СУДЬБА РОССИИ
Оп. 1918 г.
Оглавление
Вместо предисловия. - I. Психология русского народа.
- Душа России. - О "вечно-бабьем"
в русской душе. - Война и кризис интеллигентского
сознания. - Темное вино. - Азиатская
и европейская душа. - О власти пространств над русской
душой. - Централизм и народная жизнь. - О
святости и честности. - Об отношении русских к идеям.
II. Проблема национальности. - Национальность
и человечество. - Национализм и мессианизм. -
Национализм и империализм. - Конец
Европы. - Задачи творческой исторической мысли.
- Славянофильство и славянская идея. - Космическое
и социологическое мироощущение.
III. Души народов. Судьба
Парижа. - Русская и польская душа - Религия
германизма.
IV. Психология войны и смысл войны. Мысли
о природе войны. - О жестокости и боли. - О
правде и справедливости в борьбе народов. - Движение
и неподвижность в жизни народов. - О частном и историческом
взгляде на жизнь.
V. Психология политики и общественности. Об
отвлеченности и абсолютности в политике. - Слова и
реальности в общественной жизни. - Демократия и личность.
- Дух и машина.
Мировая опасность
(Вместо предисловия)
С горьким чувством перечитывал я страницы сборника статей, написанных за время
войны до революции. Великой России уже нет, и нет стоявших перед ней мировых задач,
которые я старался по-своему осмыслить. Война внутренно разложилась и потеряла
свой смысл. Все переходит в совершенно иное измерение. Те оценки, которые я применял
в своих опытах, я считаю внутренно верными, но неприменимыми уже к современным
событиям. Все изменилось вокруг в мире, и нужны уже новые реакции живого духа
на все совершающееся. Эти новые реакции нужны и для духа, оставшегося верным своей
вере, своей идее. Не вера, не идея изменилась, но мир и люди изменили этой вере
и этой идее. И от этого меняются суждения о мировых соотношениях. Ни одна из задач
мировой войны не может быть положительно разрешена, и прежде всего не может быть
разрешен восточный вопрос. Выпадение России из войны - факт роковой для судьбы
войны. И роковой смысл этого выпадения я вижу даже не в том, что он дает перевес
враждебной нам стороне. Смысл этого события лежит глубже. Русское падение и бесчестье
способствовало военным успехам Германии. Но успехи эти не слишком реальны, в них
много призрачного. Германские победы не увеличили германской опасности для мира.
Я даже склонен думать, что опасность эта уменьшается. Воинственный и внешне могущественный
вид Германии внушает почти жалость, если всмотреться глубже в выражение германского
лица. Германия есть в совершенстве организованное и дисциплинированное бессилие.
Она надорвалась, истощилась и принуждена скрывать испуг перед собственными победами.
Ее владычество над огромной таинственной хаотической стихией, в прошлом именовавшейся
Великой Россией, не может не пугать ее. Она не в силах совладать с больным и павшим
колоссом. Она должна будет отступить перед ним, истощив свои силы. Силы германского
народа истощаются все более и более, как и силы всех народов Европы. И ныне перед
европейским миром стоят более страшные опасности, чем те, которые я видел в этой
войне. Будущее всей христианской культуры старой Европы подвергается величайшей
опасности. Если мировая война будет еще долго продолжаться, то все народы Европы
со старыми своими культурами погрузятся во тьму и мрак. С Востока, не арийского
и не христианского, идет гроза на всю Европу. Результатами войны воспользуются
не те, которые на это рассчитывают. Никто не победит. Победитель не в состоянии
уже будет пользоваться своей победой. Все одинаково будут побеждены. Скоро наступит
такое время, что все равно уже будет, кто победит. Мир вступит в такое измерение
своего исторического бытия, что эти старые категории будут уже неприменимы.
Все время войны я горячо стоял за войну до победного конца. И никакие жертвы не
пугали меня. Но ныне я не могу не желать, чтобы скорее кончилась мировая война.
Этого должно желать и с точки зрения судьбы России, и с точки зрения судьбы всей
Европы. Если война еще будет продолжаться, то Россия, переставшая быть субъектом
и превратившаяся в объект, Россия, ставшая ареной столкновения народов, будет
продолжать гнить, и гниение это слишком далеко зайдет к дню окончания войны. Темные
разрушительные силы, убивающие нашу родину, все свои надежды основывают на том,
что во всем мире произойдет страшный катаклизм и будут разрушены основы христианской
культуры. Силы эти спекулируют на мировой войне, и не так уж ошибочны их ожидания.
Всей Европе грозит внутренний взрыв и катастрофа, подобная нашей. Жизнь народов
Европы будет отброшена к элементарному, ей грозит варваризация. И тогда кара придет
из Азии. На пепелище старой христианской Европы, истощенной, потрясенной до самых
оснований собственными варварскими хаотическими стихиями, пожелает занять господствующее
положение иная, чужая нам раса, с иной верой, с чуждой нам цивилизацией. По сравнению
с этой перспективой вся мировая война есть лишь семейная распря. Теперь уже в
результате мировой войны выиграть, реально победить может лишь крайний Восток,
Япония и Китай, раса, не истощившая себя, да еще крайний Запад, Америка. После
ослабления и разложения Европы и России воцарится китаизм и американизм, две силы,
которые могут найти точки сближения между собой. Тогда осуществится китайско-американское
царство равенства, в котором невозможны уже будут никакие восхождения и подъемы.
Русский народ не выдержал великого испытания войны. Он потерял свою идею. Но испытания
этого может не выдержать и вся Европа. И тогда может наступить конец Европы не
в том смысле, в каком я писал о нем в одной из статей этой книги, а в более страшном
и исключительно отрицательном смысле слова. Я думал, что мировая война выведет
европейские народы за пределы Европы, преодолеет замкнутость европейской культуры
и будет способствовать объединению Запада и Востока. Я думал, что мир приближается
путем страшных жертв и страданий к решению всемирно-исторической проблемы Востока
и Запада и что России выпадет в этом решении центральная роль. Но я не думал,
что Азия может окончательно возобладать над Европой, что сближение Востока и Запада
будет победой крайнего Востока и что свет христианской Европы будет угасать. А
это ныне угрожает нам. Русский народ не захотел выполнить своей миссии в мире,
не нашел в себе сил для ее выполнения, совершил внутреннее предательство. Значит
ли это, что идея России и миссия России, как я ее мыслю в этой книге, оказалась
ложью? Нет, я продолжаю думать, что я верно понимал эту миссию. Идея России остается
истинной и после того, как народ изменил своей идее, после того, как он низко
пал. Россия, как Божья мысль, осталась великой, в ней есть неистребимое онтологическое
ядро, но народ совершил предательство, соблазнился ложью. В опытах по психологии
русского народа, собранных в этой книге, можно найти многое, объясняющее происшедшую
в России катастрофу. Я чувствовал с первых дней войны, что и Россия и вся Европа
вступают в великую неизвестность, в новое историческое измерение. Но я верил и
надеялся, что в решении таинственных судеб человечества Великой России предстоит
активная и творческая роль. Я знал, что в русском народе и в русской интеллигенции
скрыты начала самоистребления. Но трудно было допустить, что действие этих начал
так далеко зайдет. Вина лежит не на одних крайних революционно-социалистических
течениях. Эти течения лишь закончили разложение русской армии и русского государства.
Но начали это разложение более умеренные либеральные течения. Все мы к этому приложили
руку. Нельзя было расшатывать исторические основы русского государства во время
страшной мировой войны, нельзя было отравлять вооруженный народ подозрением, что
власть изменяет ему и предает его. Это было безумие, подрывавшее возможность вести
войну.
Теперь уже иная задача стоит перед нами, да и перед всем миром. Русская революция
не есть феномен политический и социальный, это прежде всего феномен духовного
и религиозного порядка. И нельзя излечить и возродить Россию одними политическими
средствами. Необходимо обратиться к большей глубине. Русскому народу предстоит
духовное перерождение. Но русский народ не должен оставаться в одиночестве, на
которое обрекает его происшедшая катастрофа. Во всем мире, во всем христианском
человечестве должно начаться объединение всех положительных духовных, христианских
сил против сил антихристианских и разрушительных. Я верю, что раньше или позже
в мире должен возникнуть "священный союз" всех творческих христианских
сил, всех верных вечным святыням. Начнется же он с покаяния и с искупления грехов,
за которые посланы нам страшные испытания. Виновны все лагери и все классы. Исключительное
погружение Европы в социальные вопросы, решаемые злобой и ненавистью, есть падение
человечества. Решение социальных вопросов, преодолевающее социальную неправду
и бедность, предполагает духовное перерождение человечества. Целое столетие русская
интеллигенция жила отрицанием и подрывала основы существования России. Теперь
должна она обратиться к положительным началам, к абсолютным святыням, чтобы возродить
Россию. Но это предполагает перевоспитание русского характера. Мы должны будем
усвоить себе некоторые западные добродетели, оставаясь русскими. Мы должны почувствовать
и в Западной Европе ту же вселенскую святыню, которой и мы сами были духовно живы,
и искать единения с ней. Мир вступает в период длительного неблагополучия и великих
потрясений. Но великие ценности должны быть пронесены через все испытания. Для
этого дух человеческий должен облечься в латы, должен быть рыцарски вооружен.
В статьях этих я жил вместе с войной и писал в живом трепетании события. И я сохраняю
последовательность своих живых реакций. Но сейчас к мыслям моим о судьбе России
примешивается много горького пессимизма и острой печали от разрыва с великим прошлым
моей родины.
|
