядит в реальности, в том же выпуске той же газеты Н.Чернова: в Кузьминках жильцы стали бороться против вырубки 300 деревьев. Борьбу возглавила отнюдь не молодежь; та, может, и "боролась", разъезжая на машинах по центру города и устраивая пробки, но этой борьбы никто не заметил. Жильцы много чему научились: записывать речи представителей "власти" на магнитофон, чтобы потом те не могли отпереться, посылать контролеров на выборы - только не на все участки послали.

Зампрефекта Шеденков, когда понял, что жители могут сорвать явку, заявил: "Власть, которую изберут минимальным количеством голосов, может повернуть свою деятельность против народа. История знает такие примеры". И повернули. И - ничего. Потому что большевики в свое время приложили все усилия, чтобы милитаризировать страну до такой степени, чтобы центр тяжести жизни был не в квартирах, а в казармах.

Кормление от власти

Юрий Яковлев на 75-летний юбилей вспомнил, как он выпросил у комиссаров трехкомнатную квартиру, или Этуш, который в 80 лет женился на 40-летней и теперь очень обижается на свою дочь, порвавшую с ним всякие отношения и не пускающая к нему внука. По церковному праву эротическое преступление тяжелее квартирного, но квартирное для советских людей заменяло и эротическое, и политическое, и культурное - это ведь и означает "квартирный вопрос их испортил". Все свелось к квадратному метру. И чем больше квадратных метров, тем меньше "всего".

К числу мифов, прикрывавших отсутствие реформ и реставрацию после путча 1991 года, относится и миф о том, что "по инициативе независимо мыслящих ученых" тогда был создан Российский государственный гуманитарный университет (из аннотации к книге профессора РГГУ А.Липатова). Между тем, Ельцин просто подарил ряд московских зданий ряду своих союзников из советского интеллектуального истеблишмента. Юрий Афанасьев, один из лидеров депутатов, провозглашавших себя демократами и поддерживавших Ельцина в его борьбе за власть, получил огромное здание, конфискованное после революции большевиками у Народного Университета Шанявского. Большевики разместили здесь Высшую Партийную Школу.

Разумеется, такую раздачу домов (и квартир) в своеобразные "феоды" (все они оказались в условном владении, поскольку частной собственности на землю в Москве введено не было) необходимо учитывать при анализе того, почему большинство советских интеллектуалов выступили против реституции - возвращения конфискованной большевиками собственности их настоящим, дореволюционным владельцам либо их наследникам.

В 1990-е гг. РГГУ обладал репутацией "передового"; при этом обычно назывались имена двух учёных, уехавших заграницу и в РГГУ появлявшихся лишь для чтения показательных лекций: Вяч. Иванова и Серг. Аверинцева. Что профессура РГГУ осталась вполне советской по психологии и нравственным установкам, обнаружилось вполне в 2003 г., когда ученый совет "университета" выполнил приказ власти и проголосовал за расторжение контактов с богатыми покровителями университета из нефтяной компании, ставшей властям неугодной. О высоком качестве достижений РГГУ говорит лишь те, кто заинтересован в оценке этих достижений.

*

Григорий Остер почил в президенте: сделал вместе с ним сайт для детей. В газетах подчеркивает, что делал сайт не о личности президента, а о должности президента, гонорар получил не такой уж большой (но точной цифры не называет). С таким же успехом мог бы в 1937-м написать оду отцу народов, подчеркивая, что восхваляет не лично Джугашвили, а миссию отца народов как таковую.

* * *

30 июня 2004: в Питере на Дворцовой демонстрация "художников". Позорная демонстрация того, что такое совковость в искусстве. Их лишают мастерских в центре города, почти бесплатных, и они возмущаются: мы-де работает ради славы города, а к нам такое отношение... Попрекают депутатов лозунгом: "Мы за вас голосовали". Во-первых, врут наверняка, во-вторых, голосовали - так и получите за это. На первом плане - главный "митек". Мало того, что просто - халтура и скверная живопись, обычная имитация постмодерна бездарностью. Так еще и агрессивная: это ведь "митьки" выступили "в защиту православия", осудив "Евангелие от митьков" как богохульное. Небось, Куваева, автора гениальной Масяни, в этой толпе не было..

Застенчивость "либерализма"

Редакционная передовица "Радонежа" (№143, 2004, С. 2): в Петербурге православные пришли в художественную галерею и облили краской какие-то "интерактивные иконы" художника Янушевского. Редакция: "И это очень хорошо, ибо неопровержимо свидетельствует о том, что гражданские доблести и забота о стерильности окружающей среды все еще не чужды нашему обществу". Их обществу. Игумен Вениамин Новик, автор книги в защиту христианской демократии, публично выступал в поддержку подобных акций.

В том же номере "Радонежа" на соседней странице объявление о том, что компания Яндекс создала систему поиска избирательно по "православному" интернету. "Чистота" (православность) гарантируется сотрудничеством с радонежского типа православными сайтами. А Яндекс - это уже "приличные" люди, абсолютно светские, яппи, - но с какой же легкостью эти модерные по внешнему виду персонажи пали в объятия худшему, что только можно найти под маркой православия. Худшему - зато наиболее милому государственной власти... Так что дай людоеду интернет - он сделает из него вполне людоедский инструмент. То, что создано для открытия мира и свободы, превратит в средство закрытия, инквизиции и порабощения.

И кто хуже: православные либералы, которые молчат в тряпочку, чтобы не подставить под удар либерализм, или совершенно ни во что неверующие либералы, которые за копейку, да просто за чувство уверенности и за близость к власти молчат в ту же самую тряпочку, да еще и помогают самым мракобесным фракциям, поскольку за ними - Кремль? По-моему, вторые. Первых - затоптанных, изломанных - жалко. Да православные либералы и не притворяются, что они удачники, трагикомически бегают по рекам Вавилонским и рвут Бердяева и Меня в клочья в безуспешной попытке распространить их идеи, оскопляя их дух. А эти - пьющие эспрессо за десять долларов чашечка, щеголяющие цинизмом-ниссаном-сотовым-дачей-отпуском в Европе как их отцы щеголяли цинизмом-волгой-спидолой-дачей-отпуском в Сочи, не просто стиляги, а стиляги типа Евтушенко, пижоны опасные, как зыбучее болото.

* * *

Марина Колдобская (Новое время, №28, 2004, с. 5) бранит выставку, критикующую советскую жизнь, за примитивизм: мол, в духе перестройки там показано, что большевики были преступники, а у них были жертвы. «Люди (особенно продвинутые) хотят не нравоучений, а информации. … Мир не делится на левых и правых, … ангелы были отнюдь не ангелами, а у демонов имелись вполне человеческие, хоть и преступные, резоны. … Кто рассказывает притчи вместо истории, рассказывает неправду».

Гм! А про свою редакцию она повторит эти слова? Что отобравшие здание у «НВ» - имеют свои человеческие резоны, а лишившиеся здания – отнюдь не ангелы? Это ведь так верно! И когда Сталин расстреливал ни за что крестьян – разве крестьяне не были грешными людьми?

Разумеется, история есть притча. Только очень наивные или очень невежественные люди полагают, что история есть точная наука, в которой «информация» означает то же, что в физике. История есть способ сказать словами и образами то, что нельзя сказать цифрами. Главное, чтобы говоримое не противоречило точной информации – как противоречат ей мифы и фантазии. И если Колдобская убеждена, что советская власть пала, что пало деление мира на черное и бело, что схематизму нужно дать бой… Что ж, по вере ее да будет ей. Обычно с этих слов начинается возрождение Совка. И главным в Совке было словечко «неоднозначно».

Александр Есенин-Вольпин, интервью "Независимой г.", 8.6.2004: бывший диссидент, эмигрировал в 1972, живет в США. Рассуждает о недолгой оттепени 90-х (род. 1924, для этого поколения и Хрущев - оттепень, и Ельцин - оттепель, им нужно немного, чтобы возрадоваться). Американизировался уже отчаянно, призывает сопротивлеться нарушениям закона на мелком уровне, житейском, организовываться в группы по 8-12 человек: "Выработанные ими честные, точные и непротиворечивые предложения могут поступать к депутатам для внесения в Думу". Пишите им, пишите! Как характерно это для диссидентства - абсурдистское мышление, приглашение проходить в театр, нарисованный на холстине. Но сохранил веру в доброго царя ("К сожалению, президент Путин не противостоит..."). Противопоставляет интеллигентов и толпу: "Свободно мыслящих, интеллектуально независимых людей недостаточно много, чтобы противостоять тупой алкогольной толпе, на которую упоминание прошлого величия России или религиозные призывы действуют сильнее всякой логики". Как будто религиозные призывы действуют на толпы! Тогда бы храмы ломились от наплыва людей. Разумеется, Вольпин просто неточно выражает свои мысли. Но главное: не алкогольная толпа, а именно интеллектуалы не в силах противостоять соблазну "величия России". Вслед за Честертоном, я склонен считать народ более здравомыслящим, чем номенклатура чиновничья и интеллектуальная. И аполитичность народа - на сегодняшний день очень рациональная реакция, способствующая краткосрочному выживанию. А долгосрочного при этом режиме ничего быть не может. Так что заниматься политикой тут можно лишь в порядке аскезы, без расчета на прижизненные результаты.

* * *

Беседа с нынешними атеистами. Все как один не желают отвечать за деяния атеистов большевистского времени. И они же утверждают, что христиан вера в прощение делает безответственными! Логика-то у нас общая: я полагаю, что вера у меня с Торквемадой общая, но моя вера уравновешена чем-то, чего не было у покойного, а потому я не буду жечь людей. Они полагают, что отсутствие веры у них со Сталиным общее (впрочем, они очень боятся даже это признать), но тоже, видимо, думают, что у них отсутствие веры сопряжено с чем-то очень положительным, что не даст им одобрить, тем более, повторить сталинских некоторых действий.

На практике смущает, однако, несколько моментов. Прежде всего: это не вообще атеисты, а атеисты-интеллектуалы, в отличие от меня, глупого, обременные степенями, званиями, состоящие в штате институтов и университетов. Так вот - они рассуждают про академиков, про академическую науку, жалуются, что некоторые академики поддерживают лженауку, но при этом ни один из них даже сейчас не призывает к утверждению в России академической свободы и университетской автономии. Они не мыслят себе жизни без государственного попечительства. И эти люди жалуются на клерикальную диктатуру! А клерикалы всего лишь подражают им - ищут государственного покровительства. Это ведь не клерикализм, при клерикализме Церковь руководит государством, а не наоборот.

Во-вторых, эти ученые в своем атеизме и гуманизме словно забывают о научном мышлении. Вот Всеволод Ляшенко (Здравый смысл, №4, 2003 г., с. 10-12) рассуждает про то, что есть якобы гены доброты. Ссылается на милое эссе генетика Вл. Павл. Эфроимсона в "Новом мире", напечатанное треть века назад и посвященное тем рефлексам у животных, которые воспринимаются человеком как альтруистические. Но ведь Эфроимсон не утверждал, что есть "ген" доброты - он был генетик, а эссе - про поведение, не про генетику. Его статья - поверхностные размышления отнюдь не научного характера (то же, к счастью, относится и к противоположного духа книжке Лоренца об агрессии). И вот уже Ляшенко приходит к вполне милитаристскому выводу: "С точки зрения цели сохранения человеческого рода" (а стиль-то.. "точка зрения цели") человечеству нужны и юродивые, и историки, и "могучий боец Илья Муромец". Поздравляем группу "Альфа" с тем, что она нужна и Патриарху (он ее тут поздравил с юбилеем, процитировав евангельское про "положить душу за ближнего"), и гуманисту-атеисту.

Ляшенко - чистый детерминист: быть ли гомосексуалистом определяется воспитанием, то же и о вере, и гуманизм - дело воспитания. Например, юношу надо учить личному героизму, "борьбе с антигуманистическими программами, например, фашизмом". Вечно какой-то гуманизм с ружьем получается. И чем он тогда лучше отдела МП РПЦ по сотрудничеству с МО РФ?

Интервью полковника МВД Андрея Олинтера-Хвили. Критикует конституцию: мол, как это 13 статья утверждает, что в России идеологическое многообразие. "Если государственные руководители объявляют, что у них нет идеологии, нет идеалов, идей, то возникает резонный вопрос: а куда же они ведут страну? Получается некий хаотичный процесс. Хотя ясно, что этого быть не может. Значит, какая-то идеология у государства все-таки есть, однако она почему-то не объявляется". Западные люди как огня боятся слова "идеология" именно потому, что не хотят, чтобы страна куда-то "шла", тем более - чтобы ее "вели" какие-то чиновники. А нашему "консерватору" без идеологии немыслимо. Он же про организацию католических диоцезов в России: "Организовали их на территории предполагаемых стран, на которые хотят раздробить наше Отечество! Иными словами, католики находятся в команде, стремящейся развалить Российскую Федерацию". Православная Москва, №309, февр. 2004. С. 6. Интервью называется: "Миссионер - как разведчик в стане врага". Он сам себя воображает шпионом, соответственно, и в других видит шпионов.

* * *

О пользе страданий: после перерыва стало выходить "Новое время". Ух, какое оно стало либеральное! Никаких там Колесниковых-Чубайсов, Новодворская забыла Борового, а строчат из пулемета, как в 1991-м. А теперь о бесполезности страданий для находящихся в прелести: редакционная статья, описывающая беззакония, при помощи которых у редакции было отобрано помещение, заканчивается словами: "Если действительно наступила пора произвести санацию "капитализма, который мы построили", то начать ее следует с того, чтобы ... отделить бандитов от капитализма. И это как раз тот, возможно, единственный случай, когда следует применить "диктатуру закона" - по всей строгости. Государство не может мириться с бандитизмом. С ним следует разбираться без антимоний". Стилистический ляп позволяет согласиться с редакцией: с государством действительно следует разбираться без антимоний. Но каково: даже в такой крайности все равно взывают к наиглавнейшему бандиту с просьбой разобраться и все равно не решаются призвать к соблюдению закона всегда. Пусть Ходорковский сидит, а нас-то за что?!

* * *

Сестра Тарковского (Известия, 21.6.4) клянет "бандитский капитализм". Очень удобный миф - удобный не только для казнокрадов, но и для клерков, их обслуживающих. Потому что если бандитский капитализм - то ничего поделать нельзя, это же ведь еще Маркс описал и предсказал как неизбежную фазу. А это не бандиты, а номенклатурщики, и не капитализм, а диктатура. Ленивая и богатая диктатура - пока - но именно диктатура, прикрывающая свой материализм отчасти православизмом, отчасти нацизмом и расизмом, а более всего - словами о либеральной державности и имперскости. А с диктатурой, разумеется, можно и нужно бороться, ничего в ней неизбежного, фатального нет, а есть только общее согласие на беззаконие и подлость - в надежде, что и себе при общем хаосе утащишь что-нибудь полезное. Довольно много в мире стран, где так живут. Но все-таки и там врут меньше.

* * *

22 июня безусловно заслуживает отдельного выходного дня - и именно это должен быть день если не национального покаяния (не могут разом все люди каяться, потому что для покаяния нужно веровать в Кого-то Прощающего), то днем Национального Стыда. Вся жизнь советская есть утопия, обернувшаяся необходимостью постоянно давать лживые обещания, отодвигать в будущее расплату за грех, за грех невыполнимых обещаний, за грех счастья через насилие. Кто хочет сделать будущее хрустальным дворцом, тот превращает будущее в помойку. 22 июня есть расплата за договор с Гитлером в августе 1939 года, за шакалье рвачество. И если само 22 июня было не очень стыдным днем - потому что все-таки это была реальная расплата, уплата, после которой совесть становится немного чище - то каждое празднование 22 июня прибавляет сраму к стыду и глянца к национальному позору. Так немножко кривой росток, прибавляя каждый год по кольцу коры, превращается в очень кривое дерево.

* * *

Холопство - это дешевое счастье. Вот академик и завлаб ЦЭМИ Виктор Полтерович: "Я счастлив, что президент упомянул в качестве важнейшей государственной задачи развитие гражданского общества" (Политический журнал, 15.6.2004, с. 5). Как бабка-обрядоверка, которая счастлива, если услышит, как священник читает имена по ее записочке, не задумываясь над тем, есть ли в этом чтении смысл. И тут же - с характерной для либеральствующих холопов парадоксальностью - сокрушается, что власть задавила свободу слова, что "если исчезнет "Эхо Москвы", придется снова слушать западное радио". Да тогда будет уже поздно! Уже сейчас Запад воюет с Ираком и поэтому с Кремлем ссориться решительно не желает, чтобы не воевать на два фронта, так что особо надеяться на дядю не стоит.

Кукиш в кармане: театр

Марина Давыдова (Известия, 14.5.4) прекрасно анализирует совковость на примере театра: не будучи частью гражданского общества, театр ограничивался ролью кукиша в кармане (чем отличался от дореволюционного). В итоге -инфантилизация.

"Эта фига в кармане ... была не просто свидетельством социальной озабоченности художников. Не в меньшей, а может, и в большей степени она была выражением сыновнего отношения советских режиссеров к начальникам. Сын ведь может и озорничать, и даеж язык родителям показывать, но он всегда знает, кто в доме старший".

Давыдова, пожалуй, напрасно противопоставляет режиссеров писателям (тем более, композиторам), которые-де могут и в стол писать, не нуждаются в деньгах. Кто ж не нуждается в деньгах! И Бродский предпочел бы состоять в СП, а уж упоминать (как делает Давыдова) Солженицына как образец независимого персонажа... Независимый не посвящал бы себя тщательному анализу того, справедливо или нет его исключили оттуда, справедливо или нет напечатали или не напечатали... Сегодня советский театр еще хуже прежнего, ибо и кукиш в кармане стал лишним. "Он замкнулся на своем прошлом, на традициях, которые надо сохранять или развивать, но вкус, запах, саму фактуру современной жизни он не знает и словно бы не хочет знать". Но то же относится и к официальной церкви, и к науке, и к школе. Это византинизация, аутистское погружение в свое прошлое, бегство от настоящего.

МАСТЕР И ПУСТОТА

В 2005 году второй (государственный и государственнический) телеканал "Россия" показал многосерийный фильм Бортко "Мастер и Маргарита". Чуда преображения не произошло. Любопытно, что из актёров хуже всех играют старики, "профессионалы": Лавров, Басилашвили. Лавров ещё и элементарно не справляется с дикцией, что вообще неприлично. Интонации расставлены небрежно, а чаще всего вообще не расставлены. Простейшее "надо выбирать слова" - ударение поставлена на "слова", как будто речь идёт о выборе между словами и оружием. Паузы почти отсутствуют - нет воздуха в речи. Такое ощущение, что людей отвлекли от серьезного дела - обустройства дачи, ухода за автомобилем, чистки своих бриллиантов. Элементарная халтура, которой бы, кстати, не потерпели от этих актёров тридцать лет назад, и которй они 30 лет назад не допустили. О таких "артистах" как Панкратов-Чёрный или клоун из юмористической передачи (Варенуха) и говорить не приходится - штампуют то, что привыкли штамповать, и что в таком фильме абсолютно неуместно. Пластмассовый Абудулов... Ну нельзя тусоваться и подличать бесконечно, а потом выйти и талантливо, как в юности, сыграть. Остаётся автомат.

А молодые, незажиревшие, рвущиеся, бьющие копытом, чтобы себя показать - лучше. Хотя отлично играли только Берлиоз (не знаю фамилии) - но ведь его зарезали, увы - и Иешуа (тоже не знаю фамилии). Он действительно отлично играет. Но тут уже претензии к режиссёру - уж очень образ выбран лубочный. Хотя, впрочем, это может быть и замысел: мол, речь не об Иисусе, а о персонаже из около-православного фольклора XIX столетия. Но там, где молодых актёров много (сцена в ресторане), появляется ощущение любительского спектакля. Или профессиональных актёров, которых доверили режиссеру-любителю. Басилашвили, наверное, сыграл бы Воланда, но он ждал команды - он играет кого? сатану? наблюдателя? искусителя? В результате он играет настолько нейтрально, что выходит даже не дыра, а просто жвачка.

В высшей степени странное ощущение от звукового ряда - зияют пустоты, причём их слишком много, чтобы они имели какое-то значение. Операторская работа, блестящая в "Собачьем сердце", тут - никакая. Киноспектакль - камера словно стоит в углу и не желает никуда поворачиваться. Кот - ужасный, и даже не манерами (обаяние отсутствует начисто), а чисто технически - он покрыт не кошачьей шерстью, а какой-то жёсткой. То ли выхухоль, то ли даже дикобраз.

В "Собачьем сердце" Бортко схватил "атмосферу" эпохи. Разными прищепочками схватил. Тут вместо атмосферы - значки, и очень приблизительные. Особенно это чувствуется в сцене в "Массолите". 20-е годы были жутким временем, когда от активной жизни были отлучены все, кто старше сорока. Сам Булгаков воспринимался как старик. Между тем, в ресторане в основном - старики и старухи. Но это совписы не 1928 года, а 1988-го (может, и современные - не знаю о них ничего).

Нет ощущения жути, всеобщего подкожного страха, крушения последних островков дозволенности - и появление какого-то псевдо-Берии не спасает положения. Позволю себе предположить, что в режиссёра вернулся страх и самоцензура. Потому что сказать правду о 1928-м означает сказать правду и о 2005-м, о мире, где под золочёным угаром - коричневая жижа. Фильм адекватен не роману, а режиму - и путинскому, и сталинскому, режиму стерильности, бесцветности, уплощённости, аккуратности, режиму оловянных глаз и картонных голосов.

*

Резкое внутреннее сопротивление вызвало оплакивание Раисы Горбачевой. То есть, хорошо, что сердца не очерствели окончательно, пожалели Михаила Сергеевича. Плохо, что жалости хватает лишь на знатных и сильных, а о слабых пишут как о кучке мусора. Жалость и похвалы вышестоящим выставляют в хорошем свете прежде всего самих себя. Наши славословия Богу красят нас и нужны нам (действительно нужны, как и ласковые слова любимому человеку нужны прежде всего мне, любящему, а потом уже любимому), а Бога выкрашивать нужды нет. Юрий Богомолов (Известия, 21.9.1999): "Эта российская семья, лишившаяся высот верховной власти, осталась достойной, стойкой к потрясениям, горю, обидам". Да они потеряли меньше, чем кто-либо в России за последние годы. Там же Ирина Антонова, директор музея изящных искусств: "Горбачева всегда была собранна, остроумна, прекрасно выглядела и несла свое высокое общественное положение с большим достоинством". Московские новости (21.9.1999): "Женщина, которая чувствует, что любима, всегда выделяется из толпы. И этого ей не прощают. Раисе Горбачевой не прощали". Да не этого ей не прощали,  а высокомерия — возможно, высокомерия не от гордыни, а от неумения держаться на виду. Горбачеву действительно жалко, но не потому что она была какая-то очень хорошая, а просто потому, что была человек.

*

КОНСПИРОФОБИЯ

Поразительно, но подмена вопроса о том, что было на самом деле, вопросом о том, кому выгодно говорить о наших ворах, — в газетах самых разных оттенков. Чекистский "Труд" (11.9.1999), "политолог" Виктор Степанов: коллективное бессознательное западного обывателя нуждается во враге. "Враг найден — русская мафия". В демократическом "Иностранце" (8.9.99) Мих. Калишевский ищет "ответ на вопрос, кому выгодна окончательная дискредитация нынешней "партии власти". Серг. Чугаев (Комсомольская правда, 8.9.99, со ссылкой на другие, неназванные "СМИ"): "Рашенгейт организован Примаковым через его каналы в спецслужбах. И именно с целью не допустить досрочного ухода Ельцина" — мол, тому неудобно уходить в разгар обвинений.

*

Вот два интеллектуала: социолог Дмитрий Фурман и историк права Юрий Пивоваров. Оба сделали успешную карьеру при советской власти. Карьера Пивоварова, однако, заметно успешнее: он (уже в 1990-е) стал директором ИНИОН - института, созданного для поставки в ЦК КПСС настоящей информации о том, что происходит в западной культуре. Оба одновременно публикуют свои оценки истории России в 1990-е годы (Фурман Д. Судьбоносный выбор и его последствия // Независимая газета, 23.6.2006; Пивоваров Ю. Между казачеством и кнутом // Полис, №2, 2006). Оценки не слишком различаются: оба считают, что страна является антиправовым ("полицейским", "регламентирующим") государством. Пивоваров сосредоточен на эпохе, которую изучает, - на самодержавии XIX столетия, усматривая в длительности деспотической традиции причины современного положения дел. Фурман, как и подобает социологу, сосредоточен на самих 1990-х гг. и особенно на роли политически активных групп. Он считает, что деспотизм был порождён тем, что уже в 1991 году люди, говорившие от имени демократии, её лишь имитировали. Совершенно открыта создавалась президентская диктатура под лозунгом борьбы за демократию. Путинизм - лишь завершение той борьбы за свободой, которая велась "демократами", начиная с 1991 г. (Понятно, что Фурман не рассматривает совсем крошечные и, с точки зрения социологии, неважные интеллектуальные сообщества, реально демократичные по своим воззрениям и политическим методам). Фурман сравнивает возмущение "ельцинских демократов" путинизмом с возмущением "ленинцев" сталинскими репрессиями против них. Главное же различие между Фурманом и Пивоваров вскрывает момент принципиальный - это различие не научных методов, а этических или даже мировоззренческих установок. Фурман исходит из возможности перемен, Пивоваров - из невозможности. Тут разница между интеллигентом и интеллектуалом или, по Вайлю, между нормальным интеллигентом и советским: нормальный интеллигент, видя проблему, начинает её решать - советский начинает сокрушаться о её нерешаемости.

*

Вся слабость Аверинцева проявляется в том, что он критикует идею суда над преступлениями коммунистического тоталитаризма: это де "мифологизация и идеализация" идеи "преодоления". Он считает, что Запад воспринял распад СССР как "поражение, аналогичное военному", стал рассматривать русских как "побеждённых" - хорошо было бы привести хоть одну иллюстрацию. Стыдно было так говорить русскому советскому человеку, получившему именно на Западе признание, практическую поддержку, кафедру, всевозможные премии. Что Аверинцев не был диссидентом, не беда - он был отличным профессионалом, не запятнавшим себя соучастием в идеологических преступлениях. Но то, что он в последние годы, как видно и из этой статьи, перешёл в наступление на идеи свободы, это - беда. Его видение истории такое: был "моральный протест против тоталитаризма", который "достиг такой силы, что с ним нельзя было не считаться. В итоге произошёл компромисс между советской элитой и оппозиционной частью общества ...: мы освобождаемся от тоталитарной идеологии, но в виде уплаты за такое мирное и бескровное освобождение прежнее начальство, в общем, остаётся на своём месте. Мы приняли этот компромисс: я до сих пор не вижу ему никакой альтернативы, кроме серии кровавых катастроф" (С. 123). А раз не было поражения коммунистов, значит, нет права их судить. "Старая морально-юридическая аксиома гласит: pacta sund servanda (договоры должны быть соблюдаемы)".

Не было никакого "договора". Моральный протест исходил от одних, а приняли начальство совсем другие. Буковский протестовал, а не протестовавший Аверинцев заключил пакт. Если Аверинцев не видит альтернатив - это проблема Аверинцева. Если Аверинцев не заметил "серии кровавых катастроф" - в Чечне, в Абхазии, в Приднестровье - это проблема Аверинцева. Не было никакого "пакта". Не система рухнула, а рухнули цены на нефть. Система очень быстро - по историческим меркам - восстановилась вместе с этими ценами. Протест диссидентов не имел ни малейшего значения, всё равно чекисты заменили бы цекистов. "Ч" вместо "ц", - вот и вся история России после 1985 года. Трусить, молчать, заниматься кропотливым филологическим трудом - не грех. Грех и личная вина - правда, очень и очень маленькая - защищать свой выбор как единственно правильный, не присоединяться к требованиям о люстрации и суда над коммунизмом. Суда над коммунизмом требовали единицы - Буковский, Новодворская. Тысячи интеллектуалов (Аверинцев ещё самый вялый) сопротивлялись этой идее - и это не коллективная вина образованных людей, а личная вина этих тысяч. В тюрьму за такую вину не отправляют, но сказать о ней надо, потому что дело-то не закончено, тоталитаризм-то продолжается.

И уж подавно комично и провинциально звучат слова Аверинцева о том, что он неспособен себе представить "китайского Солженицына" - полно таких, и даже лучше Солженицына, потому что не националистов и не антисемитов. Аверинцев скатывается до того, что заявляет, будто программа преодоления прошлого напоминает промывку мозгов тоталитаризмом. "Опыт тоталитаризма создает особую аллергию против тактик, слишком часто свойственных воспитателям масс, предлагающим ученикам формулы для заучивания и повторения". Не нравится, как рассказывают в школах о Холокосте? Во-первых, в российских школах о них особенно не рассказывают, во-вторых, пожалуйста - рассказывай иначе. Это не логика, это обычный язык ненависти, пусть в очень смягчённом виде. "Обжегшись на молоке, дуют на воду". Так и любую проповедь, включая Евангелие, можно назвать "формулой для заучивания". Что атеисты и делают, и опровергнуть их невозможно - язык подозрительности и озлобленности неопровергаем извне.

Аверинцев обличал "склонность современного либерализма, взявшего на себя задачу перевоспитания народов, действовать наподобие любой другой идеологии, низводя себя до лозунга, до примитивного жеста: это уже не столько защита свободы и личного выбора, сколько отмена смысла такого выбора". И это пишет византинист, филолог, прекрасно знающий, что в культуре не бывает "примитивных жестов". Бывают жесты осмысленные и не осмысленные. Сравнивать совершенно мирную, ведущуюся в основном частными усилиями кампанию, напоминающую о Холокосте, с советскими пропагандистскими кампаниями, означает обнаруживать утрату того нравственного чутья, которое делало когда-то Аверинцева символом интеллигентности. Неудивительно, что его статья была опубликована разом в двух финансируемых Кремлём Путина журналах - "Новом мире" и "Родине". Как и тексты Анненского (не говоря уже о следующем поколении - Павловском, Соколове, Белковском) это манифест нового антилиберализма.

Софистика, оправданная - в случае Аверинцева - исключительно почтенным возрастом, в котором он это писал, и комплексом вины, которую он, кажется, испытывал за своё "недиссидентство". Совершенно напрасно испытывал и лучше бы не испытывал - тогда бы его гневу нашлось бы лучшее русло. Во всяком случае, я не помню, чтобы Аверинцев (или его многочисленные эпигоны - Роднянская, Гальцева) отвлекались от борьбы с либерализмом ради пары слов в защиту чеченцев.

Неудивительно, что Аверинцев оказался прихожанином одного из самых консервативных православных священников России - о. Георгия Кочеткова. Ведь это единственный консервативный священник, заботящийся о том, чтобы выглядеть либералов и искренне полагающий себя либералом. Единственный признаком "либерализма" при этом оказывается язык - согласие совершать богослужение на русском языке. Фальшивая упаковка ради сохранения того же содержания, что у последователей Шаргунова, Шевкунова, Воробьёва. По всем же остальным параметров движение Кочеткова столь же "либерально" как "Опус Деи" или "Радонеж". Сходство больше с "Опус Деи" и "воробьёвцами" - больше людей с высшим образованием, больше воспитанности. Но суть та же: движения, которые интересуются лишь вбиранием в себя новых членов, движения, имеющие на всё готовые ответы, поучающие, не слушающие. Просто одни не слушают и хамят, а другие не слушают и вежливо улыбаются. Признаться, я среди современных христиан всех трёх основных деноминаций мало вижу тех, кому интересны окружающие иначе как предмет для манипуляций. Здесь основа того фундаментализма, который характеризует современное христианство.

Я, признаться, не следил за политическими выступлениями Аверинцева. А зря... Зато нашёл интереснейшего автора - Александра Тарасова (р. 1958), прекрасного социолога, соработника Владимира Прибыловского, диссидента настоящего - хлебнувшего! Политические взгляды его оценивать не буду (на мой взгляд, и Тарасов, и Аверинцев совершенно неуместно используют термин "либерализм" для обозначения каких-то совершенно иных явлений). Но критика Тарасова - верная. Человек настоящий нонконформист, готов за это платить, - в отличие от многих циников, которые свой нонконформизм обналичивают, становясь лакеями с прищуром (Дмитрий Быков, Максим Соколов, Михаил Леонтьев). Вот что писал Тарасов об Аверинцеве:

"Если Сергей Аверинцев в начале 90-х на вопрос, что делать интеллигенции в условиях тотального обнищания, отвечал с газетных полос: жить в нищете – и ссылался на пример Гомера, а сам вместо того, чтобы последовать примеру Гомера, драпанул из России в Вену за “длинным австрийским шиллингом”, – то и надо везде говорить и писать, что Аверинцев – лицемер, ханжа и фарисей, даром что православный. “Горе вам книжници и фарисее лицемери, яко подобитеся гробом повапленным, иже внеуду убо являются красны, внутрь уду же полни суть костей мертвых, и всякия нечистоты”.

*

Ольга Кучкина при коммунистах очень проповедовала нравственную жизнь в "Комсомолке". И вот она теперь проповедует (Литературная газета, 1.12.1999): надо доверять Путину, он — норма, он нравится народу, "нравятся его простота и его интеллект, его решительность и его последовательность, его отстраненность не от текущей политики, а от текущей грязи ... Я не сравниваю Путина с Блоком ... Но со своеобразным Пьеро в чине полковника, владеющего системой каратэ, — отчего бы нет? Я ощущаю странный трагизм, который исходит от этой российской фигуры".

*

А.Архангельский в "Известиях" (29.10.2001): якобы глобалисты предлагают: "Откажемся поскорей от какого бы то ни было суверенитета, соединимся в мировое правительство ... поспешим отказать всем сколько-нибудь серьезным конфессиям в праве на реальную общественную жизнь, отправим в своеобразное политическое гетто, на обочину последовательно светской цивилизации. А лучше -- заставим соединиться в одну религию, эдакий размытый бахаизм".

Примечательно у Архангельского уверенность, что можно объективно разделить религии на "серьезные" и прочие (употреблять термин "традиционные" он пока стесняется, но уже не стесняется попрекать интеллигенцию, что та не восторгается панихидой по жертвам 11 сентября, отслуженной Патиархом -- кстати, не Патриархом, а викарием, кажется). Конструируется ложный противник, эдакий эклектичный Григорий Померанц с автоматом, и с ним разделываются тем легче, что уж Померанц-то никогда ничего не "требует".

Архангельский : западные страны "обречены или восстановить в правах духовные, религиозные основания своих цивилизаций, или погибнуть".

*

Александр и Елены Строкановы, живущие в США, опубликовали в «Washington ProFile» 29.11.2007 г. анализ партийных списков России с 1999 г.  и пришли к выводу, что демократия в России развивается. «Анализ» сводится к количественным подсчётам, авторы словно не подозревают, что само образование партий, составление списков кандидатов и т.п. в России - процесс совершенно противоестественный и не отражающий реальности, отражающий лишь усилия властей по подмене настоящей демократии имитацией.  Это не исследование, это пропаганда, вполне путиноидная: якобы, снижение числа партий – «является положительной тенденцией упорядочивания политического поля и превращения "политического базара" в более или менее отструктурированную систему политического выбора, схожую с теми, что существуют в большинстве развитых стран».  Однако, само по себе количество партий – не качественный показатель. На месте «базара» не обязательно автоматически возникает «парламент» - может возникнуть и кладбище. Вот в России и есть политическое кладбище, тихое и спокойное.

Однако, более всего удивительна фраза:

«"Семидесятники" отличаются тем, что они гораздо более патриотично настроены, менее очарованы Западом и более критичны по отношению к нему, весьма прагматичны и менее заидеологизированы. Отношение к Советской власти, СССР, в целом, довольно положительное, поскольку их юность пришлась на благополучные 1970-е, когда страна развивалась вполне успешно, и стыдиться этому поколению, в общем-то, нечего».

Я отношусь к числу «семидесятников». Как и Путин. Конечно, я представляю меньшинство – не будучи активным диссидентом, я сохранил некоторую совесть и не был благодарным соучастником брежневской эпохи. Да, большинство «семидесятников» представляли собою новый этап в развитии «гомо советикус»: они считали стыдным мало иметь, мало зарабатывать, они не считали стыдным не знать про то, какой ценой покупается личное благополучие и карьера. Это были (и есть) хищники, стремившиеся прежде всего убить остатки совести вокруг себя. Они, правда, предпочитали и предпочитают избегать грязной работы, поручая её «специалистам». Кто имел совесть, тот и в 1970-е годы стыдился за Россию – страну эксплуатации, милитаризма, политической несвободы, страну, финансировавшую международный терроризм, угнтетавшую свои колонии, обеспечивающую незаслуженное благополучие одних за счёт обнищания и тихого умирания других. Кто заглушил совесть, тот, конечно, смотрел и смотрит на вещи иначе.